Я вам что, Пушкин? Том 1 (СИ) - Рубин Ричард - Страница 52

Взаимоисключающие параграфы во всей красе!

(а ведь у тебя еще книжка Юри нетронутая лежит. сегодня ночью не спишь)

— Спасибо, Нацуки, — улыбнулся я, — теперь будет чем заняться вечером.

Она пихнула меня локтем.

— Ну конечно, не все ж порнуху в интернете смотреть! Ой, кстати, — рассеянность усилилась, — ты не мог бы… эм… снова коробку поставить туда, откуда ее снял?

— Не вопрос, — отозвался я.

И даже не стал ее поддевать. Растешь над собой, Игорян, ох растешь.

Деловитым, быстрым шагом я прошел к дальней парте, где стояла манга Нацуки и подхватил коробку. Мышцы отозвались тупой болью — натрудил уже сегодня, видимо. Надеясь, что не выгляжу так, будто нахожусь на пороге смерти, я поплелся в кладовку. Почему-то боль в спине и руках не притупилась, как иногда бывает, когда привыкаешь к весу. Напротив, упорно ползла вверх, к шее и затылку. А когда я переступил порог кладовки

(Гару, это совсем не по сценарию)

разорвалась оглушительной серебристой вспышкой. Я застонал и повалился навзничь, роняя коробку и сшибая все вокруг. На пол полетели книги, раздался жалобный и тонкий звон. Картинка стала блекнуть, замыливаться, и перед тем, как провалиться в никуда, я увидел расколотую чашку из сервиза Юри.

Глава 16

Обычно говорят, что перед тем, как помереть и отправиться в ад (а именно там и место всем нам, будем честны), человек видит свет в конце тоннеля. Я никакого света не видал. Штирлиц погасил, что ли?

И вообще, если подумать, вокруг не было ничего. Только вязкая чернота. Чувствовал себя волнистым попугайчиком в клетке. У меня в детстве был такой, мамка за четыреста пятьдесят рублей на рынке купила. Славный парень, очень жизнерадостный. Впрочем, его веселый нрав выходил всей семье боком — орать птичка могла сутки напролет, если ее не накрыть к вечеру чем-нибудь темным и плотным.

Сейчас я сам понял, что это не очень-то кайфово. Сорян, Аркадий, был не прав, зря на тебя быковал. Поначалу решил просто лежать в этой пустоте и ждать, пока видео со звуком подключат обратно. Но уже минут через пять (семь? десять? может, вообще доли секунды?) меня начало одолевать мощнейшее ощущение дереала. Непривычное ощущение. Наверное, странно, но за все время в новом мире оно почти меня не беспокоило. Хотя должно было! Ведь головой-то понимаешь, что всех этих сложных, многогранных личностей вокруг меня когда-то нарисовал какой-нибудь бородатый хиккан. За чашку кофе и пару хот-догов. Или беляшей. Вроде бы кто-то из артеров ДДЛК был русским…

Кажется, опять не в ту степь понесло. Разум бунтует, пытается создать что-то в пустоте. Как-то читал про всякие эксперименты с сенсорной депривацией, когда поехавшие «ученые» ставили опыты. Что-то с половинками мячиков для пинг-понга на глаза и белым шумом, уже точно не помню.

Наверное, любой из них сейчас кисть себе топором отрубил бы, чтоб только оказаться на моем месте. Но мне было не очень весело. Интересно, сколько времени пройдет до того, как моя фляга засвистит и я начну видеть… всякое? Да есть ли тут вообще время?

(раз нет пространства, нет и времени. ты, братишка, снаружи всех измерений. так вращайся теперь, да поживее)

Я попытался пошевелиться. Почему-то казалось, что ничего не выйдет. Однако конечности все же отозвались. Только очень уж жесткий лаг вышел, словно я коннектился к серверу, расположенному где-нибудь в Конго, е-мое. Впрочем, проку от моих заторможенных барахтаний не было. Тьма оказалась совсем как желе по консистенции и особого простора для маневров не давала. В таких условиях вымотается даже Майкл Фелпс, что уж говорить о полудохлом задроте.

(да уж, ты и впрямь полудохлый. головушку полечить надо. вдруг у тебя там опухоль мозга сидит? не думал об этом? давай, че ты)

Но думать об этом я совершенно не хотел. К тридцатнику этот местный мужчина планировал нажить только облысение (которое у нас, к сожалению, семейное) и геморрой (профессиональная ДЕФОРМАЦИЯ), но никак не рак мозга. Жаль, что в конторе зажали бабла на скрининг по ДМС.

