Дорога из пепла и стекла - Белецкая Екатерина - Страница 18

– Видимо, это будет самым правильным, – согласился Ит. – Молодые дуры пришли на берег, и увидели хрень. И стало им интересно…

***

– …что это такое? – спросил Скрипач. – Оно там давно лежит, под водой?

Рифат посмотрел на Скрипача без особого удивления – так, как смотрел практически всегда.

– Это акинаата-кипу, робот, – ответил он. – Робот-сборщик, робот-охотник. Да, он там давно лежит. Больше полутора сотен лет, наверное.

– Охотник? – с интересом спросил Скрипач. – И на что он там охотился? Что он вообще делал?

– Я же сказал, охотник и сборщик. Охотился на морскую дичь, собирал водоросли, раковины. Что от него требовали, то и собирал. Один такой сборщик за месяц добычи способен обеспечить едой на год целую семью, причем семью большую. Их… арендовали когда-то, – Рифат вздохнул.

– А сейчас? – спросил Ит.

– А сейчас их нет, – безучастно ответил Рифат. – Вы же видели того, который лежит в море?

– В том-то и дело, что видели. И не поняли, что с ним случилось, – Скрипач нахмурился. – В него что, стреляли, что ли?

– Стреляли, – покладисто согласился Рифат. – Стреляли, разрушили, и он ушел под воду. И остался там, под водой.

– Но кто это сделал? Шрика? – спросил Скрипач.

– В том числе и шрика, – пожал плечами Рифат. – Какая теперь разница? В море, знаете ли, много что лежит на дне. На то оно и море.

– Знаешь, Рифат, это просто нечестно, – с горечью произнес Ит. – Ты ничего не говоришь нам. Совсем ничего. Ты не доверяешь нам? Так и скажи тогда. А если доверяешь, почему не говоришь ни о чём?

– Я не говорю ни о чём, потому что, во-первых, не доверяю никому, и, во-вторых, потому что вы просто не поймете ничего, – голос Рифата стал жестким. – Даже если я что-то скажу, для вас это останется просто словами. Улетевшими в пустоту.

– Почему? – изумился Скрипач. – Почему в пустоту? Ты хочешь сказать, что мы настолько бесчувственные и тупые, что ничего не способны понять, что ли? Почему ты так решил?

– Я не говорил такого, – возразил Рифат. – Я сказал иначе. В пустоту – значит, в непонимание. Чувствовать тоже надо уметь, причем определенным образом. И некоторые вещи нельзя говорить всем подряд.

– Ясно, – Ит вздохнул. – Но ты хотя бы можешь ответить? Если мы спросим? Тут что, была война?

– Не совсем, – покачал головой Рифат. – Тут было немного иное. Мы не воевали здесь. Они воевали.

– Шрика? – снова спросил Скрипач.

– В том числе и шрика, – кивнул Рифат. – Здесь… жили. Немногие.

– Наши? Рауф? – спросил Ит.

– Не только, – покачал головой Рифат. – Не только рауф. Люди тоже жили. Немного. Жили в мире и согласии. Но сюда пришли те, кто… как сказать… одни живут, чтобы жить, другие, чтобы владеть. Вот сюда и пришли – владеть. Теперь владеют.

– Зачем? – нахмурился Скрипач.

– Какая разница? – приподнял седые брови Рифат. – Тем более что сделанного уже не воротишь. Что было, то пропало. Да и жить при них вполне можно. Мы вот живем. Лийга и я. У нас есть всё, что нам необходимо.

– В общем, ничего ты не расскажешь, – констатировал Ит. – Потому что ты нам не веришь. Ну и ладно. И не верь. Давайте варить танели, а то уже вечер, и есть хочется.

– Твоя правда, – сказал Скрипач, вставая. – Пойду, воды принесу.

Глава 6. Притча

– Акинаата-кипу, значит, – пробормотал Скрипач. – Сборщик. Которого арендовали семьи. Интересный намек получается, тебе не показалось?

– Разумеется, – кивнул Ит. – Проговорился старый хитрый Рифат. Очень хитрый, как он сам думает. А всё равно проговорился, и сам того не заметил. Да, это был дом, на берегу. Семейный. Большой. И, по всей видимости, семья, которая здесь жила, брала в аренду этого робота. У кого-то брала. У кого – узнаем, думаю. Скорее всего, семья была ещё и богатая, если судить по этим двум пирсам. И жила здесь давно.

