Град обреченный (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 31

— Эй, Павел Андреевич, кваса испей, ты над чем закручинился, — над ухом неожиданно раздался голос тиуна, и Пашка оторвался от размышлений. Действительно, попить надобно, остыл уже от косьбы. И за дело приниматься — лужок докосить, потом картошку нужно начинать окучивать — судя по ботве урожай добрым будет. И за табак приниматься — стоило показать «сержанту» эти растения, тот чуть с ума не сошел от радости, запрыгал «наркоман махорочный», хотел даже охрану выставить…

Коса-«литовка» (а) появилась в 18 веке — и названа так, что ее «отливали», а потом «отбивали» (затачивали) кузнецы. А вот «горбуша» (б) куда проще по конструкции, похожа на серп, только больше размером. И работенка с ней та еще — подкосить наскоро хорошо, а вот для покоса и долгой работы…

Глава 27

— «Урезать осетра» надобно, в стерлядку мелкую превращать. Исчезло «планов громадье», лом им в задницу!

— Ага, «маниловщину» не нужно было устраивать, полковник. Все наши надежды разбились о реальность. Как говорили в седую старину предки — суровая проза жизни разрушила построенные на песке замки поэзии.

— Ты прямо таки, как говорил старый Изя, сонеты писать начал, профессор. Ничего, время еще есть — прорвемся.

«Сотник» хмыкнул, искоса поглядывая на впавшего в мизантропию приятеля. И было отчего им двоим призадуматься — самый производственно развитый город Руси с «госзаказом» не справился. Брак с ударными замками шел чуть ли не тотальный, стальные пружины оказались непосильной задачей — поломки шли постоянно, тут поневоле задумаешься, откуда руки растут. Лишь только два по-настоящему умелых кузнеца в своих мастерских смогли отковывать что-то более-менее подходящее, едва делая по одному ружейному замку, редко пару в день. Чуть лучше обстояло дело с мушкетными стволами, и почти без брака шли пистоли — но там и ствол втрое короче, работы поменьше, а внимания больше. Единственное, что удалось добиться — определенной стандартизации, раздав по мастерским лекала и образцы, снабдив наскоро изготовленными измерительными инструментами. Но брак есть брак, он сводил к минимальному результату все отчаянные усилия — действительно, мастеровые (имеющие приличный денежный стимул) «впахивали» как «проклятые», не жалея здоровья.

— Июль заканчивается — а результаты так себе, скромнее некуда. Сколько ты нормальных стрельцов подготовил?

— Две сотни всего, на них мушкеты есть. Треть с нормальными замками, остальные фитили раздувают. Многие с «ручниц» стреляли, воины опытные — проблем нет, воевать хорошо будут осенью. Еще три сотни стрельцов с ними подготовку проходит, но мушкетов для них нет, и взять их просто негде — брак идет волною, сам знаешь! За август и сентябрь их вооружим, а там и война на грянет, времени уже не будет!

Василий Алексеевич тяжело вздохнул — он вымотался за эти два месяца капитально, спал по несколько часов короткими «белыми ночами», похудел, черты лица «заострились». Полдесятка реконструкторов вместе с ним позабыв про отдых, «гоняли» новонабранных стрельцов — по одному инструктору на сотню дело шло совсем не теми темпами, которые хотелось бы. Тут хоть сдохни — но быстрее не будет, хотя на старательность рекрутов грех жаловаться — двое уже умерли от усердия, три десятка «списаны» по здоровью. На дисциплину и прилежание грех жаловаться — все люди сторонники клана Борецких, и прекрасно оценили мощь огнестрельного оружия — с ним никакой враг не страшен, что ливонские рыцари, что поместная конница. От пули даже доспех не спасает — если не пробьет, то вмятину сделает и ребра переломает. Но стрелять будут по коням — варварство, конечно, но уж больно цели крупные, промахнутся в них труднее.

— С оружием плохо — поверь, я чуть ли не каждый день по мастерским хожу, «Швец» с «Мартыном» посерели как вы тут, одни глаза выпуклые остались. Трудно мушкеты делать, нормальной производственной базы нет, ее создавать нужно, станки необходимы, водяной привод, тогда дело пойдет. Но время, время уходит, его у нас просто нет в запасе!

