Мое непослушное сердце - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 19

Свадьба состоялась через несколько дней, в гостиной Кэйлбоу. На Молли было снежно-белое платье-миди, подаренное сестрой. Кевин надел темный костюм с галстуком в тон. Молли посчитала, что он похож на разряженного гробовщика.

Оба отказались приглашать на церемонию друзей, так что присутствовали только Дэн, Фэб и дети. Под ногами крутились собаки. Девочки украсили гостиную лентами из креповой бумаги и повязали собакам бантики: Ру на ошейник, а Кенге на хохолок. Кенга бесстыдно флиртовала с Кевином, выставляя напоказ украшение и повиливая хвостиком. Такер хладнокровно игнорировал как ее заигрывания, так и ворчание Ру, и Молли поняла: он из тех мужчин, которые убеждены, что пудель каким-то образом угрожает имиджу настоящего мачо. Почему она не подумала об этом в Дор-Каунти, вместо того чтобы ожидать, пока он рыгнет или выставит напоказ золотую цепь?

Глаза Ханны сияли: очевидно, в ее представлении Молли и Кевин были принцем и принцессой из волшебной сказки. Исключительно ради племянницы Молли делала вид, что счастлива, хотя ее нещадно тошнило.

— Ты такая красивая! — вздохнула Ханна и, чтобы не показаться несправедливой, обожающе взглянула на Кевина:

— И ты тоже. Как рыцарь из легенды!

Тесс и Джули ехидно захихикали. Ханна побагровела. Но Кевин не засмеялся. Просто слегка улыбнулся и сжал ее плечо.

— Спасибо, малышка.

Молли моргнула и отвернулась.

Судья, проводивший церемонию, выступил вперед.

— Что ж, давайте начнем.

Молли и Кевин двинулись к нему с таким видом, словно шли по минному полю.

— Возлюбленные мои…

Эндрю вырвался из объятий матери и молниеносно вклинился между женихом и невестой.

— Эндрю, немедленно вернись! — прошипел Дэн и попытался схватить непослушного отпрыска, однако Кевин и Молли одновременно стиснули липкие ручонки, удерживая озорника на месте.

Вот так они и поженились, под импровизированным балдахином из разнокалиберных бумажных лент, в компании пятилетнего малыша и серого пуделя, злобно сверлившего жениха налитыми кровью глазками.

В продолжение речи судьи новобрачные ни разу не взглянули друг на друга, потом едва соприкоснулись сухими сжатыми губами и тут же разъединились. Эндрю, проследив за поцелуем, брезгливо поморщился:

— Тили-тили тесто…

— Они должны поцеловаться, дурачок несмышленый, — сообщила Тесс.

— Я не дурачок!

Молли поспешно наклонилась и обняла малыша. Краем глаза она увидела Дэна, пожимавшего руку Кевину, и Фэб, наскоро чмокнувшую новоявленного зятя в щеку. Все это выглядело ужасно и настолько нелепо, что Молли не терпелось оказаться подальше отсюда.

Они разыграли целый спектакль, картинно пригубив шампанское, но никому не удалось проглотить что-то, кроме крохотного кусочка свадебного торта.

— Давай убираться отсюда, — буркнул ей наконец Кевин в самое ухо.

Молли даже не потребовалось хвататься за виски и изображать головную боль: с самого утра она едва держалась на ногах и с каждым часом чувствовала себя все хуже.

— Хорошо.

Кевин пробормотал что-то насчет необходимости выехать до того, как пойдет снег.

— Неплохая мысль, — вымученно усмехнулась Фэб. — Я рада, что вы приняли наше предложение.

Молли безуспешно пыталась сделать вид, будто перспектива провести несколько дней в Дор-Каунти с Кевином не казалась ей кошмарной.

— Пожалуй, так будет лучше всего, — согласился Дэн. — Туда репортеры наверняка не догадаются заглянуть, так что, когда будет сделано официальное объявление, вам по крайней мере удастся избежать первой волны их нашествия.

— И еще, — с притворным воодушевлением добавила Фэб, — там у вас появится шанс узнать друг друга получше.

— Дождаться этого не могу, — тихо фыркнул Кевин.

Они не стали переодеваться, и десять минут спустя Молли уже целовала на прощание Ру. При сложившихся обстоятельствах она предпочла оставить песика сестре.

