Бывшая под елку (СИ) - Ройс Мэри - Страница 24

— Ты обещала мне, что мы встретим Новый год вместе. — Она поднимает на меня стеклянные от слез глаза. — А теперь папа отправил меня домой. И все из-за тебя.

Я открываю рот, растерявшись от обвинения дочери, и сглатываю, только болезненный ком все равно нарастает в горле.

Но на помощь приходит подруга, и мне удается скрыть подступающие слезы.

Прочищаю горло и поднимаюсь на ноги, уступая место Лине, которая присаживается перед Женей.

— Привет, Морковка, — Лина старается говорить с весельем в голосе, но вчерашние посиделки не прошли бесследно, и я вижу, с каким трудом ей это дается. Особенно в присутствии Лаврова. — Я просто ужасная крестная. — Она треплет дочку за шарф. — Я не знала, что ты приедешь, и не взяла с собой вкусняшек.

— Я не хочу вкусняшек, — бубнит дочка. — Я хочу к папе.

— Э-э-эй. — Лина подцепляет Женю за подбородок, чтобы та посмотрела на нее, но Женька вырывается и убегает в комнату, крича в сердцах: «Отстаньте от меня все!»

Раздается хлопок дверью, и, мне кажется, мы все вздрагиваем.

Наступает неловкая пауза, и подруга немного рассеянно поднимается на ноги, наконец встречаясь взглядом с Лавровым.

— Ты можешь реабилитироваться, — Лавров кивает ей в сторону детской комнаты, — а мы пока пообщаемся с виновницей моего сорванного утреннего сна. — И бросает взгляд на меня, давая понять, что без разговора никуда не уйдет.

Я смотрю на Лину, которая едва сдерживается от желания съязвить в ответ, но, судя по всему, решает, что обстановка не предполагает к этому, и разворачивается, чтобы пойти к своей крестнице.

— Нет, Лин, — я ловлю ее за руку, останавливая, — езжай. Я сама справлюсь.

Она осторожно убирает мою руку.

— Думаешь, я смогу уехать, когда моя Морковка в слезах?

— Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы с…

— Нет никаких проблем! — выпаливает она, не позволяя мне договорить. — А теперь будь так любезна, пока я буду с твоей дочерью, поговори с ним, а потом не забудь почистить квартиру от его отвратительной энергетики и этой ужасно безвкусной туалетной воды.

— Воу, вообще-то это «Бриони», детка.

Лина резко поворачивается к нему.

— Я тебе не детка!

Тут я начинаю чувствовать себя третьей лишней.

— Просто к сведению, — он вскидывает ладони, — от меня пахнет большими деньгами, а от тебя — вчерашней алковечеринкой.

— Ты…

— Хватит! — встреваю я. — Ты, — тычу пальцем в Лаврова, — на кухню.

Перевожу взгляд на Лину, но она сама капитулирует, разворачиваясь и направляясь в комнату Жени.

Я же запрокидываю голову и делаю глубокий вдох, прежде чем плетусь на кухню и молча проверяю термопот на наличие воды.

— Ну, рассказывай, — выдыхает Денис и плюхается на кухонный диванчик, пока я принимаюсь делать чай. — Что на этот раз?

Я качаю головой, заливая чайные пакетики кипятком, после чего разворачиваюсь и вручаю чашку Лаврову.

— Нечего рассказывать.

Он вскидывает одну бровь

— Да ну? Судя по разгромленному дому, определенно есть что.

Мои глаза увеличиваются, и я замираю со своей чашкой на полпути к столу.

— Что? О чем ты говоришь?

— Думаешь, он просто так попросил меня увезти Женьку? — Дэн выдерживает паузу. — Ему хреново, Саш. И он явно не хотел, чтобы дочь видела его в таком состоянии.

— Я… я не понимаю.

Лавров сжимает челюсти, и я вижу, как его все это достало.

— Чего ты не понимаешь, Саш? Что он любит тебя до сих пор?

Я втягиваю носом воздух, ненавидя то, как печет глаза, когда я моргаю.

— Что произошло? — требует он.

— Слишком много всего… — Мой голос хриплый и дрожит. — Я даже не знаю, как об этом думать… Я запуталась, Денис. Очень сильно запуталась. Я…

Он встает на ноги и в два шага преодолевает расстояние между нами, чтобы забрать у меня чашку, поставить ее на стол и сжать мои плечи.

— В чем ты запуталась? Что любишь его и не можешь подпустить к себе другого мужчину? Думаешь, я слепой? Не устала обманывать себя?