Воеводин усмехнулся, в уголках рта собрались горестные складки. Он пытался правильно решить накапливающиеся проблемы, и это при отсутствии высокого официального статуса. «Служилый князь» — этим новгородцев не удивишь, не они с «Сотником» одни такие, есть и Василий Шуйский, по прозвищу «Гребенка» — бежал сюда от притязаний московских, покориться Ивану не захотел. Рюриковичи ведь тоже есть гордые, не все из них покорно согнулись под тяжелой дланью первого «государя»

Князь новгородской конницей занимается, крайне немногочисленной — и тысячи всадников не наберется, из них половина у архиепископа на службе во «Владычном полку». Есть стрелки — две сотни лучников, полусотня арбалетчиков, да в городской страже столько же мечников на стенах, с «пушкарским нарядом». «Гребенка» за оборону стольного града отвечает, и к полутысяче горожан может добавить тысячи три-четыре — их в поле выводить бесполезно, побьют из луков, потопчут конями. Кроме оружейников народ там неподготовленный, торговцы и ремесленники, хорошо, что уже сторонников Москвы не столь много, как прежде.

— Что мушкеты, с «единорогами» вообще беда — два десятка отливок, и лишь один ствол пригоден. Сейчас лафет для него изготовили — полевые испытания нужно провести. Но вроде штука стоящая — как доделаем, так тебе сюда привезем, сам посмотришь. Если «военприемку» пройдет, до октября пару батарей изготовим, и это в лучшем случае. И пушкарей соответственно — «Мартын» уже набрал команду.

— Пушки — это очень хорошо, а две батареи восемь стволов. Если картечью и шрапнелью москвичей с версты «попотчевать», энтузиазма у них резко поубавится, — «Сотник» оживился, потер руки. Машинально раскрыл портсигар, ошарашенно посмотрел на одинокую сигарету дневной нормы, и сплюнул в огорчении. Хлопнул крышкой, спросил:

— Послушай, Андрей Владимирович — может хрен с этими мушкетами, пусть твои мастера пищали делают крупнокалиберные, картечью по коннице само то. Стволы для них делать намного проще, их разрывать не будет. Да и обучить стрельцов легче — в упор палить с подставки просто, с сотни шагов не промахнутся по конному.

— Все в порох упирается — не столь его и много купить удалось, как понадеялись поначалу. Забрали все припасы у тысяцкого — на стенах ни бочонка пороха не будет. Незачем зря порох впустую тратить на обучение «пищальников», лучше твоих мушкетеров хорошо обучить стрелять. Да, полтысячи не две, всего четверть от планируемого. Но лиха беда начало — если осенью выдюжим, то за пару-тройку лет войско уже нормально подготовим, а лет через пять собственного пороха хватать будет и к единорогам, и к мушкетам. А там и пикинеров всех на мушкеты перевооружим — сейчас от безнадеги ими занялись. Этих намного легче готовить, чем твоих стрельцов — дело знакомое, с рогатиной на медведя хаживали многие. И против конницы сражаться смогут — оценили, что такое длинные пики. Да и бывших ландскнехтов набралось — где только новгородцы не побывали на белом свете. Так что занимаются с ними, на шесть полков разбиты, по полутысяче вояк в каждом. К октябрю готовы будут, как меня заверяли…

— Фаланга, блин, македонская! Но куда без нее, моим мушкетерам есть, где защиту получить. Маневры только провести надобно будет, и в сентябре, не позже — боевое слаживание, так сказать.

«Сотник» усмехнулся — он прекрасно знал, что у него «право первой ночи», как у феодала — выгреб полутысячу лучших кадров, а кого только не попало в формируемые сотни пикинеров за последнее время. «Охотниками», то есть тех, кто пришел по собственной воле, были все — одни решили за землю сражаться, другие за деньги. А третьи, таких добровольцев тоже хватало с избытком — за «волю новгородскую».

Не стоит удивляться — недоброжелателей у Ивана хватало, все помнили расправу над теми, кто попал в плен при Шелони. А еще как буря на Волхове сгубила сотни жителей Русы, что утонули в бурных водах Ильменя. Они возвращались в покинутый город на лодках — вот их и покарало само небо за нежелание сражаться за Новгород.