Прямо под сердцем - Веммер Анна - Страница 1

Анна Веммер

Прямо под сердцем

Глава 1

Полина

– К сожалению, так решила природа. Виновны двое, но страдает женщина.

Я молча смотрю в окно, на приближающиеся ворота медицинского центра. Пока муж получает пропуск и ждет, когда нас впустят на территорию, рассматриваю больничный парк и красивое светлое современное здание. Там даже палаты наверняка с панорамными окнами и доставкой кофе в номер.

Мысль о том, что беременность – не преступление, чтобы назначать виноватых, я оставляю при себе. Я прекрасно знаю его позицию. Спорить, унижаться, в то время как горло болит от подступающих слез? Нет уж.

Мы въезжаем на парковку и останавливаемся в полной тишине. Я не спешу выходить из машины и вообще шевелиться, а муж не торопит. Он задумчиво смотрит на пустой паркинг так, словно меня вообще нет рядом.

Наверное, ему тоже непросто.

Но у него хотя бы есть выбор. Он сам принял решение, никто не заставлял его отказываться от ребенка. Просто он всегда знал, как поступит, и не сомневался, когда пришло время.

– Все будет в порядке, – наконец говорит он. – Ты останешься здесь до завтра, врачи последят за твоим состоянием. Потом тебя будет вести один из лучших врачей в стране. Никаких последствий не будет.

– Ты этого не знаешь.

Никто не знает. Да, современная медицина творит чудеса и да, миллионы женщин переживают аборты, не испытывая в будущем проблем с рождением детей, но бывают и другие случаи. И если бы всегда можно было сказать «Это все потому что она лечилась не у лучших!». Если бы.

– Я все компенсирую. Машина, Мальдивы, Милан. Возьмешь подруг, оттянетесь от души.

Становится тошно и я, поморщившись, выхожу.

Остаток пути до регистратуры мы преодолеваем молча.

В лифте я рассеянно рассматриваю кривое отражение мужа в хромированной панели с кнопками. Пытаюсь понять, что чувствую. Ненависть? Обиду? Предательство? На самом деле, я ощущаю странное опустошение. Как будто все эмоции стерли, оставив только тоскливое желание, чтобы все закончилось как можно скорее.

Проходя мимо зеркала я замечаю, что инстинктивно прижимаю руку к животу. Отдергиваю ее и распрямляю плечи. Это не самое страшное, через что мне приходилось пройти. Повторю это тысячу раз, и сама поверю.

– Здравствуйте, – голос звучит хрипло и устало, – Полина Воронова. Я… записана на прерывание беременности.

– Секундочку. Можно ваш паспорт?

Я стараюсь не думать о том, что обо мне думает эта миловидная девушка за стойкой. Повторяю как мантру то, что всем плевать, зачем я иду к врачу, что избавиться от нежеланной беременности – мое право, и только мне решать, что делать со своим телом. Что никто, ни одна душа на всем белом свете не имеет права осуждать меня или упрекать.

Но только решаю не я, и это хуже любого осуждения.

– У вас оплачено пребывание в клинике, поэтому вам сейчас необходимо подняться на третий этаж и отдать документы медсестре. Она проводит вас в палату, располагайтесь, когда врач освободится, вас пригласят.

– Спасибо.

Я надеялась, мне не оставят времени на рефлексию. Тут же проводят в операционную, и проснусь я уже совершенно другим человеком.

– Я сама.

Муж останавливается, словно налетев на невидимую стену.

– Уверена?

Как можно быть таким равнодушным? Неужели он НИЧЕГО не чувствует, зная, что вот сейчас он может все отменить – и у него будет ребенок.

– Да. Я позвоню, когда выпишут. Пришлешь водителя.

– Я приеду за тобой. Напиши, когда процедура закончится.

– Иди к черту, Воронов, – огрызаюсь я.

– Полин…

– Вот что я тебе скажу. Ты прав, мы оба виноваты в том, что случилось. И ты прав также в том, что условия брака были оговорены изначально, и я на них согласилась. Я даже признаю твое право отказаться от ребенка, потому что хоть это и мое тело, ребенок все-таки общий. Поэтому да, я сделаю аборт, как ты приказал. Но не жди, что я буду благодарна тебе за это. Не жди от меня понимания и не думай, будто отношение к тебе останется прежним. Если бы ты действительно обо мне заботился, ты бы хотя бы попробовал встать на мое место.

