Сказания Колдовского мира - Нортон Андрэ - Страница 23

Что-то в нем намекало, что внешность лишь личина, таящая за собой нечто совершенно иное. Исмей решила не фантазировать, но все же подумала, что немногие могли бы сказать, что по-настоящему знают этого человека. Ей вдруг показалось, что его стоило бы узнать поближе. Щеки ее загорелись, что-то шевельнулось в груди.

Она резко отвернулась, понимая, что и так слишком уж пристально разглядывала незнакомца. Поспешно подошла к остальным и уткнулась взглядом в штуку розового шелка, который наконец выбрала госпожа Марчпойнта, не усмотрев на ней ни единой нитки.

Поскольку неизвестный не открыл лавку, они не стали подходить к его шатру. Только после ужина они узнали, какой он привез товар и что зовут его Хилле.

— Он с севера, — объявил Джирерд. — С янтарем… говорят, у него целое состояние. Но, похоже, он просчитался. Мне кажется, у всех собравшихся здесь не наберется монет и на два хороших ожерелья. Его зовут Хилле. Но свита его из странных людей… держатся в стороне, даже кувшина осеннего эля у Мамера не заказали.

Янтарь! Исмей прикоснулась к амулету под рубашкой. Конечно, этот купец Хилле сразу поймет, что почти ничего здесь у него не купят. А может быть, он просто остановился в этих местах по пути в порт, в Ульмс, заслышав о ярмарке. Янтарь… Она-то знала, откуда взялся ее собственный кусочек: из ущелья, где раньше тек ручеек. Полвека назад янтарь был источником богатства Аппсдейла. Но внезапный обвал завалил небольшую расщелину.

Она горестно улыбнулась. Если бы не это, не в янтаре ходила бы она — в золоте. И не пришлось бы ей теперь мечтать о куске старого, истыканного иглами шелка, прошедшего через руки грабителей, — были эти места собственностью ее матери. А когда умерла та, перешли к ней, Исмей. Ничего там не было теперь, только камни да несколько корявых деревьев, все уже и позабыли, что этот бесполезный клочок земли принадлежал лично ей.

— Янтарь… — повторила Аннет, и глаза ее вновь разгорелись, как недавно при виде шелков. — Господин мой, янтарь обладает целебной силой, он может исцелять. У госпожи Седого брода было ожерелье: если надевали его благословясь те, у кого болело горло, — оно даровало исцеление. И прекрасен янтарь, словно затвердевший мед сладок он взгляду. Давайте глянем на товар этого Хилле!

Джирерд расхохотался.

— Дорогая моя госпожа, такой мед не для моего кошелька. Да если предложить ему всю нашу долину, и то не хватит даже на одно ожерелье.

Рука Исмей сжалась. Если Аннет обнаружит у нее амулет, хоть и не ее он, наверняка захочет отобрать. Все она уже отобрала у Исмей. Но этот амулет был не для жадных рук хозяйки замка.

— Покупателей у него почти не будет, — размышляла Аннет, — но если он откроет лавку, то выложит и товары, а если покупателей не будет…

— Ты хочешь сказать, что он запросит поменьше. Может, ты и права, госпожа моя. Только не делай больших глаз и не вздыхай, надежды почти нет. Не то, чтобы я хотел отказать тебе в этой прихоти, просто даже денег таких у нас нет.

И хотя сумерки уже спустились, они отправились к шатру Хилле, освещенному ярко пылавшими факелами, за которыми приглядывали двое слуг, по-прежнему в опущенных, скрывавших лица капюшонах.

Проходя мимо одного из них, Исмей попыталась приглядеться, но лица слуги не было видно. Только вдруг ужасом повеяло от него, как от чего-то мерзкого, и не внешне, по капризу природы, а по внутренней сути. И снова она попрекнула себя разгулявшимся воображением и поспешила за прочими.

2

Разноцветным товаром красна была эта лавка… Не пестрые богатые ткани — янтарь царил на столах… Исмей и подумать не могла, что можно увидеть столько янтаря сразу.

Не весь янтарь был медового цвета. Разные были оттенки, искусно усиленные цветной подложкой: и мутный, почти белый, и ярко-желтый, как масло, и красноватый, и голубоватый, и зеленоватый. Несметное это богатство лежало на столах не просто в виде камней, вокруг разложены были ожерелья, браслеты, наперстки для лучников, пояса, мечи и кинжалы, женские кольца, головные обручи — всюду янтарь! Из камней побольше были выделаны кубки и чаши, фигурки богов и демонов.

