Мое непослушное сердце - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 22

— Злишься, что опоздала на твой именинный обед?

— Ты, конечно, удивишься, — улыбнулась Лили, — но после двадцати лет безоблачной дружбы я к этому привыкла.

— Подумать только, мы ухитрились уживаться с тобой дольше, чем длился любой из моих браков, — вздохнула Мэллори.

— Это потому, что я приятнее всех твоих мужей, вместе взятых, — объявила Лили.

Мэллори засмеялась.

Появившийся официант принял заказ на напитки и уговорил их продегустировать пирог с козьим сыром, пока они просматривают меню. Прежде чем согласиться. Лили быстро подсчитала калории. Потом решительно передернула плечами. В конце концов, сегодня ее день рождения!

— Очень не хватает? — осведомилась Мэллори, едва официант отошел.

Лили не было нужды спрашивать, что она имеет в виду.

— Пока Крейг болел, уход за ним отнимал столько энергии, что я не думала о сексе. А после его смерти сразу навалились дела. И кроме того, я так растолстела, что не позволяю ни одному мужчине видеть себя раздетой.

— Ты стала такой независимой! Два года назад понятия не имела о своем финансовом положении, не говоря уж о том, как управиться с деньгами. Я восхищаюсь твоим умением владеть ситуацией.

— У меня не было выбора.

Разумные вложения Крейга сделали Лили достаточно богатой, чтобы больше не работать, разве что иногда сниматься ради удовольствия. В этом году она сыграла небольшую роль сексуально озабоченной мамаши главного героя в полунеприличном фильме. Как настоящая профессионалка, она легко преодолела все подводные камни, но в продолжение съемок не могла отделаться от ощущения нереальности происходящего. Для женщины ее габаритов и возраста по-прежнему играть секс-бомб… по меньшей мере абсурдно, если не полный идиотизм.

Лили не хотелось подчинять свою индивидуальность теперь уже нелюбимой профессии, но больше она ничего не умела.

После смерти Крейга возникла потребность чем-то занимать себя, иначе в голову назойливо лезли мысли о совершенных в прошлом ошибках. Ах, если бы можно было сбросить тяжесть лет и вернуться назад, к тому перекрестку, где она заблудилась!

Официант принес шампанское Мэллори, пирог и предлинную расшифровку сложных блюд меню. Сделав заказ, Мэллори подняла бокал:

— За мою дорогую подругу. С днем рождения! Я убью тебя, если мой подарок не понравится.

— Как всегда великодушна!

Мэллори с таинственной улыбкой вытащила из большой сумки плоский прямоугольный пакет, завернутый в пеструю бумагу и перевязанный алым бантом. В коробке оказалась изумительная шаль из золотого кружева.

Сентиментальные слезы навернулись на глаза Лили.

— Какая красота! Где ты ее нашла?

— Приятельница моей приятельницы торгует антикварной одеждой и тканями. Это испанская. Конец девятнадцатого века.

Символика этого подарка[16] лишила Лили речи. Ностальгия по былому сжала горло. Она потянулась к руке подруги.

— Я никогда не говорила, как много ты для меня значишь?

— И ты для меня, солнышко. Кроме того, у меня долгая память. Ты подставила мне плечо во время моего первого развода и была рядом все эти ужасные годы с Майклом…

— Не говоря уж о подтяжке лица.

— Эй! Кажется, кое-кто забыл о небольшой работенке по части век и уголков глаз несколько лет назад. Кто бы это мог быть?

— Понятия не имею, о чем ты толкуешь.

Они обменялись улыбками. Пусть простые смертные считают пластическую хирургию данью тщеславию, но для актрис, построивших свое амплуа на сексапильности, она становится жизненной необходимостью. Правда, Лили до сих пор не понимала, к чему было избавляться от морщинок вокруг глаз, если она не способна расстаться с двадцатью лишними фунтами.

Официант поставил перед Лили тарелку от Версаче с золотой каемкой, на которой красовался крошечный квадратик заливного омара, окруженный тоненькой ниточкой взбитого в пену соуса с шафраном. На тарелке Мэллори лежал прозрачный ломтик семги, декорированный каперсами и микроскопическими кусочками нарезанного соломкой яблока. Лили мысленно сравнила калории.

— Перестань терзаться! Ты так волнуешься из-за лишнего веса, что совсем не замечаешь, как чудесно выглядишь!

