Четверо в каменном веке. Том 2 (СИ) - Селиванов Дмитрий - Страница 60

***

Верба не бежала – она летела, как на крыльях. Там, впереди, её любимый. Она никогда не думала, что может остаться одна. Всегда кто-то был рядом: сначала из её рода, потом из рода Неясыти. Сейчас, когда из рода Настоящих людей остались только они – Неясыть да Верба, ей стало страшно. Страшно потерять единственного человека, который разговаривает на одном с ней языке. Человека, который помнит и её родителей, и Старуху... Как она, кстати? Выжила или нет?.. Страшно потерять любимого человека.

А с лошадью оказалось быстрее. То расстояние, что она прошла за два дня и один вечер, теперь проскакали за день и полдня. Даже при том, что лошадь постоянно уставала и переходила на шаг, передвигались они гораздо быстрее. Конечно, Верба нервничала и, стоило лошади снизить скорость, сразу же убегала вперёд. Это, конечно, ничего не приносило, кроме усталости: вскоре лошадь снова догоняла девушку, и она продолжала путь, сидя в волокушах.

А ещё ей дали волшебную шаманскую одежду вместо её шкуры. Называется чѣтаны и койтѣка. Всё в красивых жёлтых и зелёных узорах. Сверху – ещё одна койтѣка, только толстая. Непривычно лёгкая, хотя очень тёплая. Верба всё утро тренировалась надевать и снимать её – очень уж трудно попасть маленькими круглыми пугѣwичитэ в дырочки. Снимать оказалось ещё сложней. Только на ноги она отказалась надевать вотэноктэ. Совсем неудобно. Потом привыкнет и будет носить. А сейчас надо бежать к Неясыти.

Но в остальном у неё есть настоящая шаманская одежда! Так скоро Верба и сама шаманкой станет! Одно заклинание она уже знает. То, чему она была свидетелем вчера вечером, сейчас прибавляло сил и заставляло забыть про усталость. Мекхаель – Великий Шаман. Она знала! Он разжёг огонь руками. Просто засунул руки в костёр и дрова вспыхнули!

А сейчас надо бежать. И она бежала. Потом сидела на волокушах. И снова бежала. И снова сидела.

К полудню они приблизились к знакомым валунам. Она, конечно же, снова убежала вперёд. Снег вокруг был испещрён волчьими следами и Верба с тревогой перехватила копьё. А когда поняла, что следам уже несколько дней и можно не бояться нападения, бросилась к входу.

Но нет, никто не смог растащить завал. Волкам, наверно, надоело нюхать недоступную еду и они ушли.

– Эй, Неясыть! Это я пришла. Верба. Неясыть! Ты слышишь меня?

Глава 16. Полевая хирургия

«Вот же стрекоза!» – Думал Михаил. – «Снова умотала. Хорошо хоть недалеко осталось».

Особенно тревожно стало, когда увидел в снегу кучу следов. Предположительно – волчьих. Если они съели парня, то он теперь не знает, что делать, как успокаивать Йв. Вон как девчонка спешила. Но крови, вроде, не видно. Может, и жив.

Из-за края валуна выскочила Йв и замахала руками.

«Значит, здесь безопасно. Но стоит поспешить».

Йв снова исчезла, а когда он повернул за угол, то увидел, как она растаскивает камни. Присоединился к ней и вдвоём они это проделали меньше, чем за минуту. Мужчина уже хотел лезть внутрь, но девушка остановила его.

– Куук, Галѣ! Гѣммо Йѣw тѣкитѣӈ! Тѣкуялӄэwгѣйӈѣӈ! – Крикнула она внутрь и прислушалась.

Потом исчезла внутри. Сам Михаил ничего не расслышал, но это же дикари. Дети природы. У них и чувствительность выше.

– Мекхаель! – Донеслось из-под камня.

Покряхтывая, как старый дед, мужчина на четвереньках пополз на голос. С яркого зимнего Солнца – в каменную темноту. Сослепу вляпался во что-то склизкое и липкое. И шерстяное. Остатки добычи, что ли? Почувствовал, как рука Йв тянет его куда-то вбок.

Наконец, проход закончился. Свет, загороженный человеком, попал в пещерку, и Михаил смог оглядеться. Возле входа лежало тело молодого неандертальца. Исхудавший, аж рёбра видны. Голова – сплошная копна спутанных волос, в которых непонятно, где борода переходит в шевелюру и в заросли на груди.

