Грат (СИ) - Холмогоров Валентин - Страница 29

Покончив с формальностями, пограничник разрешил смуглолицему и Эльдмару следовать дальше, а вот нам с Холтом и Отрой неожиданно заступил путь дюжий и суровый охранник.

— Я, кажется, ясно выразился: шпаги дозволено проносить только благородным господам, — меланхолично заявил чиновник. — Орки к таковым не относятся. Сдайте оружие или проваливайте.

— С чего вы решили, любезный, будто мы не имеем отношения к высокому сословию? — спросил я его на эльфийском. Услышав звуки родной речи, чиновник, кажется, слегка оторопел. — Это, по меньшей мере, оскорбительно.

— Но у орков нет сословий! Этот народ живет в лесах и на болотах, строит хижины из глины, устраивает набеги на соседние цивилизованные страны и питается сырым мясом…

— … не гнушаясь поедать себе подобных, — закончил за него я. — Довольно распространенный стереотип, не имеющий ни малейшего отношения к действительности. Цивилизация орков насчитывает более двух тысяч лет. Она гораздо моложе эльфийской, но, тем не менее, обладает материальной культурой, письменностью и богатыми традициями. Что же касается сословий, то мой род ведет свою историю от короля Ррыка Громогласного, благородная Отра — из наследных князей Темных Земель, а благородный Холт — племянник самого военачальника Драгара Великого. Сойдет за дворянские титулы?

Все сказанное было, безусловно, полнейшей ложью, дичью и ерундой, кроме экскурса в историю, конечно. Имя прославленного военачальника я выдумал прямо на ходу, а король Ррык Громогласный правил всего полтора года, причем прославился беспробудным пьянством и окончил свой земной путь в дворцовой выгребной яме, куда свалился, перебрав косорыловки на приеме в честь своего тезоимства. По слухам, не без помощи младшего брата, претендовавшего на престол. Но пограничный чиновник всего этого не знал, и мои слова поначалу произвели на него должное впечатление. Правда, затем он окинул опытным взглядом нашу потертую и давно нестиранную одежду, после чего в его глазах загорелся огонек сомнения.

— Благородные господа орки путешествуют инкогнито, не желая привлекать к себе лишнего внимания, — вкрадчивым голосом подлил масла в огонь Эльдмар. — Они здесь с очень важной и крайне секретной миссией. Я могу поручиться за слова благородного Грата, родича Ррыка Громогласного.

Краем глаза я заметил, что старый эльф с трудом прячет улыбку и изо всех сил сдерживается, чтобы не расхохотаться. Но его слова возымели должное действие: немного поколебавшись, чиновник вернул нам шпаги и нехотя сделал жест стражнику, чтобы тот дал нам дорогу.

Портовый город Мелмонд-на-Эланте считался по альвийским меркам довольно крупным: здесь обитало более восьми тысяч душ, в то время как столица, Розельвин, насчитывала чуть менее тридцати тысяч жителей. Узкие мощеные тротуары города были щедро посыпаны прелой соломой и золой — печи здесь топили углём, и мелкая черная пыль висела в воздухе густой пеленой, скрипя на зубах и оседая под ногами. А вот конского навоза на тротуарах почти не встречалось: его шустро собирали мальчишки и дряхлые старухи, охотившиеся за этой необычайной ценностью с грязными корзинами наперевес. Навоз охотно скупали кожевенные мастерские, использовавшие его в дубильном процессе, и фермеры из тех, что победнее — в качестве удобрения.

Зато за неимением конских экскрементов атмосферу изрядно ароматизировали эльфийские. Каменные двух- и трехэтажные дома были оборудованы выгребными ямами на заднем дворе. Скрытые от взглядов благородной публики, они, тем не менее, источали ядреный запах, который время от времени бил в нос прохожим, прогуливавшимся по городским улицам. Часть этих ям соединялась с ливневой канализацией — места этих слияний отмечались гудящим сонмищем крупных жирных мух. Канализация стекала в Эланту, которую местные, как мне пояснил Эльдмар, ласково именовали «речкой-вонючкой», а та несла свои густые грязно-бурые воды в море.

— Двинем в столицу сегодня, или переночуем здесь? — обернулся к Эльдмару Бамбур.

— Ты-то, может, и выдержишь такую долгую дорогу, а я устал и хочу отдохнуть, — недовольно проворчал старый эльф.

