Леди, будьте паинькой - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 20

— Дерьмо! — прошипел он.

Дверь спальни распахнулась с такой силой, что ударилась о стену, и в комнату ворвалась роскошная брюнетка со смоляными волосами и фигурой модели.

— Иисусе, Кенни, кого ты прикончил на этот раз?

В этот момент из ванной вылетела Эмма, закутанная в большое полотенце. Глаза у нее были, как довольно большие чайные блюдца.

— Что вы со мной сделали?!

— Эмма, познакомьтесь с моей младшей сестрой Тори. Тори, это леди Эмма Уэллс-Финч.

Пока Эмма пыталась прийти в себя и ответить что-то подобающее случаю, Кенни оглядел Тори. Как всегда, безупречна, в элегантном наряде от Наймана Маркуса, из тех обманчиво простых маленьких платьев, стоимость которых намного превышает размер государственного долга, и элегантных итальянских босоножках. В ушах сверкали бриллианты величиной с голубиное яйцо, свадебный подарок ее последнего, но уже бывшего, мужа.

Локоны, такие же темные, как у брата, были уложены в модную прическу — каре. В свои двадцать восемь Тори слыла одной из красивейших женщин Техаса, и недаром: высокая, изящная зеленоглазка притягивала мужчин как магнитом. Однако все прелести Тори перевешивал один существенный недостаток: она обладала способностью действовать на нервы, как никто другой. Все же Кенни любил ее и, возможно, единственный в мире понимал, какие неудовлетворенность и боль разочарованного сердца скрывались под внешним блеском.

— Ты когда-нибудь научишься пользоваться звонком? — проворчал он.

— Зачем, когда есть ключ? — удивилась Тори, с нескрываемым интересом изучая Эмму. — Милочка, ну и татуировка у вас! Просто отпад!

Не обращая внимания на гостью, Эмма со слезами на глазах ринулась к Кенни:

— Как вы могли допустить такое?!

Он с преувеличенным вниманием стал разглядывать красно-бело-голубой флаг штата Одинокой Звезды[9], красовавшийся на левом предплечье. Под флагом разворачивалась затейливо изогнутая рамочка, в которой синели пять букв.

Кенни.

— А что я, по-вашему, мог поделать? Сами знаете, какая вы, когда упретесь не на шутку. Уж если что-то втемяшилось, пиши пропало.

— Я была пьяна.

— Прекрасное оправдание. Так всем и говорите — может, посочувствуют.

— По крайней мере хоть не банально, — попыталась утешить Тори.

Эмма наконец сообразила, что они не одни. Тори вежливо протянула руку:

— Рада познакомиться, леди Эмма. На случай, если вы не расслышали, я Тори Тревелер. Правда, у меня еще парочка фамилий, но недавно я от них избавилась и вернулась к прежней. Не оскорбитесь, если я замечу, что у вас ужасный вкус во всем, что касается мужчин? — Отпустив руку Эммы, она повернулась к Кенни. — Ты мог бы ответить хотя бы на один из моих звонков, сукин сын!

— Зачем? Только чтобы услышать, как ты требуешь, чтобы я приехал в Уайнет, чего я вовсе не собираюсь делать?

— Прекрасно. Будешь игнорировать меня до самой свадьбы?

— Значит, ты и Филипп Моррис[10] все-таки решили окрутиться?

— Его имя — Филипп Моррисон, и ты отлично знаешь, что я вовсе не о нашей свадьбе говорю.

— Насколько я понимаю, не все идет гладко? Ссоры влюбленных?

— Он хотел, чтобы я прекратила выражаться и поучила его бить по мячу. Клянусь, я не могу провести остаток жизни, без того чтобы не отпустить пару непристойных шуток при виде того, как он замахивается клюшкой!

— Ты порвала с ним из-за того, что тебе не понравился его замах?!

— Это и еще неприятное обстоятельство, что он дал почетное имя своему «петушку».

— Ну и что? Множество мужчин поступает точно так же.

— Да, но при этом не называют его Барби! Барби, подумать только!

Кенни тяжело вздохнул:

— Сочиняешь!

— Хотелось бы, но такое не придумаешь!

Эмма, не в силах больше выносить их перепалки и изнывая под гнетом содеянного, набросилась на Кенни:

— Каким образом мне впечатали эту наколку?

