Русалочка с Черешневой улицы (СИ) - Андерсенн Кейт - Страница 13

— Вы его пустили, когда я за кофе бегала?

Снова латте с кокосовым сиропом. Себе Дашка взяла каппучино.

Легкий намек, что это не ее ошибка.

Ильич запустил руки в волосы.

— Да какая разница — мы сегодня прогорели, ты хоть понимаешь?! А если бы ты следила — этого бы не случилось!

Да, она уже просчитала… Хорошо, что Эрик так быстро регенерировал, и с больницей она уже рассчиталась, те еще и долг скостили в связи "с неведомым науке случаем".

— Там… клиент… — вкрадчиво сообщила Даша.

— Какой клиент, мне теперь машину надо заново настроить… Скажи, пусть подождет! — рявкнул Михал Ильич.

И начал рвать и метать ватман теперь буквально. Метать — в коробку для бумажного мусора.

Дашка вздохнула.

— Это всё потому, что ты проворонила! Я же не могу по всем фронтам! Какие убытки..! Поняла?

Конечно, поняла. Когда за кофе и бургерами не будет бегать…

— Поняла.

Дашка на цыпочках пробралась к прилавку. Эрик выглядел встревоженным. Очереди, к счастью, не собралось.

— Почему ты позволяешь ему кричать на себя? — уточнил принц в куртке пожарного — грозно так уточнил.

Даша пожала плечами и щелкнула мышкой на таблицу регистрации клиентов.

— Он мой шеф, не убивать же мне его за это — кто тогда зарплату платить будет? Так тебе на паспорт?

— На паспорт, на паспорт. Но я с ним поговорю, это никуда не годится, — решительно заявил принц.

— Ты что, не надо! — испугалась Решка, замахала руками — достаточно представить реакцию Ильича и последствия, какие она будет иметь. — Все нормально, честно. Я… характер тренирую. Полезно, — подмигнула она. — Хочешь записать фото, которые получатся, в памяти компьютера? У нас есть такая услуга… Тогда потом еще можно будет год ими пользоваться.

Эрик кивнул. Кажется, он был не вполне согласен с теорией Даши про закалку характера, но продолжать дискуссию не стал.

— Запиши.

— Тогда мне нужна твоя фамилия… — Решка запнулась. — Ой, ты ж ее не помнишь, — неестественно рассмеялась и махнула рукой.

Он помнит только то, что ему удобно, непонятный принц-регенерация…

— Солнцев, — невозмутимо сказал Эрик.

Решка издала невнятное "о!". Неожиданно. Солнцев. Это ж надо… помнил, значит! А ее за нос водил. Небось и адрес помнит, да молчит, зараза. Прописался на Черешневой задарма и лопает её базилик. Записала и оторвала глаза от экрана: Эрик ровно излучал спокойствие и достоинство. Решка покачала головой.

— Будто сам выбирал, — не удержалась она от ехидства.

— Что?

— Фамилию.

— Меня называли солнечным мальчиком — не похож? — он подмигнул.

Решка рассмеялась — ну, что за самоуверенный тип, а! И знает ведь, что обаятельный.

— Кто называл?

— Садовник, кухарка… — Эрик запнулся. — Многие.

Садовник?.. Кухарка?.. Нюркина версия про принца вполне имеет право на жизнь.

“Ты не так уж и мало помнишь…”

“Я никогда не говорил, что забыл…”

— Даша! — снова закричал Ильич. — Кто-то ждет на фото?

— Да, Михаил Ильич, для паспорта, — спохватившись, отрапортовала Даша, озорно поглядывая на обескураженного Эрика.

Шеф тоже имел склонность забывать то, что ему не хотелось помнить.

И это его “почему ты позволяешь кричать на себя” — тоже очень по-… принцевски. Может, и правда лучше не лезть в его тайны регенерации и прочего… Какое ей дело, в конце концов.

— Пусть готовится! — донёсся приказ из-за шторы.

Вот так обслуживаем клиента. Хорошо, хоть музыка чуть приглушает его крики.

— Заходи сюда, — указала Даша на штору, за которой была маленькая студия. — Куртку вешай на крючок у зеркала, садись на кресло. Да, расчесаться не забудь. Брови и виски должны быть видны. Улыбаться можно, но только слегка и без зубов.

Солнцев Эрик. М-да. Так и хотелось процитировать Матроскина: “это фамилие такое”.

Покачав головой, Дашка села клепать фотки “10х15 мат” на печать. Ильич съест, если она их не напечатает. И — да — ещё надо его как-то будет умаслить после испорченного ватмана.

