Отыгрывать эльфа непросто (сборник) (СИ) - Кондратьев Леонид Владимирович - Страница 5

Ровно через две минуты на поляне наблюдались кучка бывшей одежды плюс голый, еще не пришедший в себя пленник и я, с удивлением рассматривающий черно-белую фотографию группы молодых людей на фоне старинного трактора с натянутым на шестах полотнищем «Даешь пятилетку за четыре года», судя по штемпелю фотоателье, сделанную двенадцатого марта ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ СОРОК ПЕРВОГО года…

Последняя находка выбила меня из реальности просто моментально, усевшись на пятки, я со страшным скрипом начал шевелить мозгами.

Есть два варианта: первый, самый безопасный вариант заключается в том, что я отловил сошедшего с ума реконструктора. В пользу этого работало наличие в нашем городе целых трех клубов реконструкторов, занимающихся Второй мировой войной. Минусом данного предположения было наличие этой самой фотографии и отсутствие красноармейской книжки. Книжки ввели только в конце лета тысяча девятьсот сорок первого года, по поводу этого из прочитанной когда-то литературы я помнил, что как раз на таких документах попадались немецкие диверсанты в начальный период войны — на поддельных книжках металлические скрепки были нержавеющими, немецкие специалисты по подделке документов имели слишком хорошее мнение о доблестной Красной армии.

Второй вариант вызвал уже ставший привычным истерический смешок и пульсирующий в мозгу возглас: «ДОКОЛЕ!!!»

Предположим! Я сказал только предположим, что для полного комплекта какая-то сволочь — без разницы какая: Бог, случай, планида или просто какая-то гадина — не только превратила меня в дроу, но и провернула вот такую хреновую шутку со временем и я действительно нахожусь сейчас во временном потоке Второй мировой войны. За это предположение говорило слишком много фактов, чтобы просто отмести их, как мусор, — фотография, исторически правильная одежда пленника, его крики при попытке меня убить.

Разобраться в своих предположениях я решил радикальным способом — резко развернул пленника к себе лицом, привел его в чувство довольно увесистыми пощечинами, уверенно, действуя на рефлексах, всадил коготь большого пальца в подключичную ямку и задал вопрос, спотыкаясь в звуках языка, ставшего мне с недавних пор неродным:

— Кхакой ссечассс гход?..

ГЛАВА 5

27.06.1941

Ссешес Риллинтар

— Кхакой ссечассс гход?..

В ответ, кроме сдавленного бульканья и хрипа, не донеслось ничего. Внимательно посмотрев на пленника, я немного расслабил затяжную петлю на его горле, еще раз сфокусировал его внимание хлестким ударом по губам и повторил вопрос:

— Кхакой ссечассс гход?.. Хумансс!

В ответ раздалось:

— Пусти, сука! Ничего тебе не скажу, фашистская гадина! — совмещенное с истерическими попытками порвать связывающий его шнур.

Сознание привычно отметило, что объект паническими действиями чуть-чуть — и перепилит петлей себе глотку, а столь быстрая потеря источника информации нежелательна, поэтому быстрым ударом под дых «лишние» движения тела были остановлены.

После быстрого перебора вариантов, учитывая то, что, по данным акустической разведки, в зоне слышимости вероятный противник отсутствовал, был выбран экспресс-метод. Резким движением поставил пленника на колени, лицом ко мне. Сняв капюшон и очки, приблизил свои глаза к глазам пленника и начал следить за размером зрачков. Левая кисть привычно легла на правое запястье, начала передавать данные о пульсе, а правая резко воткнула когти в мышцы его руки.

— Xunizil usstanphuul quarthen, lueth dro!

Отвечаешсь на мои вопроссы — шивешь!

Кхак тьебя софут, хумансс?

Зрачки объекта резко расширились, он произнес:

— Ничего я тебе не скажу, фашистская морда! — и попытался плюнуть.

Громко зашипев в ответ на такие действия хуманса, я провернул в ране когти, чувствительно проведя кончиком большого пальца по кости плеча. Вырвав когти из руки, поднес кисть руки к его лицу, демонстративно слизнув кровь, тихо прошептал:

— Я тхебе мосгх съем, если не ответишь на мойх вопроссс, грязный хумансс!

