Медовый месяц - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 34

Когда Конни успешно замаскировала тени, Хани взяла с туалетного столика конверт из плотной бумаги с напечатанным на нем ее именем. Предполагалось, что роль на неделю вперед ей будут передавать через посыльного не позднее середины субботы, но чаще выходило так, что она обнаруживала ее, лишь придя на работу в понедельник. Ей стало интересно, что же там припасли для нее сценаристы на эту неделю. И, поскольку она продолжала оставлять без ответа все более настоятельные требования прийти и поговорить с ними, то могла лишь надеяться, что они не решились рассчитаться с ней, заставив Дженни свалиться в улей или еще куда-нибудь.

В последних нескольких сериях центральным персонажем становился Блейк. В одной из них он завел пылкий роман с женщиной старше себя, к тому же приятельницей Элеонор. В сценарии на полную катушку использовалась мрачная сексапильность Эрика, и Хани это так огорчало, что она выключала телевизор.

Конни покончила с гримом, и Хани, достав из конверта сценарий на очередную неделю, глянула на заглавие. «Мечта Дженни». Звучало неплохо.

Минут через десять она, выскочив из кресла, помчалась разыскивать Росса.

Завернувшись в бледно-розовый махровый халат, Лиз как раз выходила из своей гримерной, когда в холл влетела Хани. Едва увидав ее лицо, Лиз бросилась к ней, когда та пролетала мимо. Потом сильным рывком втащила к себе в комнату и бедром захлопнула дверь.

— Вы что это себе позволяете? — Хани вырвала руку.

— Даю вам минутку, чтобы вы успокоились. Хани стиснула кулачки:

— Нечего мне успокаиваться! Я совершенно спокойна. А сейчас прочь с дороги!

Лиз прислонилась к косяку двери:

— Я не двинусь с места. Налейте себе кофе, сядьте на софу и возьмите себя в руки.

— Не нужно мне никакого кофе! Я хочу…

— Делайте, что вам говорят!

Несмотря на банный халат, вид у королевы сучек был решительный, и Хани заколебалась. Может, и в самом деле не мешало бы посидеть несколько минут, чтобы прийти в себя? Переступив через Мицци, свернувшуюся на полу, она налила кофе в одну из расписных фарфоровых чашек, которые стояли рядом с немецкой кофеваркой из нержавеющей стали.

Оторвавшись от двери, Лиз указала на свою копию сценария, лежавшую открытой на туалетном столике:

— Будьте довольны, что это семейное шоу и вам не придется сниматься нагишом.

Желудок Хани исполнил сальто-мортале.

— Откуда вы знаете, что меня расстроило?

— Дорогая, для этого вовсе не надо быть провидицей!

Хани уставилась в свою чашку.

— Ни за что не стану целоваться с ним. Без шуток. Даже и не подумаю!

— Половина всех женщин «Америки хотела бы поменяться с вами местами.

— Все станут думать, что я опять разговаривала со сценаристами, а я вовсе не говорила с ними. Уже много недель не говорила!

— Хани, ведь это всего лишь поцелуй. Это же так правдоподобно, что Дженни мечтает поцеловать Блейка.

— Но никто не поверит, что это мечта Дженни. Все будут думать, что это моя мечта!

— А разве это не так?

Хани вскочила, расплескав кофе на блюдечко.

— Нет! Я его не выношу. Он такой чванливый, высокомерный и недоброжелательный!

— И не только это. — Лиз уселась на банкетку перед туалетным столиком и начала натягивать прозрачные нейлоновые чулки жемчужно-серого цвета. — Простите за театральный слог, дорогая, но Эрик Диллон — это ходячее минное поле. — Она слегка поежилась. — Надеюсь, меня не будет поблизости, когда он в конце концов взорвется.

Хани отодвинула чашку с нетронутым кофе.

— Я должна быть в прозрачной ночной сорочке и парике да еще танцевать с ним под деревом. Что за дурацкие мечты! Это так нелепо, что мне даже думать об этом невыносимо.

— Не в ночной сорочке, а в длинном платье. Да и парик может оказаться красивым. Было бы глупо, если бы вы стали целоваться с Блейком в этих джинсах и с такой кошмарной прической. По-моему, вы будете выглядеть в сотню раз красивее, чем обычно.

— Мерси за комплимент!

Лиз натянула колготки. Под ними Хани разглядела узкие черные кружевные трусики.