(ты бы все равно на него не пошел)

Твоя правда, мозг, твоя правда.

Так, а если исходить из предпосылки, что ничем неизлечимым я не болен? Какие варианты есть тогда? Самый простой — кому-то (или чему-то?) не очень по душе мои фокусы и отступления от сценария, и этот некто пытается такими вот мозговыми штормами меня вразумить. Возможно это? Еще как. Не знаю, умеет ли тот чел с консолью входить в «режим бога», но если умеет, то и в черепушку ко мне ему залезть раз плюнуть. Если он уже там не сидит постоянно.

Нет. Не думать об этом. Прямой путь к паранойе и еще какой-нибудь херне.

(вот именно. ты и о существовании того другого только со слов Моники знаешь)

Не врет она мне. Я, конечно, не ходячий детектор лжи, но…

(что «но»? у тебя просто штаны в вигвам индейский превращаются, когда она рядом, только и всего. постыдился бы, она тебя на восемь лет младше)

Оживленный внутренний диалог резко оборвался. Как будто абонент въехал в тоннель и перестал быть абонентом. Сначала я подумал, что мой постоянный собеседник просто выдохся — все-таки столько болтать, это ж с ума сойти можно. Наверное, я и сошел. Раньше никогда не замечал за собой такую склонность к рефлексии. А она, оказывается, все это время пряталась. Скажем, где-то за гипоталамусом. Не лишним будет потом психиатр, ой не лишним…

Стоп, а это что? Я снова забарахтался в киселе и напрягся, прислушиваясь. Показалось? Нет.

Из черноты, все такой же вязкой и оглушительно тихой, пришел новый звук. И этот новый звук перепугал меня до самых поджилок. Дыхание. Точно не мое собственное. Слишком хриплое и свистящее. Даже, можно сказать, нарочитое. Словно кто-то занимается гипервентиляцией, чтоб нервы в порядок привести. Звук был не очень громким, но отчетливым. По прикидкам, этот некто находился от меня шагах в ста пятидесяти. Хотя буду честен, я в этом нихрена не понимаю, поэтому цифру от балды назвал.

— Эй! Кто тут? — спросил я.

Удивительно, но голос оказался мой собственный, игоревский, хех. Ни разу не гнусавый тембр Гару. Как это вообще работает?

С той стороны никто не отозвался. Дыхание доносилось все так же равномерно. Не приближалось и не удалялось. Может, и не стоит привлекать его внимание? В таких местах, наверное, все свои дома сидят, телевизор смотрят.

Только чужие шастают. Но с другой стороны, так я могу здесь пролежать до морковкина заговенья, а у меня на сегодня еще планы были. Прогуляться надо, да еще ЧТЕНИЯ по горло навалили…

— Алло, — снова позвал я, — ты меня слышишь?

И снова ничего… стоп… Почудилось, или там сейчас была какая-то усмешка, что ли? Меня захлестнуло неожиданно нахлынувшее раздражение. Чувствовал себя совершенно беспомощным. Как муха в янтаре.

— Над чем смеешься-то? Выходи, давай, может, вместе поорем, слышь? — крикнул я что было сил.

Кажется, этот призыв сработал. Дыхание стало громче. Теперь оно казалось каким-то… жадным?

(uh-oh, bad decision, mark)

Давно не слышались.

(я не мог пропустить последние секунды твоей жизни, это исключено)

Шагов никаких не раздавалось, возможно, черный кисель их скрадывал

(черный кисель — это твой тимлид, когда надо штат сокращать)

но дыхание приближалось. Казалось, еще чуть-чуть, и я увижу этого невидимого хрипуна. Например, прямо перед тем, как он оттяпает мне башку. Или еще что-нибудь. Боже, я умру. Умру, так и не поиграв в Старфилд. Хотя мой комп все равно не вывез бы ее даже на минималках, это ж «беседка».

Хрипы становились все отчетливее. Хотя их «обладатель» не очень-то торопился ко мне подобраться. Не знаю, почему. Вряд ли что-то мешало ему это сделать. Наверное, всяким НЕХам просто убить человека мало, надо еще помучить перед смертью. Вроде у Кинга в «Оно» говорилось, что страх это как специи для мяса. А такие костлявые крылышки как у Гару только и стоит жрать с какой-нибудь шрирачей.