Сказания Колдовского мира - Нортон Андрэ - Страница 21

Взвился клуб ароматного дыма. Склонился Коллард над каменным полумесяцем и изо всех сил крикнул самым громким голосом, какой мог извлечь из своего изуродованного тела, но оказался он не громче кваканья болотной лягушки.

— Таланн, Таланн, Таланн!

Не знал Коллард, чего ему ждать. Страшна была сила Древних, могли они даже испепелить его на этом самом месте. Но ничего не происходило, и он припал к камню, не только от чрезмерной усталости, но от глубокого отчаяния… Древние силы — а может быть, слишком древние или давно ушедшие из этих мест?

И вдруг, наяву ли… в уме ли, словно эхом от обступивших его скал, прогремел глубокий голос:

— Что надобно тебе?

Коллард и не пытался отвечать словами, слишком ошеломил и потряс его страшный голос. Только мысленно попросил он за госпожу Гиацинду.

Распростертый на заледеневшей скале, глянул он перед собой на стоящий на камне игрушечный зал. Свет от него разгорался все ярче и ярче, словно сотни, тысячи ламп зажигались внутри. Ему казалось, что изнутри доносится шум голосов, мелодия лютни, веет теплом… ароматом… жизнью.

Жизнь для Гиацинды! Такой она и должна быть? Коллард молчал, зная, что все было бы именно так, если бы что-то не перепуталось в ином пространстве и времени.

Тепло… Свет… Вокруг него! Он не горбится на морозе, он сидит на высоком кресле… и сверху вниз смотрит на зал… Нет! И на мгновение словно представилось ему, что зал и все в нем — только видение!

Но за такое видение… Неуверенность его исчезла. Если это только видение — он будет сражаться за него, хранить его и продлевать… целую вечность! Это их видение: его и ее!

Коллард обернулся. Она смотрела на него и улыбалась… а в глазах бушевало счастье! Он протянул ей руку, и тонкими пальцами она прикоснулась к его ладони.

— Господин мой…

На мгновение он смутился: «Это сон…»

— Разве? — отвечал ее взгляд. — Если так, пусть он будет нашим, мы потребуем его и получим, пусть он вершится вовеки!

Он не все понимал, но слова ее отгоняли неуверенность. И он стал забывать, а она уже все позабыла.

…Лужица странного металла заструилась по алтарю, а потом закапала на землю, сразу впитавшую капли и укрывшую их навсегда от чьих-либо глаз…

В замке Шарвана и няня у задернутой пологом кровати задули две свечи, благодарно и скорбно поклонились друг другу…

Но в чертоге, который сработал Коллард, шел свадебный пир и мечта воплощалась!

ЯНТАРЬ ИЗ КУЭЙТА

1

В маленьком саду за высокой стеной жужжали пчелы, торопливо собирая взяток, чтобы успеть до прихода Ледяного Дракона. Откинувшись на пятки, выпрямилась Исмей, тыльной стороной грязной руки отвела от глаз непослушную прядь. Собранный урожай лежал на дубленой шкуре. Травы придется еще сушить под крышей сарая в другом конце сада.

И когда она вновь нагнулась к земле, ловкими движениями подрезая и подхватывая стебли, то не услышала привычного позвякивания. Она еще не свыклась с этой потерей. Иногда она забывала, что ключей больше нет и невольно тянулась рукой к поясу, вдруг испугавшись, что потеряла их, копаясь в саду.

Она и в самом деле потеряла ключи, весомый знак власти ключницы замка Аппсдейла, но не по небрежению покинули они ее пояс. Теперь ключи преспокойно побрякивали на другом поясе — хозяйкой всех кладовых стала Аннет. Разве можно было забыть об этом?.. Хорошо, хоть в этом саду Исмей оставалась хозяйкой.

Пять лет проносила она эти ключи. Сперва она боялась их тяжести, и пришлось научиться многому, что было тогда нужнее, чем знания трав, а следом пришла и гордость. Она, женщина, наладила жизнь в долине, и люди были довольны, пусть не было сытости и меч голода постоянно грозил им.

Наконец пришли вести, что окончилась война в Высшем Халлаке, пришельцев сбросили в море, а рассеявшиеся по стране шайки добивали, как стаи огрызавшихся волков. Мужчины вернулись домой… некоторые. Не было среди возвратившихся ни ее отца, ни брата Эвальда, давно пропали они. А вот Джирерд вернулся с поредевшими остатками дружины. Он привез Аннет, дочь Уриана из Лангсдейла, свою невесту и госпожу… Исмей языком слизнула соленый пот с верхней губы. Куда слаще был он жизни с Аннет.