— Любуясь всеми этими восхитительными проявлениями вашего характера, я так и не смогла понять, почему вы не направили хотя бы один из своих истерических припадков на что-нибудь стоящее? На эту безобразную стрижку, к примеру.

— Я говорю не о моих волосах, — возразила Хани, — а о поцелуях с Блейком. Я немедленно иду к Россу и…

— И если вы продемонстрируете один из ваших знаменитых припадков, то сведете на нет все те роскошные калорийные взятки, которые пекли. И потом, съемки начнутся через полчаса, поэтому менять сценарий уже поздновато. А кстати, что вы ему скажете? Ведь танцы в утреннем саду и обмен поцелуем с Эриком Диллоном вряд ли можно расценить как криминал.

— Но…

— Разве вы никогда не целовались с мужчиной?

Хани вытянулась во весь свой крохотный рост.

— Мне уже восемнадцать лет, а своего первого мужчину я поцеловала в четырнадцать!

— Это которого — того, кого вы зарезали, или того, кому прострелили голову? — растягивая слова, поинтересовалась Лиз.

— Возможно, я и лгала об этом, но насчет поцелуев не вру. У меня было несколько романов. — Она попыталась выдумать какие-нибудь правдоподобные детали, которые убедили бы Лиз. — Был там один парень. Звали его Крис, он учился в университете Южной Калифорнии. Ходил в спортивной майке с надписью «Бойцовые петухи».

— Не верю я вам.

— А мне как-то вес равно.

Лиз выскользнула из халата и потянулась за платьем, которое носила в первом эпизоде. Хани уставилась на ее бюстгальтер. Он походил на две кружевные устричные скорлупки черного цвета.

— Хани, всю работу будет делать Эрик. Господь свидетель, опыта у него более чем достаточно. Кроме того, нигде не упоминалось, что Дженни что-либо знает о занятиях любовью.

— Никакие это не «занятия любовью»! Это только поцелуй!

— Вот именно. Между прочим, я посмотрела график съемок. Действие происходит снаружи, и снимать эту сцену начнут не раньше пятницы. Так что у вас впереди целая неделя, чтобы подготовиться к ней. А сейчас успокойтесь и рассматривайте ее как любой другой кусок работы.

Хани несколько мгновений выдерживала взгляд Лиз, потом опустила глаза и рассеянно почесала голову Мицци.

— Не понимаю, с какой это стати вы пытаетесь мне помогать. Ведь вы делаете это постоянно, правда?

— Стараюсь по крайней мере.

— И Дэш говорит то же самое. Но мне непонятно почему.

— Женщины должны помогать друг другу, Хани.

Посмотрев на Лиз, Хани заулыбалась. Ей польстило, что и ее причислили к женщинам. Еще раз на прощание потрепав Мицци но голове, она поднялась и шагнула к дверям.

— Спасибо, — уже выходя, сказала она.

Этим же днем Лиз подошла к Дэшу, улучив момент, когда тот был один.

— Рекомендую не спускать глаз с твоей юной подопечной, ковбой. Она несколько огорчена поворотом сюжета на этой неделе, а ты не хуже меня знаешь, что, если Хани в расстроенных чувствах, от нее можно ждать чего угодно.

— Я не отвечаю за Хани!

— Однажды ударив ее, ты сделал ее своей на всю жизнь.

— Черт побери, Лиз…

— Ну-ну, дорогой. — Она погрозила пальчиком и удалилась, оставив аромат дорогих духов.

Дэш негромко выругался себе под нос. Он не желал впускать Хани в свою личную жизнь, но это становилось все труднее. Если бы не это разжижение мозгов в тот день, когда он отшлепал ее по заднице! Ни в коем случае нельзя было приглашать ее на ранчо. Нельзя сказать, что он плохо провел время. Напротив, с ней было чертовски здорово, и в мыслях не было пропустить рюмочку-другую.

Для женщины она была удивительно проста. Конечно, не так уж и много в ней от настоящей женщины, но это и было главной причиной того, что их совместно проведенный день доставил ему такое удовольствие. Никакого тебе скрытого сексуального графика, нарушающего безмятежное течение событий, лишь нечто умиротворяющее от общения с человеком, по большей части говорящим все, что у него на уме. В довершение всего, как это ни странно, Хани на многие вещи смотрит так же, как и он сам. Например, на Федеральное финансовое управление.