Водный мир. Герилья (СИ) - Быченин Александр Павлович - Страница 10

— От Елагиных? — предпринял я последнюю — и довольно жалкую — попытку съехать с темы.

— Нет, сударь, — помотал головой Майский, — лично от вас, Ивана Елагина. Весьма, как недавно выяснилось, харизматичного и решительно настроенного молодого лидера, способного в одиночку менять судьбы всего клана.

Глава 1

4

-//-

Н-да. Вот это я и называю «приплыли». Но деваться некуда, придётся импровизировать. Впрочем, надо отдать хозяину кабинета должное, немедленного ответа он не потребовал. Наоборот, предоставил мне возможность собраться с мыслями, занявшись немудрёным — пойло да сыр — угощением. Но это только с одной стороны. А если учесть элитность этого самого пойла, то и не таким уж немудрёным. Правда, попытался было технично взвалить на меня бремя выбора, но я помотал головой, мол, вы, уважаемый Валентин Егорович, свою коллекцию до последней капли знаете, вам и карты в руки. Майский намёк понял, и добрых три минуты возился с тарой и посудой. Но и результат превзошёл все ожидания — коньяк уже одним своим ароматом вызвал обильное слюноотделение. Ну а уж когда попробовал… знаете, именно в этот момент я начал лучше понимать родного батюшку, который ранее по долгу службы частенько уходил в запои. Тут не захочешь, а всё равно сорвёшься. Понятно, что в продолжительных пьянках уровень элитности спиртных напитков несколько ниже, но наверняка не до такой степени, чтобы отличаться в разы.

— Ну как вам, Иван Ильич? — поинтересовался Валентин Егорович, когда мы оба, чокнувшись, отправили божественный нектар в путешествие вниз по пищеводам.

— Если скажу, что пивал и лучше, то, несомненно, слукавлю, сударь мой Валентин Егорович! — совершенно искренне отозвался я.

— Отрадно слышать, — хмыкнул хозяин кабинета. — Сигару?

— Увы, не курю, — развёл я руками. — Берегу здоровье. Но сыру однозначно отдам должное.

— Угощайтесь, сударь.

Что ж… ритуал соблюдён, и теперь, судя по заинтересованной физиономии, Майский ждёт от меня ответа. На тот самый первый вопрос, которым умудрился меня не на шутку озадачить. Ну и что я должен ему ответить? Сдаётся мне, что от моих слов, произнесённых здесь и сейчас, будет зависеть очень многое. Почему я сделал такой вывод? Да очень просто: Майский даже не попытался намекнуть на деактивацию нейров. А в моём случае целых двух — старого, превратившегося в вотчину «потусторонника», и нового, в котором обитал Лиу Цзяо. Кстати, «иновселенный» гость уже давненько не подавал никаких признаков жизни, если не считать медленное, но верное поглощение ячеек памяти в накопителе гаджета. И это тоже проблема. В смысле, не захват дискового пространства, а подозрительное бездействие «вселенца». Впрочем, отвлёкся… о чём, бишь, я? Понятно, что обеим этим электронным сущностям физическое отключение «нейра» не помеха — про способности «потусторонника» я не в курсе, но тот же Ли по соответствующему приказу запросто может сохранить активность, регистрируя моё мозговое излучение, а также вибрации костей черепа. И потом, после включения гаджета, воспроизвести записи в удобоваримом виде — хочешь видео, а хочешь, и аудио. Но Майский промолчал. То есть дал понять, что если не весь разговор дословно, то как минимум его суть будет донесена до заинтересованных лиц. Да и проблему сформулировал вполне недвусмысленно: люди хотят иметь представление. Люди. Во множественном числе. А не «я, Валентин Майский». То есть сейчас передо мной, по сути, переговорщик. И да, фигура для этого вполне себе подходящая. И статусом не подкачал, и репутацией.

Н-да… попадос.

— Так чем же вы нас порадуете, сударь? — напомнил о себе хозяин кабинета.

— Право, даже и не знаю, с чего начать, — снова развёл я руками. — Признаться, и не предполагал, что превратился для уважаемого общества в… э-э-э…

— Фактор давления? — подсказал Майский.

— Скорее, в страшилку, — поправил я собеседника. — В своеобразный жупел. Прошу прощения, Валентин Егорович, но по вашей реакции я понял именно так. Люди меня… боятся?..

— Ну, не вас как конкретную личность, а, скорее, как дестабилизирующий фактор. Пугающий именно своей непредсказуемостью.