— О другой вы и слышать не желали.

— Цветок! Мне всего-навсего требовался маленький цветочек!

— А прошлой ночью вы талдычили другое. И, солнышко, вместо того, чтобы набрасываться до меня, следовало бы поблагодарить, потому что вы также требовали наколоть на другой руке английский флаг. Когда же я наотрез отказал, вы едва не выцарапали мне глаза. Пришлось силком вытащить вас из салона, несмотря на плевки, пинки и царапины. Честно говоря, я просто побоялся везти вас в отель, из опасения, что служащие вызовут полицию, поэтому мы и оказались тут.

Эмма бессильно опустилась на край кровати.

— Но я всего-навсего выпила две «Маргариты». Как можно потерять память от такого ничтожного количества?

— Да, но в каждой было немало текилы, а, как я уже заметил, вы не слишком хорошо переносите алкоголь.

Эмма закрыла лицо руками.

— С тех пор как я связалась с вами, все идет кувырком.

— Надеюсь, это ясно покажет вам, как будут развиваться ваши отношения, — вставила Тори, подходя к зеркалу, чтобы поправить волосы. — Кенни питает плохо скрытое отвращение ко всякого рода интиму, основанное на довольно-таки нездоровом общении с нашей покойной, хотя никем не оплакиваемой матушкой.

— Да заткнешься ты?!

Тори невозмутимо взбила свои крутые завитки.

— Он дрейфует между телками шлюшного пошиба, потому что это безопасно и ни к чему не обязывает, и умными, незаурядными женщинами, поскольку в душе предпочитает именно этот тип. Но ключевое слово тут именно «дрейфует». Он настоящий Бермудский треугольник, в котором бесследно исчезают истинные чувства. Считайте, что вам повезет, если без потерь и как можно раньше выберетесь из этого омута.

— Когда ты уберешься отсюда? — рявкнул Кенни, прежде чем Эмма успела прояснить истинную суть их отношений.

— С места не сдвинусь, пока не пообещаешь приехать в Уайнет. Папуля планирует роскошную свадьбу в надежде, что, пока ты не играешь, сможешь приехать и поприсутствовать.

— Ты же сказала, что порвала с Филиппом?!

— Можно подумать, ты не ведаешь, о ком я! Речь идет о моей свадьбе с этим дебилом Декстером О’Коннором.

— А сама ты никак не сообразишь, что без твоего согласия никто тебя не потащит к алтарю, — раздраженно буркнул Кенни, снимая с шеи полотенце.

— Легко сказать! Папочка немилосердно на меня давит! Дал мне месяц, чтобы надеть кольцо Декстера на палец, иначе пригрозил заблокировать все мои кредитные карточки. И что потом? Умирать с голоду? Кто оплатит корма?

— Это он тебя на поит берет, — отмахнулся Кенни, направляясь к встроенному шкафу.

— На этот раз — нет, — устало, словно смирившись с поражением, отмахнулась Тори. — Может, мне в самом деле следует выйти за Декстера. — И с горькой усмешкой добавила: — Свадьбы и разводы — единственное, в чем я истинный виртуоз.

— Перестань так картинно себя жалеть.

— Думаешь, мне бы такое пришло в голову, не окажись я в совершенно отчаянном положении? — встрепенулась Тори. — Проклятые эму растут как на дрожжах, и корм обходится в целое состояние. Папаша давно нудит насчет этого, но до сих пор ни разу не угрожал перекрыть мне кислород.

— Если бы ты послала этих дурацких эму пастись на больших небесных угодьях, как я и предлагал, ничего подобного не случилось бы.

— Я не способна на такое, и ты это знаешь!

Эмма была так поражена, что временно позабыла о собственных несчастьях.

— Эму?

— Птички такие. Похожи на страусов, которыми чистили дымоходы, — пояснил Кенни. — Таких уродов свет не видывал.

— Неправда! — запротестовала Тори, но тут же пожала плечами. — Ладно, они не самые привлекательные создания на свете, но такие милые!

— И в этом заключается основная проблема, — протянул Кенни. — Моя сестричка, гениальный бизнесмен, была втянута в эту аферу с эму, когда в прессе началась шумиха относительно того, как легко разбогатеть на их разведении. Земли требуется совсем мало, а спрос на мясо, яйца и перья ожидался огромный.