Путь отчаянных - Зверев Сергей Иванович - Страница 31

Когда американец захватил российский транспортник, Борис-Борух-Махамат немедленно сообщил об этом в свой Центр. Ответ пришел только спустя неделю.

«Ничего не предпринимать. Себя не обнаруживать. По возможности собрать самую полную информацию, для каких целей предполагается использовать военно-транспортный самолет». Но желание помочь бывшим соотечественникам победило в нем чувство долга, хотя для этого Шульцману-Махамату пришлось много раз взвешивать все «за» и «против». Решившись наконец на подлог, Борух сообщил, что Николсон планирует атаку на одно из правительственных зданий Тель-Авива. Вот тогда и последовал приказ сорвать эту акцию любой ценой. Этот приказ Махамат-Шульцман выполнил с особым удовольствием.

Борух выглянул в окно. Небо начинало синеть, солнце медленно поднималось из-за вершин, окружавших аэродром.

«Если информация, которую я получил из Омдурмана, верна, – подумал он, – и в Судан действительно приехали русские спецназовцы, то почему они до сих пор не вышли на эту базу?»

Он прошелся по комнате, потирая виски кончиками пальцев. Мысли о том, что русские диверсанты могли заблудиться в саванне или погибнуть, он старался гнать от себя как можно дальше. Шульцман хорошо знал, чего стоят российские десантники, тем более спецподразделения диверсионной разведки. Но факт оставался фактом, никто на аэродроме не появился, если не считать той машины с белыми людьми, которая могла и «померещиться» скучающим арабам.

– Летчиков надо спасать, – тихо сказал сам себе Борух. – И делать это надо срочно.

Приняв решение, он быстро вышел из своего домика и, не обращая внимания на спящих на крыльце охранников, торопливо зашагал в ту сторону, где жили пленные летчики. Конкретного плана спасения пилотов у него не было, но было желание это сделать.

Пройдя мимо полусонной охраны, Шульцман с силой толкнул дверь и, шагнув в темноту, скомандовал по-русски:

– Подъем, мужики!

Он ожидал какую угодно реакцию, но только не такую, которую получил. Кто-то захватил его сзади за шею, и в спину уперлось что-то холодное и острое.

– Стой тихо, сука, и не вздумай дергаться, – вкрадчиво посоветовали на русском. – Удавлю!

К Шульцману кто-то подошел и принялся деловито его обыскивать. Борух не взял с собой оружия, считая, что сможет договориться с летчиками.

– Парни, я хочу вам помочь, – сдавленно просипел он. – Я помогу вам бежать отсюда.

– Конечно, поможешь, – прошептали ему в самое ухо. – Только для начала выведешь нас к самолету. И учти, нам терять нечего!

Боруха поразило не то, что летчики нашли какое-то оружие, а то, что их нисколько не удивила русская речь. За те три месяца, которые они провели на аэродроме, с ними говорили только по-английски. Шульцман очень рассчитывал, что если заговорит с летчиками на родном языке, то сможет таким образом вызвать у них некое подобие доверия. Попадать в заложники никак не входило в его планы.

– Возьмешь минимум охраны, – продолжал тот же голос, – проведешь нас к самолету, уберешь с прохода машины и дашь нам возможность взлететь. Все понял?

Что-то острое больно вдавилось в мышцы его спины, и одновременно с этим Шульцмана резко прогнули назад, продолжая душить. И тут память сработала на автомате, неожиданно даже для самого себя он внезапно упал на колени, захватив руку того, кто стоял у него за спиной, и, перекинув противника через себя, перехватил запястье его руки с оружием, приставил острие к горлу тому, кто всего секунду назад угрожал ему, и торопливо проговорил:

– Спокойно, парни! Я ничего ему не сделаю. Только не надо резких движений.

Несколько секунд в комнате царило молчание.

– Что ж, Игорь Анатольевич, – поднялся с лежанки высокий человек. – Следует признать, что ваш хитроумный план нашего освобождения прогорел в самом начале.

– Я хоть что-то пытаюсь делать, – прохрипел человек, которого Борух продолжал удерживать на полу.

– Послушайте, – старался говорить как можно убедительнее Шульцман, – не время выяснять, кто и в чем виноват. У нас его в обрез. – Он наконец отпустил Копылова и вернул ему длинный кованый четырехгранный гвоздь, который второй пилот «Руслана» пытался использовать в качестве оружия. – Я проведу вас к самолету, но есть одна сложность. Обезвреживать охрану в салоне вам придется самим. Справитесь?

