Иоанн Безземельный, Эдуард Третий и Ричард Второй глазами Шекспира - Маринина Александра Борисовна - Страница 10

Что можно сказать о короле Иоанне по итогу второго акта? Да почти ничего! Он ведет себя в точности так же, как Филипп Французский: оба произносят одинаковые слова и совершают одни и те же поступки. Оба «пугают телом», но предпочитают переговоры, даже на референдум готовы. Однако есть и новое цветовое пятно на холсте. Королева Элеонора потихоньку советует сыну принять предложение о браке Бланки и Людовика и скрепить его щедрым приданым. И Иоанн без малейших возражений следует этому совету, хотя в первом акте пьесы он заявлен как человек, пренебрегающий мнением матери (помните, как Элеонора сетует, что сын ее не послушался и теперь с Францией возникают проблемы?). А дальше происходит поистине удивительное: он объявляет, что отдает за Бланкой солидные территории, являющиеся частью английских владений во Франции. Так отчаянно биться за сохранение своего наследства и вдруг отдать огромный кусок добровольно? На самом деле при обсуждении условий брачного договора «земельное» приданое Бланки Испанской оказалось куда скромнее, но это бог с ним. Забавно другое: для умиротворения Констанции и Артура он предлагает подарить принцу титулы герцога Бретани и графа Ричмонда. Позвольте, друзья мои, а разве Артур Бретонский не является герцогом Бретани по праву рождения? Является. И графом Ричмондом он тоже является, поскольку еще со времен Вильгельма Завоевателя этот титул по традиции автоматом присваивается тому, кто владеет Бретанью. Когда Джеффри женился на Констанции Бретонской, он в соответствующее время и стал хозяином Бретани, а после его гибели титулы и права перешли к сыну Артуру. Правда, пока Артур был маленьким, герцогиней и графиней, а также регентом при малолетнем Артуре числилась его мама, Констанция. Но когда она, презрев требования Ричарда Львиное Сердце, отправила сыночка ко французскому двору, король Филипп в пику англичанам официально признал Артура герцогом Бретонским и графом Ричмондом. Так в чем же «подарочек»? А ни в чем. Король Иоанн предложил королю Филиппу официально согласиться с тем, что Артур имеет право на то, что у него и так есть. И Филипп, прекрасно понимая, что происходит, соглашается. Если со стороны Иоанна это выглядит «аттракционом невиданной щедрости», то поведение Филиппа нельзя назвать иначе как «кидок». Король Франции пообещал Констанции и Артуру помощь в борьбе за трон, но предал их, договорившись с Иоанном, Констанции отжалел утешительный приз в виде приглашения на свадьбу, Артур же не получил вообще ничего.

Такого ли результата ожидала королева Элеонора? Подразумевала ли она под щедрым приданым целых пять провинций? Думаю, что вряд ли. По первому впечатлению выходит, что Иоанн принял совет матери, поскольку сам не смог придумать ничего лучше, но воплотил его все равно по-своему: лживо и в известном смысле жестоко. Признать интеллектуальное превосходство опытной правительницы и сделать в точности так, как она советует, выше его сил. Ну просто нож в сердце! «Я самый умный и знаю, как правильно».

И еще одно забавное наблюдение. Помните, как принцесса Бланка ни с того ни с сего подавала голос в поддержку Бастарда, когда тот начал издеваться над эрцгерцогом? Мне в тот момент показалось, что молодой атлет ей понравился, и словесная поддержка была ничем иным как флиртом с ее стороны. Дальше по ходу действия это никак не отыгрывается. Но у Азимова есть объяснение: если считать, что Шекспир, создавая «Короля Иоанна», опирался на текст «Беспокойного правления…», то мы имеем здесь дело с обычной авторской небрежностью. Оказывается, в «Беспокойном правлении» Бланка была обещана Бастарду! И во время всей сцены принцесса уже рассматривала юношу как своего будущего жениха, потому и влезла со своей репликой. Сам факт «обещания принцессы в жены внебрачному сыну короля» Шекспир убрал, а неуместную реплику пропустил. При таком раскладе становится понятно, почему финальный монолог Бастарда полон праведного негодования. «Таким образом, Бастард, предвкушавший брак с красивой и знатной невестой, тоже оказался обманутым, – пишет Азимов. – Естественно, корыстность двух королей приводит его в ярость. Шекспир совершил ошибку, пропустив фразу, объяснявшую причину гнева, а смягчать выражение этого гнева поленился»[6].