Кхакой ссечассс гход?..

Кхак тьебя софут?

Пульс объекта резко ускорился, зрачки расширились почти до пределов радужки, послышались булькающие звуки, и вокруг разнеслось легко идентифицируемое зловоние…

— С-сорок первый… Корчагин! Сергей Корчагин! — на этом допрашиваемый упал в обморок…

Занеся руку для приведения пленника в чувство, я резко остановился:

— Что это со мной!

Что это за нафик!

Я, который мухи не обидел, вел себя как заматерелый эсэсовец и, самое главное, не только не сочувствовал пленнику — наоборот, мне нравилось причинять боль этому грязному хумансу, мне хотелось слышать, как он будет верещать, словно свинья. Фактически я уже присмотрел пару аппетитных вырезок, которые можно было бы по мере проведения допроса слегка поджарить на костре и съесть.

После такой мысли я, ужаснувшись, попытался представить, как буду есть чуть поджаренное человеческое мясо с кровью на глазах своего пленника, для облегчения дальнейшего разговора.

Ощутив сильное бурление в желудке и буквально хлынувшую в рот слюну, резко отвернулся от пленника, и меня вырвало желчью. После порядка десяти спазмов на сознание опустилась ласковая пелена беспамятства.

Очнувшись через несколько минут, я утерся рукавом, медленно шатаясь, так и не разогнувшись, двинулся к костру, но не успел пройти и трех метров, как до меня донесся запах сгоревшей тушенки — явно с большим содержанием мяса.

Меня вырвало вновь.

Кое-как, сдерживая многочисленные позывы к рвоте, выкатил из костра кстати подвернувшейся веткой банку и выбросил ее в кусты. Через несколько минут мне полегчало, поднявшись, я двинулся к пленнику, отстегивая по пути с предплечья тесак…

Подойдя к красноармейцу, я перерезал шнуры везде, кроме ног, поудобнее положил парня на траву и прикрыл остатками брюк. Судя по резко изменившемуся в полукилометре уровню крон деревьев, преобладанию лиственных деревьев и, самое главное, чуть виднеющейся в просвете верхушке ивы, недалеко был ручеек. Я подумал, что, как только парень придет в себя и успокоится, надо попытаться с ним поговорить, но первым делом придется все же отправить это остро пахнущее чудо подмыться.

Отступив от пленника на пару шагов, споткнулся о неприметно лежавшее в траве СВТ с оптическим прицелом. Причем с довольно неплохим прицелом ПЕ, который был явно новым, не с хранения, вкупе с винтовкой и документами. А чуть дальше на небольшом кустике сохла мокрая солдатская гимнастерка. Это еще раз подтверждало историческую идентификацию красноармейца. Оттянув затвор и сунув свой любопытный нос внутрь, я обнаружил сильный запах сгоревшего пороха и отсутствие боеприпасов. Судя по всему, парень недавно очень хорошо пострелял.

Теперь осталось просветиться по следующему параноидальному вопросу: либо я попал в 1941 год, либо парень попал вместе со мной куда-то еще?

Прикинув, что в данный момент просветиться по этому поводу мне не светит, решил ускорить пробуждение своего спящего красавца.

Подошел к уже бывшему пленнику (съесть пару ломтиков его мяса мне расхотелось — и слава ректору!), сдержал какой-то садистский порыв привести его в чувство сильным пинком под дых. Покопавшись в разгрузке, достал клапан мягкой фляги, набрал полные ладони теплой, нагревшейся от моего тела воды, вылил на красноармейца.

Эффект превзошел все ожидания — взвыв, парень одним рывком поднялся в вертикальное положение и, попытавшись бежать к краю поляны, упал как подкошенный, громко матерясь.

Про себя я отметил, что оставить связанными ноги было здравой идеей, а вот поливание открытых ран подсоленной водой — плохой. Дело в том, что при длительных кроссах по пересеченной местности организм теряет с потом не только влагу, он еще и очень много соли. А при нарушении солевого баланса организм очень быстро приходит в негодность и выдыхается, поэтому в «Медузе», установленной у меня в разгрузке, находилось почти два литра соленой воды.