Помечтай немножко - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 8

— Ты! — выдохнула, а точнее, выплюнула она.

Рэчел сразу же вспомнила ее. Женщину звали Кэрол Деннис. Она когда-то появилась в храме как одна из многочисленных добровольных сподвижниц и взялась за дело так активно, что через некоторое время вошла в число наиболее лояльных прихожан, приближенных к Дуэйну. Будучи глубоко религиозным человеком, Кэрол обожала Сноупса и в то же время испытывала к нему чувства, которые были сродни материнским.

Когда злоупотребления Дуэйна стали достоянием гласности, Кэрол так и не смогла примириться с тем, что Дуэйн Сноупс, который с таким жаром проповедовал евангельские постулаты, оказался замешанным в финансовых махинациях. И она возложила всю вину за его грехопадение на Рэчел.

Это была болезненно худая женщина с острым носом, выступающим вперед подбородком, бледной как пергамент, чистой кожей и почти такими же темными, как и ее выкрашенные в черный цвет волосы, глазами.

— Я просто поверить не могу, что ты опять здесь, — пробормотала она, продолжая поедать глазами Рэчел.

— Это свободная страна, — парировала та.

— Да как же ты посмела сюда заявиться?

У Рэчел разом иссяк ее боевой дух.

— Ты не поможешь мне донести это? — сказала она, обращаясь к Эдварду, и, сунув мальчику в руку небольшой батон, торопливо двинулась дальше.

При виде Эдварда лицо женщины немного смягчилось.

Шагнув вперед, она наклонилась к нему:

— Я в последний раз видела тебя, когда ты был еще совсем маленьким, а теперь ты стал вон каким красивым молодым человеком. Ты наверняка очень скучаешь по папе?

С Эдвардом и раньше частенько заговаривали незнакомые люди. Мальчик этого не любил и теперь, когда к нему обратилась Кэрол Деннис, втянул голову в плечи.

Рэчел хотела как можно скорее пройти мимо нее, но Кэрол, выкатив вперед тележку, ловко преградила ей дорогу.

— Бог учит нас, что, ненавидя грех, мы должны любить грешников, но в твоем случае это очень трудно сделать.

— Я уверена, Кэрол, что такая набожная женщина, как ты, в состоянии справиться и с этим.

— Если бы ты только знала, сколько раз я молилась за тебя.

— Прибереги свои молитвы для того, кому они нужны.

— Тебя здесь никто не ждет, Рэчел. Многие из нас отдали храму всю свою жизнь. Мы верили, и мы страдали. Тебе никогда этого не понять. У нас долгая память, и если ты думаешь, что мы позволим тебе как ни в чем не бывало разгуливать по городу, то сильно ошибаешься.

Рэчел знала, что отвечать на это не следует, но не смогла удержаться:

— Я тоже во что-то верила, и никому из вас этого не понять.

— Если бы ты испытывала хоть малейшие угрызения совести, мы простили бы тебя, но у тебя по-прежнему нет ни стыда, ни совести, не так ли, Рэчел?

— Мне нечего стыдиться.

— Он покаялся в своих грехах, а ты этого не сделала и никогда не сделаешь. Твой муж был Божьим человеком, а ты разрушила его жизнь.

— Дуэйн сам ее разрушил.

Рэчел оттолкнула тележку в сторону и потащила Эдварда за собой. Однако в этот момент откуда-то из-за полок с товаром перед ней появился сутулый подросток, держащий в руках несколько пакетов с картофельными чипсами. Это был худощавый юнец с грязноватыми светлыми, коротко остриженными волосами и тремя серьгами в ухе. На нем были мешковатые джинсы и надетая поверх черной футболки мятая голубая рубаха. Увидев Рэчел, он остановился на месте как вкопанный. В первые секунды на лице его не было никакого выражения, но затем оно на глазах превратилось в злобную гримасу.

— А она что здесь делает? — враждебным тоном спросил он.

— Рэчел вернулась в Солвейшн, — холодно сказала Кэрол.

Рэчел вспомнила, что Кэрол была разведена и имела сына, но она никогда не узнала бы в этом агрессивном юнце тихого, скромно одетого мальчика, которого смутно помнила.

Развернувшись, она нырнула в проход между стеллажами и почувствовала, что ее бьет дрожь. Прежде чем она успела отойти на достаточное расстояние, до нее донеслись слова перепалки, вспыхнувшей между Кэрол и ее сыном.

