Безымяныш. Земля (СИ) - Рымин Андрей Олегович - Страница 27

Снова вытянул из дырки сосуд с серой жидкостью. Дотащил его к лодке, засунул в паз…

Не… То шило на мыло выходит. Зелёная с белой на том берегу без меня оставались уже. Оставались и булькали. Что им здесь помешает вскипеть, когда отправлюсь за серой? Я задумался.

Только пара: зелёная с серой не бурлят без меня. Но с того берега сюда притащить ни одной из них я не мог, пока там оставалась белая. Какой-то замкнутый круг. Может…

А что, если дать сейчас жидкости выкипеть полностью? Ну, не полностью, а так, чтобы осталось на донышке. Тогда банка станет легче, и появится шанс переправить на лодке две разом. Одну в дырку, а ту, где три капли, под мышку — и как-нибудь…

Да я еле сижу там. Куда мне ещё эту здоровую неудобную дуру? Или сам упаду, или банку сроню. Ха! Рубаха, штаны! На ремни всё порежу, обвяжу ими стекляшку и на спину привешу. Перевезу, как рюкзак. Это выход.

Вернул серую банку к белой, а сам снова к лодке. Чуть отъехал. Сижу, жду, смотрю, как бурлят. Ну, пора. Соскакиваю на берег. Успел. В серой осталось всего на два пальца. В белой чуть больше. Приподнял первую. Вот, другое дело. Теперь склянка значительно легче. Оттащил её на паром, вернулся к рюкзаку, достал рубашку. Ткань крепкая. Может, и резать не надо. Обтяну банку снизу, а сверху штанами прижму.

На том берегу убедился, что можно и так, но лучше наоборот. Если пояс убрать, штаны тянутся. Запихал в них стекляшку. Больше, чем наполовину зашла. Дальше начинающиеся в том месте штанины мешают. В баню их. Отрезал ножом и распустил на несколько крепких ремней. Те связал меж собой в два подлиньше. Теперь сверху рубаху. Отлично! Хватило с запасом. Зашла в перехлёст со штанами, отчего банка полностью скрылась из виду. Рукава долой! Из них намастрячу подвязок, какими стяну меж собой одну часть получившегося мешка с другой.

Что в штанах, что в рубахе по краю, каким они сходятся, сделал несколько дырочек. Через них пропускаю подвязки и стягиваю меж собой половинки мешка. Теперь только лямки приделать — и можно вешать всё это на спину.

Закончил. Попробовал. Держится! Ну всё, Бездна, считай тебя Китя надул. На время стянул с плеч рюкзак с банкой и аккуратно положил на постамент, краем в выемку, чтобы не укатился пока буду грузить сосуд с зеленью. Перенёс значительно более тяжёлую стекляшку на паром, вернулся за мешком, закинул его снова на спину — и к лодке.

Ну всё. Теперь самое сложное. Медленно и осторожно сажусь на край лодки-плиты, придерживаясь за торчащую из выемки банку. Мешок тянет назад. Слишком сильно надавлю на стекляшку, и та выпрыгнет из дыры. Руку к тросу. Тот — тоже опора.

Кажись, получилось. Сижу. И не падаю. Потянул верёвку. Ползём. Медленно, потихоньку, не торопясь.

Ну вот и тот берег. Подниматься ещё сложнее. Тут вставать только вместе с сосудом, за который держусь. Ох и ловкий ты, Китя! Сумел. Смог. Ковыляю к заветному камню, из которого торчит банка с белянкой. В голову приходит мысль, что мутная жидкость похожа на молоко. Хорошо хоть, что пить эту дрянь не придётся. Ни эту, ни серую, ни тем более зелёную, самую гадкую цветом. Из чего она? Из капусты? Фу, дрянь.

Вставил в дырку на постаменте одну стекляшку, снял со спины свой штано-рубашный мешок, аккуратно достал вторую. Ну, сейчас всё решится. Опускаю в последнюю выемку банку. На дне плещется серая жидкость.

Победил! Есть! Прошёл испытание! Голова ты, Китя! Часть стены опускается вниз. За ней зал с круглым камнем-постаментом и с заветной белой воронкой.

Распускаю завязки мешка. Лучше в этом рванье, чем в исподнем. Укороченные штаны и рубаха без рукавов все сплошь в дырках, но держатся. Цепляю свой пояс, подвешиваю на него топор, закидываю на спину рюкзак. Теперь можно и посмотреть, чего мне там Бездна подкинула.

Подхожу к постаменту. Неплохо! Всё, ровно как в прошлый раз — семя жизни и три пары бобов, по одной каждой ветви триады. Подбираю, запихиваю в уцелевший карман и с короткого разбега бросаюсь в воронку норы.

