Леди, будьте паинькой - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 34

Уоррен с некоторым раздражением, не скрывавшим, однако, нежности к чересчур молодой жене, возразил:

— Думаю, что знаю о воспитании детей немного больше, чем ты, дорогая.

— Это видно по результатам, — огрызнулась она.

— Не в бровь, а в глаз, старина, — язвительно поддакнул Кенни, устраивая Питера поудобнее.

Горничная поставила пять тарелок дорогого фарфора с салатом из латука, кусочков авокадо и ломтиков спелой груши, посыпанных тертым сытом горгонцола. Шелби отобрала сына у Кенни и попыталась усадить на высокий стульчик, но малыш принялся вертеться, поэтому Кенни снова взял его на колени и, стряхнув сыр с груши, протянул ломтик Питеру. Тот немедленно принялся мусолить грушу, а Кенни приступил к салату, не обращая внимания на сыпавшиеся ему на брюки крошки.

Шелби донимала Эмму расспросами о ее великосветских связях, знакомствах и родственниках, о королевский семье, но тут в разговор влезла Тори с рассказом о путешествии по Европе, предпринятом вместе с мачехой несколько лет назад. Обе наперебой выкладывали занятные истории и, похоже, на некоторое время забыли о смертельной вражде.

За салатом последовали седло ягненка с душистыми травами и жареный картофель. Кенни с отцом принялись обсуждать программное обеспечение, разрабатываемое «ТКС», и Эмма заметила, что Уоррен старается использовать самые простые термины, словно Кенни не вполне понимает, о чем идет речь, хотя тот, казалось, не испытывал ни малейших затруднений.

Шелби перегнулась через Эмму, чтобы вытереть подбородок Питеру.

— Не понимаю, почему ты не выносишь Декса, Тори. Все от него в восторге.

— Кроме меня, — бросил Кенни.

Тори послала ему благодарный взгляд.

Уоррен бросил на тарелку только что намазанную маслом булочку. Пусть он не знал, как вести себя с сыном, но когда речь шла о дочери, мгновенно преображался. И сейчас перед ней предстал собранный, волевой, непреклонный человек, зримое воплощение понятия «удачливый бизнесмен».

— Твои чувства в данной ситуации не имеют никакого значения. Два раза я позволил тебе выйти замуж по твоему выбору, а теперь пора постараться ради семьи. Декс — порядочный человек, не та шваль, с которой ты имеешь привычку связываться. И притом на редкость способный специалист, который поможет удержать «ТКС» на плаву.

— Я не выйду за Декстера О’Коннора только для того, чтобы ты смог заполучить очередного вундеркинда — электронное чудо.

— В таком случае придется содержать страусовую ферму самостоятельно, принцесса, потому что больше я пальцем о палец не ударю.

Что-то в голосе Уоррена убедило Эмму: тот не шутит. И кажется, Тори тоже это поняла. Хотя Уоррен любил дочь, терпению его, как видно, пришел конец. К сожалению, Тори и Эмма попали в одинаково неприятное положение. Трудно не посочувствовать Тори, но что, если Уоррен делает дочери огромное одолжение, заставляя ее встать наконец на ноги и начать самостоятельную жизнь?

Тори, похоже, решила замять неприятную тему и временно отступить. Пригубив вина, она обратилась к Эмме:

— Итак, вы с Кенни завтра едете в Остин?

— Не уверена, — пробормотала Эмма, старательно избегая смотреть на Кенни.

Тори мгновенно сообразила, что между братом и англичанкой не все ладно.

— Что-то случилось? — полюбопытствовала она.

— О чем вы?

— Оба вы как-то странно себя ведете сегодня. Слишком официально держитесь, словно один из вас видеть другого не может, хотя не пойму, кто именно.

— Я, — произнес Кенни. Вилка Тори замерла в воздухе.

— А что она сделала?

— Не хочу позорить ее, упоминая об этом вслух, — коротко ответил Кенни, отодвигая тарелку подальше от Питера.

— Так, это уже серьезно. Может, вы просветите нас, леди Эмма?

— Небольшая размолвка. Вернее, недоразумение, в котором виновата я.

— Небольшая? Скорее, огромная, — усмехнулась Шелби. — Кенни трудно вывести из себя.

— Неужели?

Эмма судорожно-тыкана вилкой в мясо. Обида и тоскливо-сосущее чувство, которому не было названия, заставили ее забыть о прославленной британской сдержанности.