Перед всей этой роскошью властители Аппсдейла замерли, уподобясь деревенщине в тронном зале Великого лорда.

— Добро пожаловать, господин, госпожи. — Хилле поклонился на приветствия, не заискивая, как купец, а как равный. Он хлопнул в ладоши, тотчас двое слуг поставили стулья к среднему столу. А третий принес поднос с чашами и приветственным питьем.

Исмей заметила, что брат держался несколько скованно. Он ревниво относился к своему достоинству и требовал уважения от людей без щита. Но чашу он взял и выпил за здоровье Хилле, а женщины последовали его примеру.

Питье было не слишком сладким, но приятным. Исмей подолгу задерживала во рту каждый глоток, пытаясь понять, на каких травах оно настояно. Но несмотря на все свои познания, не могла определить. Не выпуская чаши из рук, она с удовлетворением огляделась.

Выставленных здесь драгоценностей с избытком хватило бы, чтобы скупить все замки даже Великого лорда. Она удивилась легкомыслию или смелости этого человека, путешествующего с ними по суше в нынешние смутные времена. Легкомыслию ли? Она взглянула на Хилле. Не легкомыслие читалось на его лице — храбрость и уверенность, даже высокомерие.

— … Сокровища ваши, купец… — Она не расслышала начала слов Джирерда. — Для нас все это слишком дорого. Тяжкая рука врага слишком грубо прошлась по нам, не оставив почти ничего.

— Да, война жестока, — раздался в ответ глубокий бас Хилле. — Она не щадит людей, даже победителей. И глубоко страдает торговля во время войны. Годы миновали с тех пор, когда янтарь Куэйта в последний раз выставлялся на продажу. Поэтому, чтобы торговля росла и крепла, цены невысоки… даже на это… — Он взял в руки ожерелье с множеством подвесок.

Исмей услышала вздох Аннет. И в ней самой тоже пробуждалась алчность. Хотя… что-то мешало. Вновь положив руку на амулет Гунноры, она вдруг почувствовала отвращение ко всему в этом шатре. Уж не потому ли, что слишком много было навалено здесь драгоценностей и этим умалялась красота каждой вещи?

— Куэйт? — удивленно переспросил Джирерд.

— На север отсюда, господин мой. Янтарь, как известно, находят кое-где на побережьях и вдоль ручьев.

Невежды говорят, что это окаменевшие извержения драконов, но это не так. Янтарь — это просто затвердевшая за тысячелетия смола деревьев. В Куэйте когдa-то деревья росли густо, и янтарь обнаружить просто — легче, чем в ином другом месте. Все, что вы видите, собиралось много лет. Где было искать покупателей в войну, многое бы ушло, иначе и такого вы бы не увидели.

Хилле положил ожерелье и взял в руки широкую подвеску, форму которой Исмей не могла разглядеть.

— А вот талисман от удара молнии, старинная работа. Видите разницу? — Он поднес подвеску к браслету. — Чем старше янтарь, чем больше его носят на теле, тем гуще и богаче его цвет.

Хилле положил назад браслет, не выпуская из рук подвеску. Выражение лица его изменилось. Показалось Исмей, что зачем-то пытливо вглядывается он в лицо Джирерда, потом Аннет. Наконец его темные глаза, цвет которых она так и не смогла бы назвать, остановились на ее лице, словно пытаясь против ее воли узнать ответ на какой-то вопрос.

— Счастливое место ваш Куэйт, — сказал Джирерд, — куда счастливее Аппсдейла при моем деде.

Хилле вновь перевел взгляд на Джирерда. Исмей поежилась, недоумевая, чего же допытывался от нее взглядом Хилле.

— Так что было в Аппсдейле, господин мой? — с интересом переспросил Хилле.

— В одной расщелине частенько находили янтарь, что скрашивало жизнь моих предков, — ответил Джирерд. — Потом случился обвал, да такой сильный, что срыть его мы не сумели. Так и лежит у нас янтарь, рядом — да все равно, что на дне моря.

— Печально, господин мой, — покачал головой Хилле.

Аннет поднялась со стула и переходила теперь от стола к столу. Время от времени она прикасалась пальцем то к ожерелью, то к тонкой работы обручу для волос в виде венка из цветов и листьев. Но Исмей оставалась на месте, следила за Хилле из-под прикрытых век и знала: он тоже не спускает с нее глаз. В голове ее звенело от этого неожиданного интереса. И все же он был просто купец.