– Я не совсем понимаю, зачем вам это надо. – Менц продолжал стоять, заложив руки за спину. – Вы хорошо говорите по-русски, но похожи на араба. Почему вы хотите нам помочь?

– Я повторяю, – упрямо проговорил Шульцман, – что у нас очень мало времени. Вы должны бежать сегодня же! Завтра может быть поздно.

Менц пристально смотрел на чернеющий в темноте силуэт Шульцмана, словно хотел убедиться в его искренности.

– Хорошо, – проговорил он наконец, – я рискну вам поверить. Но имейте в виду, что мой второй пилот – человек непредсказуемый, и что взбредет ему в голову, гадать не берусь.

...Когда началась стрельба, Борис Леонидович сразу же сообразил, что это значит. Поэтому, когда в салон «Руслана» ввалился рослый увалень, а за его спиной замаячила широкоплечая фигура с карабином, он нисколько не удивился.

– Не двигаться, – приказала по-английски фигура с карабином. – Стреляю без предупреждения!

– Кто у вас старший? – спросил амбал у летчиков по-русски. – Запускайте двигатели и выходите на взлетную полосу.

Те молча заняли свои места, и через несколько минут заработала правая турбина.

– Вам не дадут взлететь, – сказал Шульцман. – Истребители по запасной взлетке поднимутся в воздух раньше, чем ваш транспорт. У наших летчиков есть приказ, если только вашему самолету удастся оторваться от бетонки, его необходимо сбить.

– О как! – будто даже обрадовался амбал, прижимая приклад своего карабина к плечу. – Ну, это мы еще посмотрим, кто взлетит, а кто – нет.

Он целился меньше минуты. Затем последовали друг за другом два выстрела и два взрыва...

Глава 28

– А чем вы докажете, что служите в «Моссаде»? – насмешливо поинтересовался Демидов. – Я ведь тоже могу наговорить семь верст до небес – и все лесом.

– Если вам удастся добраться до любого израильского города, – ответил Шульцман, – вам это докажут без особого труда в течение суток.

– Эка завернул, – хмыкнул Купец, – до Израиля мы должны долететь. Да нас засекут на первой же точке ПВО!

– В Судане служба противовоздушной обороны налажена отвратительно, – ответил Борух, – если только вообще существует в реальности. Думаете, если бы она нормально работала, ваш транспортник удалось бы так легко захватить?

Демидов почесал затылок. Определенная логика в словах этого человека была. Он не знал всех подробностей захвата «Ан-124», но получалось, что его и в самом деле принудили к посадке как-то уж совсем просто. Да и тот факт, что в небе суверенного государства, которым считается Судан, совершенно свободно летают боевые самолеты без каких-либо опознавательных знаков, говорил сам за себя.

– Кроме того, – продолжал убеждать Шульцман, – Израиль – единственная близлежащая страна, в которой вы можете рассчитывать на реальную помощь.

Демидов решительно встал и, заглянув в кабину пилотов, окликнул Менца:

– Иван Тихонович, тут поступило предложение лететь в Израиль. Как полагаете, дотянем?

– Дотянуть-то дотянем, – не оборачиваясь, ответил тот, – только вот кто нас там ждет? Они тоже себе на уме, могут вот так же захватить наш самолет, и получится, что мы из огня да в полымя угодим. К тому же вы с оружием.

– От оружия избавиться не проблема, – заявил Купец, – вопрос в другом. Насколько я помню географию, нам три страны надо пересечь.

– Две, – поправил Демидова Губченко. – Судан и Египет.

– Ну, две, невелика разница, – отмахнулся Демидов. – В любом случае придется их ПВО как-то обходить.

Менц промолчал. Он думал сейчас не о том, как ему обойти радары противовоздушной обороны, а о том, что его самолет, простоявший несколько месяцев без соответствующего технического обслуживания, может в любой момент дать сбой. К тому же вести многотонный лайнер на сверхмалой высоте было очень тяжело. Опытный пилот, Менц почти не отрывал глаз от высотомера и прибора, показывающего устойчивость судна. Ртутный шарик тревожно перемещался внутри его, часто добегая до критической отметки в пятнадцать градусов, и тогда приходилось резко набирать высоту. Кроме того, была и еще одна немаловажная проблема. Большая часть Судана – сплошные горные плато, с высотами от трехсот до полутора тысяч метров. Примерно то же самое было и над египетской территорией, поэтому следовало быть предельно внимательным и осторожным – с одной стороны, оставаться в том воздушном коридоре, который не прощупывался радарами, а с другой, не врезаться в какую-нибудь вершину.