Меня так бесит его спокойствие! Хочется зарядить хорошую пощечину, чтобы сбросить эту маску циничного урода!

– Я благодарна тебе за помощь. За то, что не бросил меня умирать от голода и все такое. Но за это не буду. Мне не нужна машина и я не поеду с подружками на Мальдивы. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Я знаю, что развод ты мне не дашь, но сделай, пожалуйста, вид, что меня не существует. Не говори со мной, не встречайся, не пиши и не звони. А я взамен продолжу, как ты и хотел, на людях играть жену миллионера. Такие были условия сделки? Пока мы ее соблюдали, мне не приходилось избавляться от детей.

– Хорошо, – после долгой паузы говорит он. – Наверное, ты права. Я очень сожалею, что все так вышло, Полина. Правда.

– Тогда отмени. Отмени аборт и отпусти меня. Я подпишу любые документы, отказ от претензий, договор о неразглашении, что скажешь! Ты не услышишь ни обо мне, ни о ребенке! Я всегда держу слово, ты знаешь! Мне не нужны твои деньги, я…

– Полина, успокойся. Мы все обсудили. Ты не выживешь с ребенком на руках. Не порти собственное будущее. Через много лет ты скажешь мне спасибо.

– Я скажу тебе сейчас, – сквозь зубы, из последних сил держась, чтобы не разреветься, говорю я. – Катись в ад, Воронов!

– Тебе позвонит Мария, чтобы узнать, как дела. Если не поговоришь с ней, приеду я. Слушайся врачей, и все будет хорошо.

Я смотрю в спину мужу до тех пор, пока двери лифта не отрезают его от моей боли. Какая-то часть меня верит, что он обернется. Что из холодного циника превратится в человека, год назад поразившего меня уверенностью и спокойствием. Что вместо «все будет хорошо» скажет «я люблю тебя».

Конечно, это никогда не случится.

Я думала, он спас меня и подарил новый мир, без страха и голода.

На самом деле лучше бы я отказалась тогда стать его женой и сдохла.

***

Мне было девятнадцать. Как и миллионы сверстников я училась в универе, жила с родителями, подрабатывала, чтобы не напрягать их своими хотелками и не представляла, что привычный мир может когда-нибудь рухнуть.

Авиакатастрофа. Экскурсионный вертолет разбился на Алтае. Мама и папа праздновали годовщину свадьбы.

Квартира, отличная, трехкомнатная, в хорошем районе с охраной, закрытым парком и террасами на крыше, была в ипотеке, и я просто не смогла бы платить такие деньги, а страховку папа забыл продлить.

У меня осталось несколько сотен тысяч рублей на папиных счетах, отложенные на черный день, но и эти крохи мне пообещали отдать только через полгода. Было стыдно, но я все равно злилась на родителей, не давших мне даже шанса выкарабкаться.

Он пришел на похороны. Кирилл Воронов, давний друг отца. Как сказал сам Воронов, когда-то они вместе служили, а потом пути разошлись. Мне было не интересно. Я вообще слабо соображала.

– Что ты собираешься делать? – спросил Воронов. – У тебя есть деньги или работа?

– Нет. Квартира в ипотеке. Платеж в двадцать раз больше моей стипендии. Не знаю. Нужно как-то ее продать, но сначала должно пройти полгода, так сказал юрист. Я не знаю, позволят ли мне жить там это время. И что с университетом, я…

Голос сорвался.

– Я на платном.

Чтобы платить за квартиру и учебу и при этом не умереть с голоду, мне нужно найти место, где будут платить больше сотни. Путем простых логических цепочек приходим к проституции. Хотя вряд ли получится эффективно совмещать ее с учебой.

Я сквозь слезы рассмеялась этой дурацкой мысли. Воронов смотрел с сочувствием, но мне вдруг показалось, что он лишь играет.

– Когда-то твой отец спас мое здоровье. Я мог остаться инвалидом, если бы не он. Он же отговорил меня от военной карьеры, хотя по долгу службы вроде как должен был делать ровно противоположное. Во многом я обязан твоему отцу. И хочу помочь тебе.