Поцелуй ангела - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 18

У Дейзи встали дыбом волосы, а по спине пробежал холодок.

Обернувшись, она увидела в темноте два горящих золотисто-огненных глаза.

Девушка застыла на месте, не в силах шевельнуться от страха. Она поняла, что это тигр. Но реальность происходящего все еще не доходила до ее сознания.

Зверь был так близко, что Дейзи ощущала на лице его горячее дыхание. Вот он обнажил острые, как стилеты, зубы.

До девушки донесся утробный угрожающий рык, который медленно перерос в оглушительный рев. Тигр бросился на нее, но наткнулся на железную решетку, разделявшую хищника и жертву. От страха Дейзи повалилась на спину.

Падая, она ударилась обо что-то твердое и, по всей видимости, живое. Но оторвать глаз от тигра не могла: зверь казался Дейзи воплощением всего мирового зла — и зло это было готово ее уничтожить. Судьба настигла ее в дикой Южной Каролине.

Не в силах больше выдержать горящий лютой злобой взгляд, Дейзи отвернулась, уткнувшись лицом в мощное теплое тело стоявшего за ней человека. Дейзи поняла, что обрела надежное убежище.

Внезапно щекой она почувствовала крошки и что-то липкое.

Сразу навалилось все — разочарование, утомление и жизненный крах, постигшие ее в последние два дня. Дейзи в голос расплакалась.

Сильная мужская рука на удивление нежно взяла ее за под бородок. Увидев такие же, как у тигра, светло-золотистые глаза. девушка решила, что из лап одного зверя попала в руки другого.

— Не бойся Синджуна, Дейзи, он в клетке.

— Какая разница! — истерически закричала девушка. Неужели он не понимает, что никакая клетка не защитит ее от страшного взгляда тигра, в котором она прочитала свой приговор?

Нет, он не смог бы понять, а она объяснить, что только что столкнулась не с тигром, а с собственной судьбой. Дейаи отпрянула от Алекса.

— Прости, ты прав, я веду себя как последняя дура.

— И уже не в первый раз, — мрачно заметил Алекс.

Дейзи посмотрела в лицо мужу — даже запачканный тортом, он был красив и грозен — как дикий тигр. Дейзи вдруг осенило, что ее страх перед Алексом приобрел новое качество, теперь она не боялась физической расправы. Дейзи боялась, что Алекс искалечит ей душу.

Силы, казалось, окончательно оставили ее. Слишком много изменений, слишком много конфликтов, а ведь борьба только начинается. Усталость будто проникла до мозга костей — Дейзи едва могла говорить.

— Мне кажется, теперь ты угрожаешь мне чем-то еще более страшным.

— А разве ты этого не заслуживаешь? Взрослые люди не швыряются тортами.

— Конечно, ты прав. — Дрожащей рукой Дейзи провела по волосам. — Что это будет, Алекс? Унижение? Я уже проглотила сегодня изрядную порцию. Презрение? Этого тоже хватает. Неприязнь? Нет, это не пройдет: я не восприимчива к неприязни. — Дейзи помолчала. Когда она снова заговорила, голос ее дрогнул. — Я боюсь, что ты придумаешь совсем другое.

Алекс удивленно посмотрел на жену — у нее был такой несчастный вид, что в нем шевельнулось что-то похожее на жалость. Он знал, что Дейзи его боится, — еще бы, он все делал для этого, — однако не предполагал, что у нее хватит духу запустить в него тортом Бедная маленькая дурочка — она все еще не понимает, что ей не помогут ни невинные детские глазки, ни повадки беззащитного котенка.

Алекс ощутил, что Дейзи дрожит Коготки спрятаны, в глазах — неприкрытое отчаяние. Она хоть догадывается, что ее лицо можно читать как открытую книгу?

Интересно, сколько в ее жизни было мужчин? Вероятно, она и сама не сможет ответить на этот вопрос. Вид у нее невинный, но по всему заметно, что она обожает наслаждения. Мозгов у нее нет, и Алекс без труда представлял себе, как она лежит в постели очередного плейбоя, не понимая, как ухитрилась туда попасть.

