Блестящая девочка - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 2

— Те дни, когда меня можно было обвести вокруг пальца, прошли.

Аделаида задумчиво посмотрела на Флер.

— А ты не дурочка, Флер. И никогда ею не была. Я помню первую статью, которую делала о тебе. Тогда Флер Савагар было семнадцать лет. На обложке «Вог» появилась твоя первая фотография. Доживи я даже до ста лет, никогда ее не забуду. Она вне времени. Твоя фигура… Огромные большие руки — ни колец, ни маникюра — поддерживают волосы… Тебя снимали в мехах, когда я вошла. Они как раз остановились, чтобы поправить свет, и ты побежала в угол — учить то ли геометрию, то ли биологию, что-то в этом роде. Никогда не забуду. Только семнадцать лет, а на тебе шуба из шиншиллы, о которой я мечтала всю жизнь. И бриллиантовое ожерелье от Гарри Уинстона в четверть миллиона долларов. Ты сидела с учебником на коленях и надувала пузырь из жвачки. Я помню и Белинду в тот день. Как только она увидела этот дурацкий пузырь, она кинулась прямо к твоим губам. Никогда не забуду.

Меньше всего Флер хотелось говорить о Белинде, но она знала, что это неизбежно. Единственное, что можно было сделать, — это оттянуть время.

— Большую часть времени я провела в Европе, Аделаида. Кое в чем следовало разобраться.

— Разобраться? Это я могу понять. Ты ведь была совсем молоденькая. Без нормального детства. И это был твой первый фильм. Народ в Голливуде не такой чуткий, как в Нью-Йорке. Но раз ты вернулась окончательно, не можешь же ты никому ничего не рассказать? Шесть лет. Флер. Что-то же было, в чем пришлось разбираться шесть лет!

— Вот в чем надо, в том и разбиралась.

Флер говорила легким тоном, но лицо ее закрылось, и опытная Аделаида сразу поняла, что оказалась в тупике. И быстро сменила тему разговора:

— Тогда, таинственная леди, раскрой свой секрет. Я могла бы поклясться, что тебе не приходилось работать над собой, ты и так была хороша, но сейчас ты выглядишь еще лучше, чем в девятнадцать. Всем бы нам так везло.

Флер улыбнулась, великодушно принимая комплимент. Он не доставил ей особого удовольствия, но заинтересовал. Иногда, рассматривая свои фотографии, она замечала собственную красоту, хотя давно научилась полагаться на мнение других. Она понимала: годы изменили ее лицо; теперь на нем были видны внутренняя сила и зрелость. Но пока Флер не услышала слова Аделаиды, она не была уверена, заметят ли другие перемену.

Флер не была тщеславной и никак не могла понять, из-за чего вокруг нее такая суета. Она сама считала, что в ее лице слишком много силы. Фигура, которой восторгались редакторы модных журналов, ей казалась мужской. А уж ее рост, большие руки и ноги…

Совсем непонятно.

Аделаида вдруг ни с того ни с сего спросила:

— А ты уже виделась с Белиндой?

— Извини, Аделаида, я не хочу говорить о Белинде. То, что произошло между нами, очень личное. Думай что хочешь. Я не стану говорить о «Затмении в воскресное утро» или о чем-то еще, что произошло шесть лет назад. Я покончила с прошлым.

Аделаида шумно вздохнула.

— Ты была таким прелестным ребенком. Флер. Не знаю, что с тобой случилось. Хорошо, давай поговорим о чем-нибудь еще.

Ну, например, о том, что ты собираешься делать. Откуда у тебя это платье? Много лет никто не надевал ничего похожего. Оно напоминает мне прежнюю моду. — Аделаида кивнула через плечо и презрительно фыркнула. — Женщины во фраках. До чего дошли! И Боже упаси кого-то покритиковать. Объявят старой дурой, у которой высохли все мозги и которая ничего не понимает.

Флер улыбнулась.

— Скорее ад замерзнет, чем Аделаида Абраме перестанет понимать что к чему. Спасибо за комплимент моему платью. Оно действительно красивое, правда? Человек, который его придумал для меня, сегодня будет здесь, но позже. Может, ты захочешь с ним познакомиться. А теперь извини, мне надо кое с кем поговорить.