В самом проходе лежит заскорузлая шкура с протухшими кусками мяса. Именно в них вляпался Михаил. Теперь руку отмывать от вони. С другой стороны от паренька прямо в потухшем костровище сидела Йв.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Эх! Не умеет она ещё беречь одежду. Зачем вообще девчонки её снарядили? Сидит, плачет, парня по голове гладит. Помер, что ли? Надо проверить».

Михаил приложил два пальца к шее аборигена. Долго ничего не чувствовал. Но удалось-таки настроиться. Сердцебиение на грани определения. И редкое – удар в две-три секунды.

«Силён парень. Вон как ему ноги разворотило. Неделя почти без лечения – а он всё ещё жив. Как говорится, если пациент хочет жить, то медицина бессильна!»

Ноги парня распухли. Хоть и не сильно. Наверно, холод помог. Левую голень покрывала большая короста крови. Засохла давно, но на пол до этого натекло прилично.

Первичный осмотр закончен.

– Жив твой парень!

– И?

– Жив, говорю. Только... Спит.

Михаил ткнул в грудь пациента и показал спящего человека.

– Койѣлӄэтѣӈ. – Закивала Йв.

– Ага, крепко спит. Будем его вытаскивать. Только проверю, что с ногами.

Так же, как летом с ногой Ирины, попробовал прочувствовать состояние костей. Но то ли рука соскользнула, то ли пациент попался нервный – но больной очнулся. Михаил, на всякий случай, попросил Йв крепко держать руки парня. И не зря. Когда пациент очнулся, то попытался то ли убежать, то ли подраться. С первой попытки не удалось – Йв удержала, а потом она торопливо заговорила. Парень замер, но продолжал смотреть на Михаила расширенными от ужаса глазами.

Вождь чертыхнулся и снял очки. Как он мог забыть то неизгладимое впечатление, что произвёл недавно на девушку? А та что-то говорила и говорила. Не сразу, но парень успокоился.

Пожалуй, пора познакомиться. Стоило это сделать сразу. Но пациент был в отключке, и этот пункт этикета Михаил пропустил. Надо нагонять. Он уже начал представляться, когда в голову пришла очередная гениальная мысль. Напоить, блин, человека надо. В смысле – дать жидкости. У него наверняка обезвоживание. Михаил отцепил фляжку от пояса и поднёс к губам парня. Больной пытался сфокусировать глаза на том, что ему суют, и ничего не понимал.

– Ӄиwwичги! – Произнесла девушка, и парень открыл иссохшийся рот.

«Сколько он уже без воды?» – Прикидывал Михаил, всё сильнее наклоняя фляжку. Вскоре пациент прикончил всю воду. Михаил со вздохом поболтал последними каплями и прицепил пустую флягу обратно на пояс. Не жалко – по крайней мере, от воды парню явно стало лучше. В глазах появилась осмысленность. Он посмотрел внимательно на обоих, потом удивлённо – на девушку:

– Йѣw?

Вышло плохо, но его, кажется, поняли:

– И! Гѣммо Йѣw тѣкитѣӈ.

– Так, ребята. – Прервал их Михаил. – Это, конечно, очень трогательно. Но давайте закончим с этим. Для начала познакомимся. Я Михаил.

Он ткнул себя в грудь и попробовал произнести так, как услышал от неандерталки:

– Мекхаель.

Потом ткнул пальцем в грудь парню. Тот открыл рот, чтобы ответить, но смог только прохрипеть что-то невнятное.

– Галѣ, – перевела его спутница. – Ѣнно Галѣ.

Потом наклонилась и зашептала таинственно на ухо парню:

– Ѣнно Меӄаель. Ѣнно майӈаӈѣлҕѣну китѣӈ.

И при этом так странно косилась на Михаила, что тому снова стало не по себе. Своё имя он уже выделял в речи неандерталки. Сейчас же, кроме имени, в словесном мусоре мелькнуло ещё кое-что знакомое – «майна́нолго́ну». Это «майнанолгону» он уже слышал. Буквально вчера, когда костёр разжигал «волшебством». И тут два варианта: либо его признали крутым волшебником, либо опасным демоном. Хотя, нет. Ещё два вырисовываются: нейтрально-бытовое (а ничо так – огонь разжигает) и нейтрально-опасливое (колдун – полезно, но опасно). И если вчера Михаил, глядя на Йв, мог подумать про первый вариант. То сейчас – ближе к последнему. Очень уж внутренне подобрался Га́лё (именно так расслышал Михаил имя неандертальца).

Радует, что в глазах нет ужаса. Значит, демоном не считают. А сейчас надо продолжать. Михаил привлёк внимание парня: