Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Харрис Джоанн - Осколки света Осколки света

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Осколки света - Харрис Джоанн - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

Потом все ускользает, как нырнувший в тоннель поезд, и остается только путаное, на грани сна и яви воспоминание о тьме, холодном ночном небе, запахе влажной мягкой земли, призрачном отзвуке аккордов, звучащих в небытии. А потом я умерла. Шли мгновения, руки незнакомца стискивали мое горло, и даже после смерти я почему-то чувствовала сырую землю, хриплое и медленное дыхание, запах разложения. Казалось, прошла вечность.

Это называется «сонный паралич». С начала менопаузы он у меня бывал раз шесть. Говорят, обычное явление, хотя от этого не легче. Страшно так, будто тебя хоронят заживо в подвале дома с привидениями – давно заброшенном, полном призраков прошлой жизни. Обыкновенно паралич длится всего несколько секунд. Сегодня же он показался вечностью; я лежала во тьме и прислушивалась к шагам живых над головой. Ведь в смерти худшее то, что другие продолжают жить. Солнце светит как прежде. Идут годы. Люди встречаются и расстаются. А для тебя нет места. Для тебя все кончено. Твоя жизнь – краткая, яркая вспышка, которую ни понять, ни разглядеть хорошенько не успеваешь перед тем, как погаснет, – пролетела.

Глаза открыть не получилось, я ведь умерла. Холодные простыни. Сырая земля. «Сейчас он меня похоронит», – подумала я, запутавшись, которой из двух женщин я была. Собой? Или той, что неумолимо остывала на земле? Хотелось кричать, но у мертвых нет голоса…

Наконец я проснулась. Утренний свет пробивался сквозь шторы. Шторы моей спальни, темно-синие, с узором из серебристых звездочек. Моя спальня, привычные безделушки и фотографии. Мой дом и мой мужчина под боком. Мой, а не ее.

Влажная простыня липла к телу. Хлопковая сорочка была мокрая, хоть выжимай. Сначала пахло землей, тем страшным домом, застоявшейся водой, а потом отвратительной вонью мясной лавки – сырым мясом и медными монетками. «Просто сон, – подумала я. – Слава богу! Слава богу, я еще жива!» Вот только кровь… Кровь, пропитавшая матрас, была настоящая.

Часы показывали четверть седьмого.

Хорошенькое начало выходных!

Осторожно перекатившись на бок, я отлипла от кровати. Звук получился такой, будто пластырь срывают.

– Берни, хорош, – пробормотал Мартин, потянув одеяло на себя.

Мартин любит поспать подольше, особенно по выходным. Обычно я стараюсь его не будить, когда встаю на работу.

Я поднялась. Перед сорочки потемнел от крови, как фартук мясника, по ноге на ковер потекла струйка.

– Мать честная! – Муж вскочил, будто электрошокером ударили. – Ни хрена себе! Берни, что стряслось?

Я пожала плечами.

– Эти твои дела вроде закончились, нет?

«Эти твои дела». Наверное, подразумевалось то, что мама называла «проклятьем». Но в целом он прав. Вот уже полгода, как у меня прекратилась менструация. Я понимала, что это значит. Матерью больше не стать, превращаемся в старую каргу. Вдобавок начались безумные перепады температуры, тяга к определенной еде, ночная потливость, внезапные приступы усталости, а теперь еще жуткие кошмары и сонный паралич. Хоть кровь закончилась, думала я. Видимо, ошиблась.

– Ну и ну, Берни. – Муж поморщился. – Здесь как маньяк побывал. Пойду вымоюсь.

Мартин принимает душ два раза в день, иногда по двадцать минут, а то и больше. Говорит, это помогает успокоиться. На самом деле он человек раздражительный.

Мартин захватил одежду и был таков, а я осталась убирать постель. Кровь даже просочилась на матрас, оставив пятно, похожее на точку с запятой.

«Не смоется уже», – подумала я. Незачем мучиться. Оттирай не оттирай, отбеливай не отбеливай, а девственно-чистым ему не бывать.

Черт!

Переверну матрас, и все. Мартин даже не заметит. Он никогда не заправляет кровать. Так мы распределили обязанности. Я слежу за садом и домом, а Мартин – за гаражом и машиной. Я решаю, что приготовить, а он ответственный за пульт. Я заправляю постель, меняю простыни и, при крайней необходимости, переворачиваю матрас.

