Император-беглец. Наёмник - Свадьбин Виталий - Страница 10

Июль 1763 год. Коронованный беглец. Смена имени.

Благо Копытов не гнал своего коня, проехав несколько вёрст рысью, пускал его шагом. В это время я успевал поразмыслить о дальнейшей своей судьбе. В том числе очередной раз мысленно благодарил Сергея Бородина, из прошлой жизни, что он обучал всех ребят из клуба реконструкторов верховой езде. Точнее учил не сам Сергей, а его приятель Анатолий Заварзин, у которого имелся свой конный двор с достаточно приличным поголовьем табуна. Заварзин зарабатывал тем, что сдавал коней в аренду для туристических маршрутов. Если имелось предложение для съёмок в кино, то также использовал своих четвероногих питомцев. Никогда не забуду, как Заварзин учил меня ездить верхом без использования стремян, сжимая бока лошади коленями. Сейчас мне такое умение ох как пригодилось. Но вернусь, пожалуй, к действительности. Первый шаг моего плана выполнен. Побег из тюрьмы совершён. Стало быть, в казематах меня не прирежут. Куда еду, пока не знаю. Копытов до сих пор не посвятил меня в планы. Побег я совершил не сам, а кто-то организовал такое мероприятие. Кто эта таинственная личность? Непонятно. Зачем таинственной личности я нужен? Ну здесь секрет невелик. Скорей всего меня попытаются использовать в дворцовых интригах, пусть даже в качестве «проходной пешки». Мне такой подход не нравится, но я вынужден временно смириться. В одиночку в этом мире выжить нереально. Нужны средства и связи. Думаю, что Копытова обязали за мной присматривать. Удобно, знают всегда, где я нахожусь. Надо бы на привале попробовать составить разговор с Копытовым, тогда можно будет сделать вывод об отношении к себе и дальнейших планах. Двигались мы на северо-восток. Когда окончательно рассвело, Копытов объявил привал. Требовалось дать отдых лошадям, да и самим не мешало отдохнуть. Мои мышцы на ногах и заднице потеряли чувствительность с непривычки. Подпоручик сообразил небольшой костёр и вскоре в котелке кипела каша с кусками сала, скорее похожая на густой суп. Мы поели и Копытов, разложив конскую попону и седло, соорудил себе постель, предлагая мне последовать его примеру.

– Иван Миронович, зачем тебе вся эта суета? Ведь если нас поймают, тебя обвинят в измене и повесят. Как я понял ты из простого народа и к чину офицера шёл трудным путём, – решился я на разговор с подпоручиком.

Копытов молчал долго, я было подумал, что он спит и ответа я не дождусь, как он заговорил.

– Мой отец служил у Петра Великого, погиб в одном из сражений. С детства я мечтал пойти по стопам отца. Рано попал в солдатчину, мне тогда и восемнадцати не было. Быстро дослужился до унтер-офицерского чина. Однажды в кабаке случилась пьяная драка, зашиб я одного купчишку. За убийство плетьми не отделаешься. Висеть бы мне на верёвке, но одно важное лицо изменил показания свидетелей. Получилось так, что купец сам упал спьяну и ударился об угол стола, да и отошла его душа в мир иной. А мне посоветовали служить дальше, но не забывать о долге. Позже помогли получить офицерский патент. Брата моего младшего приняли в услужение, доверие ему оказывали. Несколько лет назад случилась оспа в наших краях. Мои заразились и померли. Тот человек, что мне благоденствовал, принял мою сестру с семьёй в услужение. В общем со всех сторон долг, от которого отказаться никак не могу, – рассказал подпоручик.

– Всё равно, ты же под присягой. Офицерская честь и всё такое…, – произнёс я, сам не понимая зачем трогаю такую тему.

В этот раз Копытов молчал долго, видимо раздумывал, как мне ответить.

– Так-то оно так. Вот только я не дворянин, чтобы кичиться1 своим положением. А присяга. А что присяга? Взять хотя бы Орловых, плевали они на присягу. Взяли, да и возвели Катьку на престол. Да и Елизавета Петровна получается незаконно на трон села. Ты когда мне рассказал о себе, я сначала не поверил, но потом мне в письме подтвердили все твои слова. Получается кавардак. Солдаты и офицеры дают присягу изменникам, которые совершили переворот, а законного наследника упекли в темницу. Не по правде такое, вот я и согласился тебе помогать, а дальше видно будет, – высказавшись, Копытов замолчал.