– И хозяйство у них было большое, – продолжил за него Скрипач. – Кстати, укладывается в нашу версию о том, что Лийга бывшая Встречающая. В доме ей, видимо, находиться больно и неприятно, какие-то воспоминания, наверное. Может, кто-то погиб. Поэтому она после событий переселяется в мастерскую, на склон; на берег старается без особой нужды не приходить, а в доме, вернее, в том, что от него осталось…

– Селится бывший Контролирующий, у которого поехала на старости лет крыша, – закончил за него Ит. – И это тоже логично, и укладывается в рамки идеи. Конечно, остается открытым вопрос, почему он один, как это получилось, но бывает же всякое. Нет правил без исключений. Например, он мог слегка помешаться после гибели второго. Запросто.

– Что верно, то верно, – кивнул Скрипач, соглашаясь. – Пойдем? А то она там ждёт, когда мы явимся, а мы тут сидим на бревнышке, и треплемся.

– Мы отдыхаем, – возразил Ит. – Потому что у меня нога. Одна.

– Полторы, – поправил Скрипач.

– И болят обе полторы, – парировал Ит. – Ладно, идём. Ты прав, не стоит заставлять себя ждать.

Этим утром планировался второй выход в лес, на поиск каких-то особенных корней, и Лийга ещё вчера попросила Рифата прислать к ней Ита и Скрипача пораньше, утром. Они хорошо видят, сказала она, и сильно облегчают мне задачу, поэтому пусть утром придут, и мы сразу выйдем. Поедим по дороге. Итта ходит медленно, придется приноравливаться к скорости, а собрать нужно много. Сам понимаешь, чем больше соберем, тем больше заработаем. Рифат согласился. Сам он планировал нормально починить крышу, и присутствие Ита и Скрипача ему было совершенно не нужно.

– Слушай, надо спросить Лийгу про этого робота, – предложил Скрипач. – Только осторожно. Очень осторожно. Если она действительно бывшая Встречающая, то она будет знать больше, чем Рифат. И ей, скорее всего, будет не всё равно, как ему.

– Только совсем осторожно, – согласился Ит. – Не хотелось бы делать ей больно. Ты представляешь, какие воспоминания могут быть, если там действительно жила её семья, и кто-то погиб? Даже думать про это не хочу.

– Гм, – Скрипач задумался. – Как же тогда сказать-то?.. Надо, чтобы она сама выдала те воспоминания, которые для неё не очень болезненные.

– Давай скажем, что мы пошли за плавником, и увидели, что вода отошла. Если будет реакция, то хорошо. Если закроется, и не станет говорить – настаивать не будем. Может, потом когда-нибудь скажет. Когда сама захочет. Мы дадим понять, что видели робота, и нам интересно, что это такое. Дальше дело уже за ней.

***

Весна уже действительно ощущалась, лес постепенно, пока что несмело, скидывал с себя холодную зимнюю одурь – изменились запахи, стали меняться звуки, даже небо, кажется, посветлело, хотя и осталось пасмурным. Лийга, Ит, и Скрипач брели по краю опушки, не отходя далеко от линии деревьев, брели неспешно, чтобы Иту было комфортно идти, и смотрели внимательно себе под ноги: Лийга объяснила, что именно следует искать, и сейчас все высматривали тонкие белые корни, которые в прошлогодней траве было видно более чем хорошо. Когда поднимется молодая трава, уже ничего не найдешь, объясняла она. Это корни орфоу, кустарника такого, объясняла Лийга. Он в одном семействе с рибиром, только у него ягоды мелкие, и почти не пахнут, а вот корни обладают тонким, очень приятным ароматом, который проявляется при нагреве. Это для сладкой приправы нужно, разумеется. Сперва соберем, потом просушим, доведем в печи, смелем, и готово. Можно пускать в работу. Сколько нужно корней? Чем больше, тем лучше, конечно. У нас всего несколько дней есть, чтобы их собрать. Через несколько дней мы ничего не сумеем найти, только сейчас видны молодые корни, светлые, белые, они-то нам и нужны.

Корней, к радости Лийги, набрали много, скоро место в подвязках закончилось. Молодцы, молодцы, повторяла она, отличное зрение, мы этак за три раза управимся. Теперь руки сполоснем, и перекусим, пожалуй. А то далеко от дома отошли, ещё же обратно идти, время уже обеденное, вот и поедим, и дома сразу делом займемся, будем корни промывать.