Едва новобрачные уселись в «феррари» жениха, Тесс и Джули принялись обматывать Эндрю бумажными лентами, а Ханна, прижавшись к отцу, о чем-то негромко его расспрашивала.

— Моя машина на станции техобслуживания Экстона, в паре миль отсюда. Сверни влево, когда выедешь на шоссе, — попросила Молли.

Она и помыслить не могла о том, чтобы выдержать семичасовую поездку в северный Висконсин в обществе этого человека. Не настолько крепкие у нее нервы.

Кевин демонстративно нацепил на нос очки в серебряной оправе.

— Мне казалось, ты согласилась на Дор-Каунти.

— Я поеду в своей машине.

— Ради Бога.

Он молча вырулил на шоссе и вскоре остановился у станции техобслуживания. Открывая дверцу, он слегка задел бедро Молли, но не извинился. Она вытащила ключи из сумочки и вышла. За спиной взревел мотор — Кевин умчался, даже не попрощавшись.

Молли проплакала всю дорогу до границы с Висконсином.

Кевин заехал домой, на Оук-стрит, где переоделся в джинсы и фланелевую рубашку, захватил пару компакт-дисков чикагской джазовой группы и книгу о восхождении на Эверест, которую забыл положить в чемодан. Может, стоит поесть немного? Все равно он не слишком спешит.

Он уже собрался открыть холодильник, но передумал.

Похоже, вместе со свободой он заодно потерял и аппетит.

Выбравшись на шоссе 1-94, ведущее в Висконсин, Кевин попытался вспомнить, что испытывал, плавая среди рифовых акул всего неделю назад, но ему это не удалось. В голову лезла всякая чушь. Богатые спортсмены всегда были заманчивой добычей для корыстных искательниц счастья, и сначала он заподозрил, что Молли забеременела специально, чтобы подловить его. Но зачем ей деньги? Нет, она, как все избалованные сучки, гналась только за удовольствиями и, стремясь удовлетворить капризы любыми способами, забывала о последствиях.

Едва он миновал Шебойган, звякнул сотовый. В трубке раздался голос Шарлотты Лонг, давнего и преданного друга их семьи. Как и его родители, она проводила летние месяцы в лагере и по-прежнему возвращалась туда в начале июня.

Кевин удивился. Они не перезванивались со дня похорон его матери. Зачем он понадобился Шарлотте?

— Кевин, меня опять донимал поверенный тети Джудит.

— Потрясающе, — пробормотал он. Перед глазами встала знакомая сценка: Шарлотта чинно беседует с его отцом и матерью после ежедневной службы в молельне. Даже в детстве они казались ему древними стариками.

Ко времени его рождения родители вели весьма упорядоченную жизнь, центром которой была церковь в Гранд-Рапидс, где отец был пастором. Других детей у них не было, и они не имели ни малейшего представления о том, что делать с живым, резвым малышом, которого любили всем сердцем, но не умели понять.

— Пожалуйста, попробуй посидеть тихо, дорогой.

— Когда ты успел так запачкаться?

— Почему ты весь мокрый?

— Не так быстро.

— Не так громко.

— Не так шумно.

— Футбол, сынок? По-моему, моя старая теннисная ракетка до сих пор валяется на чердаке. Может, попробуешь?

При всей своей нелюбви к футболу они неизменно посещали все игры, как подобало порядочным родителям в Гранд-Рапидс. Кевин до сих пор помнит, как различал на трибуне их взволнованные недоумевающие лица.

«Должно быть, они не раз гадали, каким образом им удалось зачать такого сына».

Именно это заметила Молли, когда он рассказал о родителях. Пусть она во многом ошибалась, но тут была абсолютно права.

— Он сказал, что ты ему не позвонил, — ворвался в его размышления осуждающий голос Шарлотты.

— Кто?

— Поверенный твоей тетушки Джудит. Не отвлекайся, Кевин! Он хочет поговорить насчет лагеря.

Кевин заранее знал, что скажет Шарлотта. Разговоры о лагере «Уинд-Лейк» неизменно выводили его из себя, поэтому он старался их избегать. Именно в этом месте пропасть между ним и родителями высвечивалась яснее всего. Именно лагерь служил причиной всех раздоров.

Лагерь построил его прадед в глуши северо-восточного Мичигана в конце девятнадцатого века. С самого начала это было место летних собраний членов методистской общины, но, поскольку лагерь располагался не на побережье океана, а на озере, он так и не приобрел широкой известности.