— Тогда остановимся в старом монастыре за городом. Там всегда свободно, а здесь, в порту, цены за ночлег просто чудовищные. К тому же, в нас за версту видно чужеземцев, обдерут как липку.

Очутившись за портовыми воротами, я огляделся. По улицам сновали конные и безлошадные экипажи, куда-то спешили обыватели, все это галдело, цокало копытами, стучало колесами, гудело клаксонами и пыхтело паровыми машинами. Свою лепту в какофонию вносили слепые и увечные уличные шарманщики, попрошайки, зазывалы и неисчислимые торговцы, продававшие с лотков нехитрую снедь, сладости, пуговицы и прочую мелочевку. Мое внимание привлекли небогато одетые горожане, державшие в руках похожие на копья палки, к которым были прибиты исписанные чернилами длинные бумажные листы. «Свежие баллады!», — выкрикивали они. — «Подробные описания похождений благородного Ладимора и его возлюбленной! Песнь о грешной любви юной Лианны и воина Эльфидора! Всего пол-фейвина за два локтя прекрасных стихов!». Баллады здесь, видимо, очень ценили, однако я впервые в жизни видел, чтобы высокую поэзию продавали рулонами. Впрочем, поглядев мимоходом на один такой листок и оценив спотыкающийся слог в сочетании с ужасающими рифмами, я пришел к выводу, что такая форма этого вида искусства вполне практична — если, конечно, использовать бумажную ленту правильным образом.

Сочинителям баллад вторили продавцы тоненьких брошюрок в дешевых бумажных обложках: «Кровавые подробности жестокого убийства лавочника Бюлвейда! Только у нас! Самое точное и детальное описание жуткой расправы над старой торговкой Цвейлой с Ситцевой улицы! Всего полтора фейвина, не проходите мимо!». Эти торговцы беззастенчиво пытались удовлетворить нездоровый интерес обывателей ко всякой кровавой жути, причем прохожие покупали у них брошюрки весьма охотно. Нас эти лоточники высокомерно обходили стороной, видимо, полагая, что орки читать не умеют. Зато спустя пару минут меня выцелил из толпы плюгавый взлохмоченный эльф очень подозрительной наружности, который, настороженно оглядевшись по сторонам, пристроился рядом и громко затараторил:

— Молодой господин, имею честь предложить вам уникальный товар, спички. По фаррингу за штуку. Вы, небось, подумали, что за сумасшедший продает спички по такой безумной цене, да, молодой господин? Уверяю вас, я не сумасшедший. Спички, господин, это законный товар, и я его могу продавать за любые деньги, правда ведь? А если вы купите у меня спичку за фарринг, я отдам вам в подарок чудесный набор гравюр, которые порадуют вас в любой день или даже ночь. На этих прекрасных гравюрах есть и человеческие дамы, и эльфийские, и даже гномьи, и в одиночестве, и в сопровождении кавалеров… Вот, взгляните…

Прохиндей достал из жилетного кармана толстую пачку открыток и развернул веером перед моим носом. Там действительно обнаружились дамы, преимущественно лишенные всякого намека на одежду. Эльфийки, человеческие женщины и дварфийки, в разных позах, на кроватях, на столах и под ними, часто в компании лиц мужского пола — тоже людей, гномов и эльфов, причем в самых разнообразных и причудливых сочетаниях. Орков в этом богатом ассортименте почему-то не наблюдалось.

— Ух ты! — воскликнул Холт, увидев в руках торгаша такое богатство, но я тут же отвесил ему звонкий подзатыльник, чтобы привести приятеля в чувство. Гравюры меня не сильно заинтересовали, а вот брошюру с описанием кровавых убийств я бы купил, просто чтобы попрактиковаться в чтении на эльфийском. Однако потянувшись к поясу, я внезапно обнаружил пропажу кошелька с мелочью — пока я разглядывал непристойности, кто-то ловко срезал его, да так, что я заподозрил неладное слишком поздно. Заметив в толпе парочку улепетывавших со всех ног мальчишек, я, не долго думая, кинулся за ними вдогонку.

— А ну стой! — крикнул я.

Куда там! Заприметив погоню, мальчишки припустили еще быстрее. Мы свернули в один переулок, затем в другой, когда я все-таки окончательно потерял воришек из виду. В кошельке лежала лишь медная мелочь, невелика потеря, жаль было потерять сам кожаный кошель, доставшийся мне от отца. Оглядевшись по сторонам, я понял, что заблудился.