Словно звезды не благоприятствовали теперь Исмей. Из хозяйки стала она никем, кухонная девчонка, и та значила больше — ведь у той были обязанности, а у нее теперь нет ничего, кроме этого сада. Да и то потому, что у Аннет семена не всходили. Пусть и горько жалела об этом Аннет, укоряла Исмей, но не шли к ней за врачеванием хворые люди. Не к своей госпоже и жене своего господина обращались они, а к его сестре, ведь руки ее исцеляли.

Руки руками, но как исцелить свое сердце, залечить пустоту в нем? Гордой была Исмей и упрямой, из тех, что не сдаются врагу. Ничего не сулило ей будущее, но судьбу свою изберет она сама. Легкая усмешка коснулась ее губ. Ха, Аннет решила отдать ее к сестрам в монастырь. Только аббатиса Гратульда оказалась достойной противницей для госпожи Аннет. Знала она, что из другого теста замешивают дочерей для монастыря. Сумела бы Исмей уйти от мира, но горящий в ее сердце огонь не смогли бы утихомирить ни молитвы, ни обряды.

Ох, как полыхал иногда этот огонь. Но даже служанка ее не догадывалась, что по ночам часами мерила шагами Исмей свою тесную комнату-клетку, не в силах найти выхода из тупика.

В другие времена, будь жив ее отец, стала бы она по обычаю женой лорда и хозяйкой его замка и, быть может, увидела бы своего мужа впервые только в день свадьбы. Это было бы справедливо и по закону. А у жены лорда были права, как у Аннет в этом замке, и никто не мог бы оспорить их.

Но не было у нее отца, некому было подыскать ей пару. И, что было хуже, не было и приданого. Поглотила война все богатства долины. А Джирерд не выделит ей даже крохи из того, что осталось, и сестре его оставалось либо идти в монастырь, либо сносить дома ледяные попреки Аннет.

Заново вспыхнуло в сердце Исмей возмущение. Усилием воли подавила она горькое чувство, глубоко вдохнув ароматный воздух, заставив себя думать лишь о ближайшем. Внимательно оглядела стебельки трав, которые только что хотела разорвать на кусочки.

— Исмей, сестрица! — Кнутом полоснул притворно ласковый голос Аннет.

— Я здесь, — ответила она безразличным тоном.

— Новости… и какие хорошие новости, сестрица!

Исмей удивилась. Она обернулась, одернув подобранную серую юбку, прикрывая длинные ноги, такие нескладные рядом с изящной Аннет.

Госпожа Аппсдейла стояла в калитке. Глубокой синевой осеннего неба отсвечивали на ней юбки, а на шее тонко позвякивало серебряное ожерелье. Тем же цветом, что ожерелье, отливала уложенная на голове корона из кос.

Всем была она хороша, если бы не тонкие губы, сложившиеся в вечной улыбке, и колючие глаза над ними.

— Новость? — хрипло переспросила Исмей. Так было всегда. Словно околдовывала ее Аннет, от одного лишь присутствия ее становилась Исмей такой вот неуклюжей, нескладной.

— Да… Ярмарка, сестрица! Все, как прежде. Прискакал вестник из Финдейла.

Капелька ее радости передалась Исмей. Ярмарка! Смутно помнила она последнюю ярмарку в Финдейле. А в тумане лет все и вовсе окрасилось в золотые цвета. И хотя рассудок говорил, что это неправда, так хотелось обмануться!

— Ярмарка, едем все! — Аннет, словно девчонка, захлопала в ладоши, что обычно оказывало неотразимое воздействие на мужчин.

Мы? Значит, речь шла и о ней? В этом Исмей сомневалась.

— Мой господин говорит, что в Долинах уже безопасно и с охраной замка справится горстка воинов. Исмей… Такая возможность! Поторопись, сестра, надо порыться в сундуках, чтобы не посрамить нашего господина.

Уж я-то и так знаю, что найду в своем сундуке, безрадостно подумала Исмей. Только, похоже, ее и впрямь берут с собой. Словно вспыхнула она от радости, как утром, войдя в сад собирать урожай.