Мое непослушное сердце - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 26

— Не будешь ли так добр поведать, куда мы направляемся?

— На северо-запад Мичигана. В дыру с гордым названием «Уинд-Лейк».

— Что сталось с моими мечтами о круизе по Карибам?

— Тот лагерь, о котором я тебе рассказывал.

— Там, где ты когда-то проводил каникулы?

— Да. После смерти отца он перешел к моей тетке, но она умерла несколько месяцев назад, и его навязали мне.

Повезло, можно сказать. Я хотел продать лагерь, но сначала нужно проверить, в каком он состоянии.

— Я не могу туда ехать. Поворачивай назад.

— Поверь, это ненадолго. Самое большее на два дня.

— Не важно. Я больше не езжу в лагеря. Девчонкой приходилось бывать там каждое лето, и я пообещала себе никогда туда не возвращаться.

— Что плохого в лагере?

— Вечно навязывают то, чего не хочешь делать. Весь день расписан по часам. То спорт, то беготня, то какие-то походы.

Ни почитать, ни побыть наедине со своими мыслями.

— Вижу, ты не слишком заядлая спортсменка?

Как-то раз она выбралась из своего домика посреди ночи и стащила все мячи из кладовки, где хранилось спортивное снаряжение. Пришлось сделать не менее дюжины ходок к озеру, чтобы бросить их в воду. Воспитатели так и не установили злоумышленника. Разумеется, никто не заподозрил спокойную, смышленую Молли Сомервиль, считавшуюся самой покладистой и примерной девочкой во всем лагере, несмотря на выкрашенные в зеленый цвет косички.

— Во всяком случае, я больше люблю спорт, чем Фэб, — обиделась она.

Кевина передернуло.

— Парни до сих пор расписывают, как она играла в софтбол на пикнике «Старз».

Молли там не была, но вполне могла представить, на что способна сестра.

Кевин перестроился в левый ряд и раздраженно бросил:

— Думаю, ничего страшного не было в том, что ты провела несколько недель в каком-то заведении для богатеньких детишек. Во всяком случае, тебе это не повредило, — Ты, наверное, прав, — согласилась Молли. Не могла же она пояснить, что год за годом просиживала в лагере все летние месяцы с тех пор, как ей исполнилось шесть.

Когда ей было одиннадцать, разразилась эпидемия кори и детей отослали домой. Как взбесился отец! Присматривать за ней было некому, ему пришлось взять Молли в Лас-Вегас.

Он поселил ее в отдельном номере под опекой знакомой кассирши, выдававшей фишки в казино. Днем девица непрерывно смотрела «мыльные оперы», а по ночам пропадала в номере Берта.

И все же эти две недели оказались самыми счастливыми в жизни Молли. Она читала романы Мэри Стюарт, заказывала вишневый пирог прямо в номер, подружилась с горничными-мексиканками. Иногда она говорила няньке, что идет в бассейн, а сама слонялась у казино, пока не встречала семью с кучей ребятишек. Девочка старалась держаться поближе к ним, притворяясь, что встретила родственников.

Обычно воспоминания о попытках приобрести таким образом семью вызывали у Молли улыбку, но теперь ее глаза снова защипало. Пришлось поспешно отвернуться.

— Похоже, ты понятия не имеешь о предельной скорости.

— Что, нервничаешь?

— Как ни странно, нет. Привыкла после многих лет езды с Дэном. Совершенно лишена всякого чувства самосохранения.

Ей действительно было все равно. Внезапно Молли потрясло сознание того, что будущее больше не имеет для нее никакой ценности. Она не находила в себе сил тревожиться о деньгах или о том, что редактор «Чик» давно перестал ей звонить.

Кевин снял ногу с педали газа.

— Так вот, должен сказать, что лагерь находится в самом настоящем захолустье. Вокруг ничего, кроме деревьев и воды.

Домики такие древние, что, вероятно, уже развалились; тоска там царит смертная, потому что люди моложе семидесяти туда не ездят. — Кивнув в сторону пакета с едой, он добавил:

— Если допила сок, есть еще сырные крекеры.

— Заманчиво, но пока не хочется.

— Мне кажется, в последнее время ты редко обедала.

— Спасибо, что заметил. Думаю, если потеряю еще фунтов шестьдесят, то смогу сравняться с некоторыми твоими cheres amies[19] .