Я не стал выпытывать имени его благодетеля, настанет нужный момент, узнаю. Вскоре мы уснули. Разбудил меня Копытов, когда солнце вовсю грело в зените, мы продолжили свой путь.

К концу вторых суток мы добрались до деревни Токсово, которая расположилась возле озера с таким же названием. Копытов оставил меня на краю леса, велев ждать, сам же отправился в деревню. Вернулся он через час, принёс с собой два мешка с одеждой.

– Переодевайся, – велел он мне и сам тоже стал менять мундир на принесённую одежду.

Я последовал его примеру. Одежда имела достаточно приличный вид. Добротные шаровары, рубаха, кафтан, камзол, широкополая шляпа. Когда Копытов и я переоделись, я подумал, что такой вид наводит на мысль об иностранцах. Подпоручик подтвердил мои подозрения.

– Теперь мы с тобой наёмники из Литвы, шпагой ты худо-бедно управляться можешь, а с пистолем позже поучу, – заявил Копытов, одновременно складывая военные мундиры в мешок.

Сапоги ботфорты остались на нас, как и оружие. Копытов осмотрел меня и остался доволен.

– Ночевать будем в таверне, там нас дожидается купец, в его караване пойдём, в качестве нанятых дополнительно охранников. Имена также сменим. Я, польский наёмник Януш Бжезинский, – Копытов достал два свитка, которые удостоверяли наши имена.

– Почему польский? – спросил я.

– Польский разумею и литовский, чуть хуже французский и совсем немного германский. У нас в полку были французы и немцы. На литвина я не особо похож, а вот за поляка сойду легко.

Знание языков моим попутчиком удивило меня, ведь он из простого народа, но я не показал вида. Я развернул свой свиток и вчитался в него. Шевалье Ульрих Бургундский двадцати трёх лет из рода Вельфов. Я удивлённо посмотрел на Копытова. Дело в том, что Иоанн сам был из рода Вельфов. Копытов увидел, что я смотрю на него удивлённо.

– Понимаю, что языков ты не знаешь, но что-нибудь придумаем. Дворянское сословие тебе необходимо, чтобы в будущем занять достойное положение, – ответил Копытов, по-своему поняв моё удивление.

В этот момент я решил, что не помешает попробовать легализировать моё знание языков.

– Как раз насчёт языков ошибка. Со мной занималась матушка, а в Холмогорах имелись учителя, так что я успел выучить четыре языка германский, французский, английский и испанский. Правда не очень хорошо, но понять и объясниться смогу, – выдал я лживую версию о знании языков.

Владение иностранными языками в 21-ом веке и в веке 18-ом значительно отличаются друг от друга. Потому я высказал последнюю фразу о некачественном владении языками. Для себя я прекрасно понимаю, что стоит мне пожить в языковой среде, сразу смогу перестроиться. На Копытова было смешно смотреть, его выражение лица олицетворяло крайнее удивление.

– Говорили про узника, что дескать неграмотен он совсем. Однако всё оказалось лжой, чтоб им пусто было. Тогда нам с тобой будет проще. Ты шевалье, так сказать дворянин, а я твой помощник при тебе. При каждом удобном случае будем тренировать твои способности к фехтованию. Я сам, конечно, небольшой мастер, но кое-что умею, – подвёл итог Копытов.

Поселились мы в таверне, где также расположился нужный нам купец Гюнтер Ягайло. Мой приятель, так теперь можно спокойно называть Копытова, разыграл сценку, будто случайно попросился в охрану каравана купца. Ягайло оказался литвином. Возил товары в Санкт-Петербург из Риги или из Голландии. А обратно вёз русские товары. У него имелись разные разрешения и даже лавки в крупных городах. Почему он нам помогает я не понял, а расспрашивать не стал. Теперь приходилось Копытова называть Янушем, чтобы привыкнуть, ну и самому привыкать к имени Ульриха Бургундского. А главное стараться вести себя так, как бы вёл себя настоящий шевалье. Таким образом купец нанял нас, как дополнительную охрану. На следующий день мы выдвинулись к Финскому заливу, где находилось купеческое судно. Караван состоял из пяти повозок, а когда добрались до Выборга, к нам присоединились ещё десять. На всех стоянках отдыха, бывший подпоручик занимался со мной фехтованием. Надо отметить, что Копытов владел французской школой фехтования. В прошлой жизни Бородин меня учил двум школам фехтования французской и итальянской, а также сабельному бою. Вот я и определил мастерство Копытова, о чём сразу спросил его.