— Что ж… пожалуй, я догадываюсь, о чём вы, Валентин Егорович, — вздохнул я. — Непредсказуемость суть неизвестность, а неизвестность всегда страшит сильнее, чем хорошо изученная и поддающаяся прогнозированию опасность. И я даже не удивлюсь, если у кого-то возникнет мысль среагировать на эту опасность… довольно радикально. То бишь стандартным и всем привычным способом.

Это я так на ликвидацию намекнул, если вдруг кто-то не понял.

— Не исключаю такой возможности, Иван Ильич, — совершенно серьёзно произнёс Майский. — Понятно, что до такого додумается далеко не каждый… но даже если хотя бы один из десяти решит, что потенциальную опасность лучше устранить до того, как она перейдёт в категорию действующих… ваша участь может стать весьма незавидной, сударь.

Чёрт! И снова ни слова о том, чтобы вырубить «нейры»… или это бессмысленно, потому что в комнате и без наших гаджетов достаточно аппаратуры фото- и видеофиксации? Блин, снова заговорил, как Офигенный Ленни! Нет, надо срочно успокоиться… дыши глубоко и ровно, Ваня, вспоминай, чему тебя учил мастер Лю… во-о-о-от так, молодец…

«Средств аудио- и видеозаписи в доступном радиусе не обнаружено, Ван-сяньшэн».

Ф-фух! И на том спасибо. Хотя нехило меня накрыло, раз уж даже сдержанный Лиу Цзяо проявил инициативу, доложившись в режиме «чата».

«Как Милли?» — незаметно набил я ответ на виртуальной клавиатуре, замаскировав сие действо под нервическую дробь пальцами по подлокотнику кресла.

«Есть две „закладки“. Работает над третьей».

Хм… ну хоть у кого-то всё идёт по плану, что не может не радовать.

— Простите великодушно, Валентин Егорович, — собрался, наконец, я с мыслями, — но… давайте будем до конца откровенны. Вот конкретно с вашей точки зрения, что именно в моём поведении спровоцировало подобную реакцию почтенного общества? Как вы думаете? Факт двойного убийства? Или личности жертв? Или, может, ещё что-то?

— Пожалуй, ещё что-то, — позволил себе лёгкую ухмылку Майский. — Позвольте начистоту, Иван Ильич?

— Извольте, Валентин Егорович.

— Если честно, даже меня, человека, видавшего виды, до глубины души поразил именно способ расправы. Сам факт причинения смерти оправдан и юридически, и морально. Но вот как именно вы это проделали, сударь…

— Ну да, с Сергеем переборщил, — вынужденно признал я, помимо воли снова ощутив в правой руке кусок плоти, вырванный из шеи бывшего главы клана. И еле сдержался, чтобы не отбросить его брезгливо прочь. Хорош бы я был, поддавшись воображению. — Самого чуть не стошнило. Но это ещё большой вопрос, от чего именно — от омерзения, или от слабости. Он же меня тоже нехило так истыкал! А про мелкие порезы вообще молчу.

— Да нет, Иван Ильич, я не о том, — отмахнулся Майский. — Смерть есть смерть, кровью и увечьями никого особо не удивишь. Но вот ваше психологическое состояние в этот момент… и чуть ранее, когда вы ещё только готовились к поединку… насколько я понимаю, запись вы не смотрели?

— Страшно, — не задумываясь, признался я.

— А почему, если не секрет? — заинтересовался хозяин кабинета.

— Видимо, что-то такое предчувствую, — пожал я плечами. — Не хочу потом самому себе в кошмарах являться. Я ведь правильно догадался, что на мертвеца тогда был похож? Ну, живого?

— Пожалуй, это наиболее точное описание вашего на тот момент состояния, Иван Ильич. Лично меня особенно поразил ваш взгляд — пустой и безжизненный. Вы, такое ощущение, превратились в машину. В программе у которой прописана ровно одна цель — уничтожить обидчика, — не стал скрывать жестокую правду мой собеседник.

— Н-да… не зря, получается, я малодушничал…

— Занятно… — задумчиво протянул Майский. — А что вы по этому поводу думаете сейчас, сударь мой Иван Ильич?

— Пожалуй, больше такого не хочу, — помотал я головой, нервно сглотнув. — И не только в смысле самому превратиться в монстра, но и пережить всё то, что привело… ну, вы меня понимаете, Валентин Егорович.