Эрик Солнцев. Свезло же со встречей на тропе жизни…

Ильич вышел с фотоаппаратом на груди.

— Что делаем?

— Паспорт, четыре, — сообщила Даша, не отрываясь от экрана.

— Ага, биометрика… — пробормотал шеф и вошел в студию. — Спину ровно, смотрим прямо… Подбородок чуть выше…

Щелкнула вспышка.

— Готово! Через пятнадцать-двадцать минут можно забрать.

— Мы живем с Дашей вместе, я дома у нее заберу, — донесся голос Эрика.

— О-о, — с интересом протянул до сплетен охочий Ильич.

Фейспалм. Не было печали.

— Кстати, не могли бы вы на Дашу не кричать? — добавил Солнцев приятностей. — Она очень впечатлительная, потом дома до рукоприкладства доходит…

Решка вскочила и врезалась в ксерокс — коленки не выдержали нагрузки.

— Никто ни на кого не кричит, молодой человек, — отбрил Ильич. — Всего доброго.

Мимо Даши он прошел, лишь бросив косой многообещающий взгляд. Даша схватила тряпочку и стала протирать ксерокс, а взгляд отзеркалила в сторону выходящего из студии Эрика.

— Принеси вечером, пожалуйста, — улыбнулся он с порога и вышел.

Да он издевается! Так и тянуло заорать “Солнцев! Ты негодяй!”. Но ввалился дедок с тросточкой и папкой документов.

— Здравствуй, голубушка, — прошамкал он и бухнул папку на прилавок. — У меня снова проект…

От бумаг пахнуло влагой и немытым телом. Прелести профессии. Дедушка — постоянный клиент, и она застряла с ним на полчаса: сейчас он будет долго сочинять текст, корректировать, как его набрать, распечатать, а потом будет торговаться до посинения… И Ильич отчитает, что она собирает очередь.

* * *

— Даша, почему в магазине грязь? — указал на свежие следы Ильич.

Даша вытянула шею — из-за высокого прилавка и не видно. А ко дню мороз растаял, оттепель пришла.

— Простите, Михаил Ильич, не заметила, но это недавно.

— Не заметила она… За чистотой надо следить, это первый пункт в правилах обслуживания магазина! — началось. Спуск пара. Хорошо, хоть новый ватман напечатался без полосок. — Своего ухажёра только и видишь, небось. Печать бракованная, полы немытые, мат не пущен…

Он был еще долго причитал — любил это дело, но Решка не выдержала:

— Так мне мыть пол?

За этим нужно было уйти в подсобку, наполнить ведро, взять швабру… И прервать диалог. Монолог, в большей мере, но он же к ней обращается как бы.

— Ну, конечно, я же сказал! — всплеснул руками Ильич. — Или мне прикажешь? Ох, как низко пали наши нравы…

Решка, прилагая все силы, чтобы не лопнуло терпение и не хромали ноги — честь не позволяет — подставила ведро под струю воды в кране.

— С горячей! — крикнул Ильич, настигая ее возле санузла и щелкая кнопкой электрочайника. — И с моющим! Эх, дай я сделаю… — сердито отодвинул он Решку, и она едва не свалилась на стену. — Как парня-то такого отхватила, рассказывай?

— Никого я не отхватила… И не парень он мне. Случайно… соседом затесался, пока наша третья соседка уехала.

Врать ни к чему. И правду говорить — тоже. Тем более Ильичу. Тем более сейчас.

— Что-то многовато у тебя событий, — прищурился Ильич. — Падение, парень-сосед… Не связаны они, случаем? Невежливый он, между прочим, — воспоминания о выговоре от Эрика омрачили его чело, и он мрачно сунул Решке ведро. — Вот, иди мой. Я не удивлён, что ты дома дерёшься — я тебя и на работе побаиваюсь. Ну, иди, иди, пока клиентов нет.

Даша была готова Эрика придушить.

— И вырежи своего красавца, я на столе оставил, — долетел приказ по поводу Эриковских фоток.

* * *

Эрик упал на кровать без сил. Если бы Саша и Дмитрий Берестов не замолвили словечко, никакой карьеры бы не вышло. Рвёшься спасать чужие жизни — а попробуй-ка, доберись до такой работы.

Паспорт. Медкомиссия. Прописка. Ваша автобиография? Родственники? Увлечения? Платите ли вы за багаж, если в салоне нет кондуктора?

В МЧС должны попадать только самые благонадёжные граждане.