Ну что ж, есть хотя бы одна вещь, для которой она пригодна. Глядя на Дейзи, Алекс испытал почти непреодолимое желание взять ее на руки, отнести в трейлер и удовлетворить ее любопытство. Интересно, как будут смотреться эти темные кудри, разметавшиеся по подушке? Он представил ее голой среди измятых простыней — ее белая кожа контрастно выделяется на фоне его загорелого тела, руки ощущаю! тяжесть ее соблазнительных грудей. Как хочется почувствовать ее всю, вдохнуть запах, потрогать руками.

Только вчера, во время свадебной церемонии, он убеждал себя, что Дейзи не его тип, но это было до того, как он, пытаясь разбудить ее сегодня утром, разглядел круглую попку, видневшуюся из-под футболки. А еще раньше, в машине, он наслаждался видом ее ножек, когда она попеременно закидывала ногу на ногу, временами сбрасывая с больших пальцев сандалии. Ступни у Дейзи были просто замечательные — маленькие, с ухоженными ноготками, выкрашенными в красный цвет.

Алексу очень не нравилось, что есть на свете мужчины, которые лучше его знают Дейзи, но он понимал, что еще рано.

Сначала она должна понять, какие отношения должны их связывать, правда, беда в том, что когда она это поймет — скорее всего упакует чемоданы и исчезнет.

Взяв жену за руку, Алекс повел ее к трейлеру. Немного посопротивлявшись, она сдалась.

— Я начинаю тебя ненавидеть, — скучным голосом произнесла она. — Ты это понимаешь?

Алекс страшно удивился, что ему стало обидно от этих слов, хотя именно ненависти он и добивался. Она не создана для тяжелой жизни, а он не собирался мучить ее вечно. Но пусть она сразу же поймет, что сейчас он ее не отпустит.

— Возможно, это и к лучшему, — произнес Алекс.

— До сегодняшнего дня я ни разу не испытывала ненависти ни к одному человеческому существу. Даже к Амелии и отцу, хотя они оба очень старались. Так тебе все равно, как я к тебе отношусь?

— да — Никогда еще не встречала такого черствого человека.

— Конечно, не встречала.

«Алекс, ты очень черствый». Он неоднократно слышал эти слова от других женщин — умных, порядочных, которые заслуживали большего, чем мужчина с искалеченной судьбой.

Когда Алекс был моложе, он искренне думал, что семья поможет залечить рану, нанесенную ему в детстве. Но как бы он ни старался обзавестись семьей, единственным результатом были брошенные им обиженные женщины, которым он не причинил ничего, кроме боли. Тогда он пришел к выводу, что некоторые люди лишены способности любить, ибо эту способность у них украли до того, как она успела развиться.

Они подошли к трейлеру. Открыв дверь, Алекс ввел Дейзи внутрь.

— Сейчас я приму душ, а потом помогу тебе прибраться, — сказал он.

— Неужели ты не мог сегодня притвориться, что тебе приятно?

— Я таков, каков есть, Дейзи. В игры играть не умею и не собираюсь учиться.

— Они так старались доставить нам радость. Неужели ты не мог потерпеть?

Где найти такие слова, чтобы она поняла?

— Тебя воспитывали нежно, Дейзи, а меня грубо, намного грубее, чем ты можешь вообразить. Если бы ты росла, как я, то поняла бы, что в жизни надо иметь что-то, за что можно уцепиться, что-то, что никогда тебе не изменит и не позволит превратиться в животное. Для меня таким якорем стала моя гордость.

Я никогда от нее не откажусь. Слышишь, никогда?

— Но нельзя же на этом строить свою жизнь. Гордость не более важна, чем многое другое.

— Например?

Дейзи замолчала, не зная, что сказать.

— Ну… забота, сочувствие… любовь.

Алекс чувствовал себя уставшим от жизни стариком.

— Любовь существует не для меня.

— Она существует для всех.

— Но не для меня. Не стоит делать из меня романтического героя, Дейзи, это пустая трата времени. Я живу по собственному кодексу — стараюсь быть честным и справедливым. Поэтому я смотрю сквозь пальцы на твою выходку с тортом. Понимаю, что для тебя наш брак — тяжелое испытание и ты делаешь все, что в твоих силах. Но не путай порядочность и сентиментальность. Я — не сентиментален. Все эти нежности могут подействовать на кого-нибудь другого, только не на меня.

— Мне это не нравится, — прошептала Дейзи. — Не нравится.

Алекс заговорил, с удивлением осознав, что в его голосе проскальзывают грустные интонации. Такого с ним давно не было.