Свет! Солнце! Небо! Трава! Я был прав — меня выкинуло на поверхность. Спасён!

Или…

Быстро оглядываюсь. Не хотелось бы оказаться в паре вёрст от идущих живой сетью людей. Степь убьёт меня так же верно, как и звор в подземелье. Просто это будет чуть медленнее.

Но нет. Всё же точно спасён. Вижу наших. Вернее, каких-то людей. Едва ли это мой же отряд, но сейчас меня устроят любые архейцы. До них всего пара сотен шагов.

И даже то, что от шагающих цепью людей меня отделяет отнюдь не пустой кусок степи не так страшно. Дар, которого я истратил на носорога лишь малую часть, при мне, а волков, что крутятся между мной и охотниками, не решаясь напасть на так сильно превосходящих числом их двуногих, лишь четверо. Пусть и крупные звери, а незримым клинкам их огромные зубы — не ровня.

Бегу людям навстречу. Едва ли волков гонит голод, но на одинокого человека бросились, не задумываясь. Ошибка с их стороны. Скосил первого прямо в прыжке. Второй с третьим тоже падают грудами мяса и шерсти. Четвёртый успел осознать, что я — слишком опасный противник и удрал, поджав хвост.

— Парень, откуда ты взялся? Что с одеждой? Ты из какого отряда?

По остаткам штанов и рубахи во мне сразу признают безымянного.

— Нора.

И поспешно уточняю:

— Белая нора. Я из пятого кулака. Средний палец. Идущие.

— Точно! Смертик! — бьёт себя по лбу один из обступивших меня добытчиков — Одарённый предз из новичков. Помните, Жаба рассказывал, что у Матвея в отряде малой аж при трёх дарах?

— Ага, я.

— Ну, красавец! — уважительно качает головой дядька. — И нору закрыл, и волчищ в капусту.

Ёженьки… Почему же так поздно? Озарение йоково. Лучше бы и не вспоминал вовсе. Ведь ещё сопле малой Марга ту загадку загадывала. Детская совсем.

Китя — голова? Куда там. Дурак — Китя. Одно теперь знаю точно — про испытание, что сейчас в норе выпало, никому я не буду рассказывать. Никому, никогда и особенно Ло, когда тот вернётся. Стыдоба-стыдобища.

Зато ловкий я. И красивый.

Глава восьмая

Мужик

Ох и радости было, когда, пробежав вдоль цепи загонщиков, я добрался до своего отряда. И ладно Сепан с Лимом, успевшие оплакать своего юного друга. Но ведь и все прочие предзы из наших, как и местные безымянные, к моему удивлению, искренне улыбались, хлопая меня по спине. Наверное, всему виной мой боевой дар, столь ценный для отряда. Матвею даже пришлось разгонять обступивший меня народ криком. Облава в самом разгаре, и сквозь образовавшуюся в сети дырку запросто может удрать часть добычи.

Кстати, кольцо загонщиков в моё отсутствие сжалось уже основательно. Захваченные неводом звери сбились в центре в одно огромное стадо. Вот-вот начнётся забой. Только хищники, вроде волков, гиен, степных львов и прочих крупных кошачьих, не хотят ждать развязки и нет-нет бросаются по одиночке и стаями на приближающихся охотников, стараясь прорвать людскую цепь и вырваться из ловушки.

Некоторым это даже удаётся. Вон, правее, Вступившие Ефима не сумели сдержать натиск нескольких пятнистых поджарых котяр, врезавшихся в людской строй с разгона. Троих взяли на копья, а два крупных мчат дальше. Этих теперь не догнать — там скорость такая, что лошадь от зависти сдохнет. Но добычи и без того валом. Только и успевай пускать стрелы и тыкать копьём.

Своё оружие я подобрал, где оставил. У всех руки заняты, так что Матвей собирался его забрать на обратном пути. Пришлось сбегать назад, благо цепь не успела отойти далеко. Теперь я снова в строю во всех смыслах. Даже дара на пару уколов или один взмах клинком есть в запасе.

И оружие мне ещё как пригодилось. Вторая половина дня для меня прошла не мнее бурно, чем первая. Сколько зверей я в итоге убил без понятия, но счёт точно перевалил за десяток. За окончательно сжавшейся к вечеру сетью охотников степь была густо усыпана тушами всевозможных копытных. К моменту, когда антилопы, газели, быки, дикие лошади и другие рогатые и безрогие травоядные начали по очереди предпринимать попытки прорыва, у нас уже кончились стрелы.