Лили, отмахнувшись от комплимента, сунула руку за спинку стула и вытащила пакет. Водопад бумажных лент, которыми она украсила ручки, свесился с ее запястья. Глаза Мэллори зажглись восторгом.

— Но это твой день рождения. Лили! А подарки получаю я!

— Чистое совпадение. Я закончила только сегодня утром и больше не могла ждать.

Мэллори нетерпеливо развязывала ленты. Лили молча наблюдала, пытаясь не показать, как много значит для нее мнение Мэллори.

На свет появилась лоскутная подушка.

— О, дорогая…

— Узор может показаться немного странным, — поспешно перебила Лили, — это всего лишь эксперимент.

Она стала стегать покрывала и подушки во время болезни Крейга, но традиционные узоры скоро наскучили и пришлось изобретать собственные. Этот рисунок состоял из множества оттенков голубого и синего, составляющих чудесную абстрактную картину. Особую оригинальность ему придавали золотые звезды, прихотливо разбросанные по ткани.

— Ничего странного, — заверила Мэллори. — По-моему, ничего прекраснее ты еще не создавала. Я всегда буду ее хранить.

— Правда?

— Ты становишься настоящей художницей.

— Вздор! Какая из меня художница! Просто нужно чем-то руки занять.

— Уговаривай себя, уговаривай, — усмехнулась Мэллори. — Кстати, а цвета твоей любимой футбольной команды — тоже совпадение?

Цвета «Старз»? Только сейчас Лили поняла, что подруга права. Кажется, она в самом деле слишком часто думает о Кевине.

— Может быть.

— Никогда не думала, что ты станешь такой заядлой болельщицей, — заметила Мэллори. — А ведь это даже не команда западного побережья!

— Мне нравится их форма, — пробормотала Лили и, с деланной небрежностью пожав плечами, поскорее сменила тему.

Но в голове заезженной граммофонной пластинкой вертелось одно: «Кевин, Кевин, что ты наделал…»

Огнедышащая мексиканская кухня шеф-повара Рика Бейлесса прославила «Фронтера-гриль», превратив в одно из любимых обеденных заведений чикагцев. До того как расстаться с наследством, Молли часто посещала ресторан на Норт-Кларк-стрит, теперь же бывала здесь только в тех случаях, когда ее приглашали. Сегодня за обед платила Хелен Кеннеди-Шлотт, ее редактор в «Бердкейдж пресс».

— …мы высоко ценим серию о Дафне, но сейчас несколько озабочены…

Молли знала, о чем идет речь. Она отослала рукопись «Дафна летит кувырком» еще в середине января и должна была дать Хелен план будущей книги. Но «Дафна находит крошку-крольчишку» отправилась в мусорное ведро, а Молли переживала опустошающий творческий кризис.

Даже сейчас, через два месяца после несчастья, она не могла написать ни единой фразы. Усердно работала над школьными лекциями и местной программой обучения для дошкольников, стараясь сосредоточиться на проблемах живых детей и меньше терзаться мыслями о потерянном ребенке. В отличие от взрослых, с которыми Молли все же приходилось встречаться, детей не интересовал ее статус почти бывшей жены самого знаменитого в городе куотербека.

Только на прошлой неделе любимая чикагцами светская хроника вновь вспомнила о ней.

"Наследница футбольного магната Молли Сомервиль, отвергнутая, но еще не разведенная жена ведущего игрока «Старз» Кевина Такера, продолжает держаться в тени, не удостаивая своим присутствием светское общество Города ветров[17]. Что стало причиной неудавшейся семейной жизни: пресыщенность или разбитое сердце? Никто не видит Молли в ночных клубах города, которые по-прежнему посещает мистер Такер, причем в обществе иностранных красоток".

Слава Богу, репортер хотя бы не упомянул о том, что «Молли увлекается сочинением детских книг». Ехидная реплика задела за живое, хотя последнее время ее «увлечение», кажется, сошло на нет. Каждое утро она твердила себе, что вот сейчас, сейчас ее осенит новая идея для новой книги о Дафне или хотя бы для очередной статьи, но лишь тупо смотрела на чистый лист бумаги, не в силах написать ни слова. А тем временем ее финансовое положение катастрофически ухудшалось. Молли отчаянно нуждалась в деньгах, которые издательство обещало за книжку «Дафна летит кувырком», но Хелен еще не одобрила рукопись.