— Я не знаю…

— Знаешь. Все ты знаешь, Сашка. Если бы ты не жалела о том, что уехала, не было бы на кухне ни пустых бутылок из-под вина, ни подруги с похмелья. Не так люди радуются верно принятому решению.

— А как? Как я могу радоваться, когда сама не знаю, что делаю? Да! Да, я люблю его, черт возьми, но что с того? Я всегда любила его… Но не готова снова становиться его тенью! Не готова ждать его в четырех стенах и думать, где он и с кем! Не готова, Денис! Я сбежала от этого…

— И что? — Он заглядывает в мои глаза. — Легче стало?

— Нет, — мой голос напоминает скрип.

Лавров встряхивает меня за плечи.

— Вот именно. Не стало. И не станет. Потому что это не так работает. Проблемы не решаются бегством. Вы взрослые, блядь, люди. Сядьте и обговорить все, что вас не устраивает. — Я качаю головой и чувствую, как первые слезы срываются с ресниц. — Ты думаешь, что Белов за эти годы не смог бы найти себе другую? Господи, да легко. Только, блядь, не нужна ему другая. Я тебе клянусь, после развода ни разу, ни с кем и в мыслях у него не было попробовать что-то настоящее, Саш.

— Прекрати…

— Черта с два, я и так долго молчал, наблюдая со стороны за двумя идиотами.

Я отталкиваю Дениса.

— Вот вы все чертовы эгоисты. Вы не можете не давить на женщин!

— Он не давил на тебя четыре с лишним гребаных года. И к чему это привело? Вы топчетесь на месте, как два индюка. Скорее даже как два барана. Иногда, Саша, мужчины должны давить, потому что вы нуждаетесь в этом. И здесь нет, блядь, ничего плохого. Быть со своим мужчиной, идти за ним. Да, не все всегда просто. Не всегда гладко. Но эти моменты нужно просто пережить и пойти дальше, а ты, — он тычет в меня пальцем, — сдалась! Не он, а ты!

— Хватит! — я срываюсь на крик и тут же отхожу к окну, пытаясь выровнять дыхание.

А потом зажмуриваюсь и испускаю жалобный смешок.

— Да, я люблю его. Люблю. Я, черт возьми, люблю его. Он просто не оставляет мне другого выбора, кроме как любить его! Он всем нравится! Но в этом и есть моя проблема… Я не выношу этого! Всего этого превосходства! Внимание к его персоне женского пола! Порой рядом с ним просто невыносимо! — Моя речь обрывается судорожным всхлипом. — Все это кажется бессмысленным. Я боюсь рискнуть начать все сначала, потому что боюсь потом снова страдать!

Я накрываю лицо ладонями, и мои плечи содрогаются от нового громкого всхлипа.

— Да, он непростой человек, Саш. А кто из нас простой? — мягко спрашивает Лавров. — Посмотри на это с другой стороны. Он непростой, ты непростая. Вы идеально подходите друг к другу. Нужно просто сесть и поговорить.

— Боже… прекрати, Денис. — Я истерично икаю и мотаю головой, приходя в ярость из-за того, что нахожу в словах друга правду. — Я не могу объяснить, что творится внутри меня. Не могу показать тебе свои страхи. Не могу заставить тебя побывать на моем месте. Господи, да я в полном беспорядке… — Я сжимаю футболку на груди, будто сжимаю свое невидимое сердце, которое устало от всего. — Но я прошу попытаться понять меня. Я не могу вернуться к нему…

— Почему⁈

Лавров силой разворачивает меня к себе и заставляет посмотреть ему в глаза.

— Почему, Саша! Ты ведь уже ответила на главный вопрос. Ты любишь его! А он любит тебя! Все эти годы он был рядом, хотя ты и не знала об этом, но я, черт возьми, знал! Он помогал тебе, но делал это в тайне, потому что знал, что ты не захочешь его помощи напрямую, не захочешь к себе жалости. Он знает тебя лучше, чем ты сама. Так доверься ему. Тимур заслуживает этого больше, чем кто-либо.

Каждое брошенное слово Дениса отзывается глубоко внутри меня.

Прямо там, где все горит от одной только мысли о Белове, который разрушил свой дом после моего отъезда. Господи… почему я все усложняю? Я даже порвать не могу с ним, потому что не уверена в том, что поступаю правильно. Что-то бунтует во мне. Противится, ломая все мои планы и установки. Каждый раз встреча с ним оборачивается хаосом внутри.