— Думаю, тебе лучше сосредоточиться на собственных потрепанных нервах. Может, хоть тогда прикусишь язычок.

Молли улыбнулась. Нужно отдать Кевину должное: он не трясется над ней, как Фэб и Дэн. Приятно, когда с тобой обращаются как со взрослым человеком.

— Пожалуй, я лучше подремлю.

— Прекрасная мысль.

Но она не заснула. Закрыв глаза, Молли попыталась обдумать сюжет новой книги. Но обитатели Соловьиного Леса упорно не желали оживать в ее воображении.

Когда машина свернула с шоссе, Кевин остановился у придорожного магазинчика с пристроенной коптильней. Пробыв там несколько минут, он вернулся с большим пакетом из оберточной бумаги.

— Мичиганский ленч. Ну как, сумеешь сделать сандвичи?

— Возможно, если очень постараюсь.

В пакете лежал солидный кусок копченой рыбы, ломоть острого чеддера и буханка ржаного хлеба из муки грубого помола, а также пластмассовый нож и несколько бумажных салфеток. Молли пришлось собраться с силами, чтобы сотворить два неуклюжих однослойных сандвича для него и один, поменьше, для себя. Вяло откусив от своего пару раз, она скормила остаток Ру.

Они направлялись на восток, к центру штата. Сквозь полуопущенные ресницы Молли любовалась начинающими зацветать садами и чистенькими фермами с силосными башнями.

Когда дневной свет начал меркнуть, они направились на север, к шоссе, простиравшемуся до самого Солт-Сент-Мэри.

Кевин слушал компакт-диск, захваченный из дома. Молли поняла, что он любит джаз. К ее немалому прискорбию, ему также нравился и рэп. Промучившись с четверть часа в напрасной попытке игнорировать мнение певца о женщинах, она достала диск из проигрывателя и швырнула в окно.

И сразу обнаружила, что, когда Кевин орет, уши у него становятся красными.

К тому времени когда они добрались до северной части штата, стемнело. Сразу за живописным городком Грейлингом они свернули на двухрядное шоссе, которое, как показалось Молли, вело в никуда. Еще немного — и их обступили густые заросли.

— В девятнадцатом веке северо-восточный Мичиган почти лишился своих лесов в результате варварской вырубки, — сообщил Кевин. — То, что ты видишь сейчас, — искусственные насаждения, правда, довольно буйно разросшиеся. В этой части штата городов мало, а расстояния между ними довольно велики.

— Сколько нам еще ехать?

— Не больше часа, но, вероятно, переночевать будет негде, и я не хотел бы оказаться на месте после наступления темноты. Так что остановимся, пожалуй, в мотеле. Только предупреждаю: это далеко не «Ритц».

Поскольку Молли не могла поверить, что Кевин боится темноты, то заподозрила, что он специально тянет время. Однако она не стала возражать и поудобнее устроилась на сиденье. Свет фар немногих встречных машин выхватывал из мрака его черты, бросал тени на лицо, больше подходящее манекенщику, рекламирующему нижнее белье.

Дрожь странного предчувствия пронзила Молли, и она поспешно зажмурилась.

Она не открыла глаз, пока Кевин не подъехал к небольшому мотелю на шесть домиков. Когда он пошел зарегистрироваться, Молли едва не побежала следом, чтобы потребовать отдельный домик для себя, но здравый смысл взял верх, и она осталась на месте.

Словно прочитав ее мысли, Кевин вернулся с двумя ключами. Молли заметила, что их домики находятся на противоположных концах территории мотеля.

На рассвете ее разбудил стук в дверь и лай пуделя.

— Слайтерины, — пробормотала Молли. — Похоже, это становится у них дурной привычкой.

— Мы уезжаем через полчаса! — окликнул Кевин из-за двери. — Выведи своего пса.

— Разбежалась, — пробормотала Молли в подушку, но все же неохотно поднялась, потащилась в крохотную душевую кабинку и заставила себя провести расческой по волосам. Губная помада по-прежнему казалась ей ненужной роскошью. Ее шатало, как при похмелье.

Выйдя наконец во двор, она увидела нетерпеливо топтавшегося у машины Кевина. Бледно-лимонные лучи раннего солнца высвечивали мрачную как туча, недружелюбную физиономию: очевидно, настроение у него со вчерашнего дня не улучшилось. Пока Ру лазил по ближайшим кустикам, Кевин схватил ее вещи и швырнул в багажник.