Потаскушка бессовестная, – прошипел голос где-то на задворках сознания. Голос моего внутреннего критика. У некоторых женщин есть внутренние богини, ну а у меня – критик, иногда говорящий маминым голосом. «Порядочные девочки так не делают, – как-то раз сказала она. – Халтурят только всякие потаскушки». Почему-то женскую распущенность всегда связывают с беспорядком в доме, будто если любишь секс, то к пылесосу не прикоснешься. По правде говоря, я и от первого, и от второго не в восторге. Всего-навсего домашние обязанности. Впрочем, Мартин в этом плане не слишком требователен. Лишь бы полы были чистые, а без секса можно и обойтись. Раньше я думала, что у него роман на стороне. Сейчас сомневаюсь. Просто он от природы очень-очень напряженный.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Помню, как мы познакомились, еще подростками. Мы считали себя особенной парой. Всем хотели делиться друг с другом. Коснувшись его губ, я словно заглянула ему в душу. В каждом жесте и поступке таился смысл. Каждая песня посвящалась только нам двоим. Мы узнавали себя в героях фильмов. Мечтали, как вместе состаримся, подбирали имена будущим детям. Хотели слиться воедино, как Салмакида и Гермафродит. Всему виной гормоны. Всплеск удовольствия. Мощь. И кровь. Любовь – сложная смесь дофамина и окситоцина, вырабатываемых в гипоталамусе и поступающих в кровь через гипофиз. Вот и вся магия. Фокус матушки-природы.

Теперь дофамин я получаю из соцсетей. Медицинский сайт, на который я частенько захаживаю, утверждает: «Социальные сети подражают человеческому общению, а «лайки» и комментарии приводят к выбросу дофамина».

Наверное, так и есть. Я всегда начинаю день с соцсетей – нормальный день, не как сегодня. Лежа в кровати, включаю телефон, захожу в интернет и проверяю, чем заняты друзья. Конечно, это не настоящая дружба, но химические рецепторы у меня в мозгу все равно реагируют на их фотографии.

Мартин хлопнул дверцей душевой кабинки. Я дождалась его, потом сама вымылась (хотя горячей воды он почти не оставил) и поискала взглядом тампоны. В шкафчике над машинкой завалялись две упаковки прокладок «макси», но первая же штука пугающе быстро промокла. Приклеивая ее, я краем глаза заметила себя в зеркале и вздрогнула. Зачем вообще в ванных зеркала?

Почти пробило семь. Поздно возвращаться в постель. Мне в последнее время плохо спится, а по субботам я вообще работаю. Мартин ушел досыпать в гостевую комнату, там всегда заправлена кровать – вдруг Данте заглянет домой? Я положила простыни в стирку, заварила чай, сделала упражнения Кегеля и загуглила «кровотечение и менопауза».

Интернет выдает на «менопаузу» примерно восемьдесят миллионов результатов, включая медицинские сайты, блоги, статьи, научные работы и наконец сайт под названием «Менопауза как есть», который ведет недостижимо стройная и симпатичная американская блогерша Диди Ля Дус. В основном там «лайфхаки», как она это называет, а еще ее фотографии в разных сказочных местах, и под каждой мантра, призванная помочь женщинам «жить лучшей жизнью».

На тему кровотечений Диди пишет следующее:

«Привет, богини мои! Если красный кардинал вдруг постучится в гости, не забывайте налегать на железо! Кстати, хорошая новость: в дольке темного шоколада железа столько же, сколько в целой тарелке шпината!»

Медицинский сайт посдержаннее сообщает:

«Иногда во время перименопаузы возникают эпизодические кровотечения, а их интенсивность и продолжительность могут увеличиться. Такие резкие перемены часто тревожат женщин и наводят на мысль, что в организме что-то нарушено».

Слабо сказано. Благодаря гуглу я знаю все о явлении, которое моя мать – у нее на все находится словечко – зловеще называет «превращением». Со мной она его не обсуждала, да и к месячным (у нее они зовутся «проклятием») как следует меня не подготовила. Я узнала о них от миссис Хардинг, моей учительницы по биологии. Она мимоходом коснулась симптомов – боли, перепадов настроения, гормонов – и перешла к смыслу этой перемены – смыслу, который каждые двадцать восемь дней заявляет о себе кровью.