Акт третий

Сцена 1

Входят Констанция, Артур и Солсбери.

Констанция уже услышала от Солсбери последние новости. Они столь ужасны, что она отказывается верить.

– Бланка и Людовик венчаются! Короли заключают мир! Да как это может быть? Ты, наверное, что-то не так понял, чего-то не расслышал. Или ты решил надо мной подшутить и специально обманываешь? Мне же король лично поклялся! Ну признайся: это была шутка?

Наконец, она замечает, что вид у Солсбери (если кто уже забыл – это Уильям Длинный Меч, внебрачный сын короля Генриха Второго, то есть единокровный братец Иоанна) довольно-таки унылый и чуть не слезы на глазах. С таким выражением на лице шутки обычно не шутят.

– Так что? – спрашивает Констанция. – Неужели это правда?

– Я рассказал все как есть.

– Лучше бы я умерла от горя, чем слышать такое! Дофин женится на Бланке! А мой сын? Что с ним будет? Француз и англичанин теперь дружат, а мне что делать? Уйди с глаз моих, видеть тебя не хочу!

Ну, тут как обычно: кто принес хорошие известия – тому плюшки и пряники, а у кого известия плохие – пусть пеняет на себя.

– Разве я виноват, что пришлось принести вам такие дурные новости? – оправдывается Солсбери.

– Новости настолько мерзкие, что и тот, кто их принес, тоже мерзок, – отвечает Констанция.

Артур пытается утешить мать.

– Матушка, не расстраивайся так, пожалуйста!

– Да как же не расстраиваться! Был бы ты каким-нибудь уродом или идиотом – мне было бы не жалко, что с тобой так обошлись, все равно ты был бы недостоин короны. Но ты же красавец, умница, хороший мальчик! Быть королем тебе предначертано судьбой, а они тебя подло обманули, лишили законных прав! Фортуна от тебя отвернулась. Она – бессовестная девка, если предпочла Иоанна. Солсбери, признай, что Филипп – подлый изменник! – требует она. – В противном случае – убирайся отсюда.

– Я не могу вернуться без вас, – говорит Солсбери.

А, понятно: его послали за Констанцией.

– Ничего, вернешься без меня. Я никуда не пойду. Если им надо – сами пусть приходят.

Садится на землю.

Входят король Иоанн, король Филипп, Людовик, Бланка, Элеонора, Бастард, эрцгерцог Австрийский и свита.

– Что ж, дорогая, у нас сегодня праздник! – торжественно объявляет Филипп.

– Пусть этот день будет проклят как самый несчастный день, – отвечает Констанция, поднимаясь с земли.

– Ну зачем вы так, принцесса? Это прекрасный день, вот увидите! Я же давал вам слово короля.

– Ваше слово – фальшивая монета! Вы – отступник, вы мне обещали пролить кровь моих врагов, а сами заключили с ними союз. Вы лжец! Знаете, о чем я мечтаю? О том, чтобы еще до конца дня вы с вашим новым дружком Иоанном рассорились насмерть!

Эрцгерцог пытается ее утихомирить.

– Спокойнее, принцесса.

Но Констанция уже разошлась вовсю и обрушивает свой гнев на эрцгерцога:

– Для меня спокойствие – смерть! Ты, Лимож, раб, негодяй и трус! В бою ты полное ничтожество, зато в подлости тебе нет равных! Ты лжец, королевский холуй! «Болван пустой, ничтожный дурень! Пыжился, грозил моим врагам!» Ты же клялся, что стоишь на моей стороне и я могу тебе доверять, а сам переметнулся к тем, кто против меня! «Сбрось шкуру льва, скорей напяль телячью!»