— Я думаю, тебе стоит начать с той, из «Харперс», а, то она прожжет взглядом дырку у тебя в спине, Флер уже собралась отойти, когда Аделаида внезапно схватила ее за руку. На этот раз в ее глазах светилась искренняя забота.

— Флер, подожди, не оборачивайся. Только что вошла Велинда.

Флер почувствовала головокружение, как будто она сидела, a потом резко вскочила на ноги. Этого она никак не ожидала Как глупо! Черт побери, она не готова… Слишком быстро развиваются события. Флер медленно повернулась, прекрасно понимая, что большинство присутствующих не сводит с нее глаз.

Белинда развязывала шарфик под воротником из золотистого соболя, когда увидела Флер. Она замерла. Пальцы, словно парализованные, застыли на узле шарфа, рот слегка приоткрылся, а незабываемые гиацинтовые глаза расширились.

Белинда. Ей сорок пять, и она все еще хороша, хотя уже видно, что очень тщательно следит за собой. Светлые волосы уложены как всегда: опускаются чуть ниже линии подбородка и в стиле Грейс Келли[4] зачесаны набок, — эта прическа называется "В случае убийства набирайте "М""[5] . Модная в пятидесятые, для Белинды она стала своей навсегда.

Белинда была закутана в меха, но Флер видела, какая она стройная. Никаких лишних складок под подбородком. Мягкая кожа сапог до колен плотно обтягивала икры, очень изящные, красивой формы.

Пальцы Белинды нервно затрепетали, не здороваясь, даже мимоходом, с теми, кто стоял рядом, она сразу направилась к Флер.

Стащив перчатки, сунула их в карман; одна упала на пол, но Белинда не заметила. Подойдя, протянула руку:

— Флер.

Наступила звенящая тишина, какая внезапно возникает лишь при большом стечении народа.

— Здравствуй, Белинда, — сказала Флер, не шевельнув рукой]

Но Белинда была упряма. Она отказывалась отступать. Ее рука начала мелко-мелко дрожать, но она продолжала держать ее протянутой.

— На нас смотрят, дорогая, — сказала она тихо. — По крайней мере… хоть для вида.

— Я больше не заигрываю с толпой, мама.

Флер повернулась и отошла.

Белинда осталась стоять с неловко протянутой рукой, даже не осознавая, что поставила себя в глупое положение. Единственное, о чем она могла сейчас думать, — это о своей дочери.

Блестящая Девочка.

Это имя она придумала. Как оно подходило красивой Флер.

Творению, созданному ею. Творению, которое Алексей хотел разрушить. Но Флер не была дочерью Алексея, Флер была дочерью Флинна… Ее дочерью… И каким-то образом дочерью Джимми тоже.

Белинда просунула пальцы под мех и коснулась маленького амулета на цепочке, который снова стала носить под платьем. В золотые денечки, в «Саду Аллаха», ей подарил его Флинн. Но это еще не было началом.

Начало… Она вспомнила его так ясно, как сегодняшнюю утреннюю газету. Тот день, когда все началось.

Это было в сентябре, в четверг. Было жарко даже по меркам Южной Калифорнии. В этот день она встретила Джеймса Дина…

ДИТЯ БАРОНА

Глава 2

1955 год. Джонас Солк[6] — самый любимый мужчина в Америке. Дети снова могут купаться в городских бассейнах, ездить в летние лагеря, и при этом родительские сердца не замирают от ужаса. Благослови Господь Джонаса Солка, освободившего Америку от страха.

Айк[7] и Мами в Белом доме, Энтони Иден на Даунинг-стрит[8] , 10 (хотя большинство людей считает не правильным, что Черчилля там больше нет), Хуан Перон[9] прячется в Парагвае.

Уолт Дисней являет миру своего ушастого мышонка, а на Мэдисон-авеню расхваливают достоинства шариковых дезодорантов и сигарет с фильтром. Америка чистит зубы пастой «Ипана», покупает фотоаппараты «Полароид»…