— Я не собираюсь платить за всю эту несъедобную гадость!

— Я сам за нее заплачу!

— Нет, не заплатишь. И сегодня вечером ты никуда не пойдешь с твоими отвратительными дружками.

— Ты не можешь мне этого запретить! Мы всего-навсего собираемся сходить в кино.

— Не лги мне, Бобби! В прошлый раз, когда ты пришел домой, от тебя пахло спиртным. Я знаю, чем ты занимаешься со своими приятелями!

— Ни черта ты не знаешь.

Эдвард озадаченно посмотрел на мать.

— Она его мама? — спросил мальчик.

Рэчел молча кивнула и торопливо повела сына прочь из магазина.

— Разве они не любят друг друга? — не унимался Эдвард.

— Я уверена, что любят. Просто у них возникли какие-то проблемы, малыш.

К концу своего рейда по магазину Рэчел удостоверилась, что привлекает внимание людей: одни провожали ее недоуменными взглядами, другие, увидев ее, начинали перешептываться со злорадным выражением на лицах. Она была готова к тому, что к ней отнесутся враждебно, но степень этой враждебности все же удивила и расстроила ее.

Хотя прошло три года, жители городка Солвейшн, штат Северная Каролина, ничего не забыли и не простили.

Идя с Эдвардом вдоль дороги со своими скромными покупками, она пыталась понять, почему даже Бобби Деннис был зол на нее. Он явно не в ладах с матерью, и потому вряд ли его враждебное отношение к Рэчел было вызвано тем, что он просто разделял мнение Кэрол о вдове Сноупс. Более того, ей даже почему-то показалось, что в злости Бобби по отношению к ней было гораздо больше чего-то личного, нежели у Кэрол Деннис.

От мыслей о Бобби ее отвлекло появление на шоссе старого автомобиля с флоридскими номерами: она решалась голосовать только перед такими машинами. За рулем «краунвиктории» сидела вдова из Клируотера. Она с удовольствием согласилась подвезти Рэчел и Эдварда к придорожному кинотеатру. Когда Рэчел выходила из машины, сшитый ремешок на сандалии снова треснул, да так, что отремонтировать его было явно безнадежным делом. В результате этой очередной неприятности у Рэчел осталась только одна пара обуви.

Незадолго до девяти вечера Эдвард уснул. Накинув на плечи старое пляжное полотенце, Рэчел уселась на багажник неподвижной «импалы» и развернула на коленях измятую фотографию из старого журнала, которая и послужила ей поводом вернуться в Солвейшн. Осветив снимок небольшим карманным фонариком, она стала всматриваться в лицо старшего брата Гейба, Кэла Боннера.

Хотя между братьями было несомненное сходство, резкие черты лица Кэла смягчало выражение огромного счастья. И Рэчел невольно подумала: не является ли источником этого счастья его жена — стоящая рядом с Кэлом улыбающаяся блондинка, чем-то похожая на школьницу?

Снимок был сделан в доме, когда-то принадлежавшем Дуэйну и Рэчел. Огромный и вычурный, он стоял на окраине Солвейшн. Дом был конфискован государством в счет неуплаченных Дуэйном налогов. Он долго пустовал, пока наконец вскоре после своей женитьбы его вместе со всей обстановкой не купил Кэл.

Фото, лежащее у Рэчел на коленях, было сделано в комнате, которая когда-то служила Дуэйну кабинетом. Рэчел вырезала снимок из журнала вовсе не из-за сентиментальности, а потому, что где-то на его заднем плане она увидела заинтересовавший ее предмет: окованный медью небольшой, размером с хлебную буханку, кожаный ящичек, стоявший на полке книжного шкафа прямо за головой Кэла Боннера.

Дуэйн купил этот ящичек примерно три с половиной года назад у какого-то торговца, который не распространялся о дорогих приобретениях преподобного Сноупса. Муж Рэчел давно мечтал заполучить его, поскольку когда-то ящичек принадлежал семейству Кеннеди. Дуэйн вовсе не был поклонником Кеннеди, но он любил все, что ассоциировалось с богатыми и известными людьми. Рэчел прекрасно помнила, что, когда до гибели Сноупса оставалось всего несколько недель, а тучи над ним явно начали сгущаться, ее супруг частенько поглядывал на эту маленькую кожаную шкатулку.