— А по-моему, он возненавидел меня с первого взгляда и даже не трудился это скрывать.

— Ничего подобного! — взорвался Кенни.

— Так оно и было.

Окружающие с недоумением уставились на нее, но сознание несправедливости так больно ранило, что Эмме было уже все равно.

— Вы постоянно ныли и жаловались, не соизволили даже чемодан у меня взять, все время выказывали недовольство тем, как я держу зонтик, хожу и говорю. Считаете меня слишком консервативной и даже мужчиной в юбке. Отказались принять извинения по самому ничтожному поводу, из-за обычного недопонимания. Вам даже не нравится, как я танцую!

— Вы все время пытаетесь вести!

— А кто установил правило, что только мужчинам полагается вести в танце?

Остальные молча слушали перепалку, только Питер смеялся и пускал пузыри. Эмма наконец пришла в себя, с ужасом огляделась и, покраснев от стыда, отложила вилку.

— Я просто не так истолковала слова Шелби сегодня утром, — объяснила она, стараясь сохранить достоинство. — Поэтому и обиделась на Кенни, а он мне не может этого простить.

Все, кроме Кенни, продолжали взирать на нее с интересом. Он же продолжал хмуриться-.

— Леди Эмма выразила свою обиду тем, что дала мне по физиономии, — нехотя пояснил Кенни.

— О Господи! — ошеломленно прошептала Тори, открыв от изумления рот.

— Не может быть! — воскликнула Шелби, вытаращив глаза.

Кенни уничтожающе посмотрел на Эмму.

— Дело совсем не в пощечине, и она это знает.

— Расскажите, что на вас нашло, — попросила Тори. — Прости, Кенни, но я уверена, что без причины она не набросилась бы на тебя.

— Спасибо за поддержку, — презрительно фыркнул Кенни.

— Ну…

Годами вдалбливаемые правила хорошего тона и чувство собственного достоинства боролись с желанием защитить себя. Но тут она вспомнила, что эти люди без зазрения совести выносят сор из избы у нее на глазах и не стесняются выворачивать всю подноготную. С волками жить…

— Судя по словам Шелби… — Она запнулась, чувствуя, что теряет решимость, и, передернув плечами, добавила: — Я ошибочно предположила, что Питер — ребенок Кенни, которого тот бросил.

— Ого! — ахнула Тори.

Шелби явно была шокирована, и даже Уоррена ее исповедь, казалось, ошарашила.

— Ни один мужчина в нашей семье не сделал бы ничего подобного!

Только сейчас до Эммы дошло, что Тревелеры руководствуются весьма оригинальным моральным кодексом. Очевидно, для Кенни вполне естественно прикидываться жиголо, для Тори — менять мужей и жить на деньги отца, а для Уоррена — жениться на женщине едва ли не вдвое моложе, наградив ее перед этим ребенком, но вполне естественная ошибка Эммы, постороннего человека, их поразила.

— Шелби назвала Питера заброшенным ребенком, — горячо возразила Эмма. — И сказала, что Кенни отказывается от ответственности перед собственной плотью и кровью. Кроме того, Питер похож на Кенни как две капли воды, не так ли? Что же еще я должна была подумать?

— Достаточно логичное заключение для человека, который не слишком хорошо тебя знает, — согласилась Тори.

— Она прекрасно меня знает, — заупрямился Кенни.

— Нет, — возразила Эмма. — Мы познакомились три дня назад, и, кроме того, он всего-навсего мой водитель.

Уоррен изумленно поднял брови, но Кенни только пожал плечами.

Шелби все это время молчала, но внезапно взорвалась, словно кто-то поджег под ней порох.

— Питер действительно точная твоя копия, Кенни, ваши детские фотографии не различить! Вы словно две горошины в стручке, и от этого мне еще горше! Это твой единственный брат, Кенни Тревелер, а ты поворачиваешься к нему спиной!

Кенни едва успел выхватить у малыша столовый нож.

— Это неправда. Я никогда не отрекался от Питера.

Но Шелби уже сорвалась с цепи.

— Ты ленив и безответствен. Не ходишь в церковь. Шатаешься по всей стране, отказываешься встречаться с приличными девушками, с которыми я тебя знакомила, раздаешь деньги торговцам наркотиками, и в мыслях не держишь остепениться. Если это не пренебрежение собственным братом, тогда что?