Хозяйка каменоломни в Драконьем доле (СИ) - Лебедева Жанна - Страница 40

Солнце только-только прорезало тьму, и дубы в королевском саду были залиты карамельной позолотой. Алые прожилки зари ложились в просветы меж ветками, похожие на слои малинового джема между коржами румяного бисквита. В бархатном зените уходящей ночи блестели пуговицами поздние звезды.

Анна откинулась на подушки и попыталась вернуться обратно в сон, но по второму разу нырнуть в прошлую жизнь не получилось.

Уснуть тоже. Да и смысл.

Солнце всходило теперь довольно поздно, осень отъела приличный кус от изрядно отощавшего дня.

Рядом уже хлопотали ранние слуги, немногие, так как госпожа с супругом вернулись за полночь, да и вообще, ранними пташками никогда не слыли.

Анна встала, оделась, дошла до кухни и сунулась было к шкафам, но, вспомнив наказы Марисы, пересилила себя и неторопливо опустилась за стол. Попросила налить кофе. Вежливым тоном. Она до сих пор ощущала себя неуютно, когда обслуживают.

А говорят, к хорошему привыкают быстро… Хотя не такое уж оно и хорошее — постоянно нервничать из-за собственного бездействия и ощущать себя виноватой.

Помнится, в прошлой жизни Анна даже перед официантками в кафе себя неудобно чувствовала. «Им за это деньги платят», — ругался на нее Иван. Ему-то нравилось приказывать другим. Он просто обожал, чтобы его, как барина, все обслуживали…

Пришла Мариса, отослала сестриных слуг, и Анна упросила ее выпить кофе вместе.

Пока не видит никто.

Потом она отправилась в библиотеку, пописала, почитала. Жаль, что, кроме статьи в энциклопедии, ничего толкового про разрушенную академию и ее исследования не обнаружилось.

После обеда — а для Маргарет это был завтрак — начались сборы.

Узнав о том, что эльфийское платье даже не продано, а обменяно на оружие для орчихи, младшая попыталась возмутиться, но быстро остыла.

— Тебе повезло, что ты не в своем захолустье, — не удержалась она от колкости. — Я тебе что-нибудь подберу, так уж и быть. Но на эльфийскую роскошь не рассчитывай.

Анна согласилась:

— Сойдет и что-нибудь.

Горничная принесла вышитый ридикюль на узорном фермуаре. Рукопись влезла внутрь, скрученная в трубочку. Больше там ничего не поместилось бы.

— Платье желтое госпоже Анне подайте, — распорядилась Маргарет. Оглядев лицо старшей сестры, сделала вывод: — Тебе не хочется идти. Так?

— Хочется — слукавила Анна. Не получилось. Она призналась: — В прошлый раз меня чуть ли не каждый гость попытался задеть. Еще и Генрих…

— Сегодня его точно не будет. Обещаю. Клянусь! — Маргарет картинно воздела к потолку руки. — Это литературный салон… и почти без сплетен. Там не принято обсуждать чужую личную жизнь и все такое. Тебе должно понравиться.

— Буду надеяться.

Анне принесли желтое платье, чулки и туфли. Помогли одеться. Уложили волосы, украсили заколками в виде хризантем.

Маргарет, обычно неугомонная и бодрая, что бы ни происходило, вскинула брови, будто заплакать собралась.

— Ани… — произнесла непривычно тихо. — Генриха там точно не будет. Я… — Она вдруг подалась всем телом вперед и обняла Анну за шею. — Я испугалась, когда он появился… Честное слово! Он был так зол… Этот негодяй… И он был опасен. А мы должны были быть осторожнее… Прости, Ани. — Она отстранилась. Закусила губу. Повторила в очередной раз: — Сегодня на приеме его не будет.

— Я его не боюсь, — успокоила сестру Анна.

А что на самом деле? Он ведь ее возможный… убийца.

Пока доказательств нет. Но и…

Вдруг он опять?

Анна стряхнула с себя нагнетенную Маргарет тревогу.

Улыбнулась сестре и заглянувшему к ним в комнату Кайлу.

— Муж сегодня поедет с нами, проводит, — указала на супруга младшая. — И охрану возьмем всю. — Она выглядела непривычно серьезной. — В конце концов, это я тебя сюда пригласила. Значит, и за безопасность твою должна отвечать. И за настроение. И за блеск! — Она всплеснула руками и дернула подбородком, силясь не заплакать. — Нет… Это платье слишком невзрачное, Ани. Пусть принесут другое…

По ее щеке сбежала предательская слеза.

— Не надо другое, — отказалась Анна, растерявшись. После первой встречи Маргарет виделась ей слегка эгоистичной. Пусть и доброй. А тут такое… И сестрица оказалась куда сентиментальнее, чем думалось сначала. — Ты чего плачешь-то?

— Мне тебя жалко…

Младшая отвернулась. Плечи ее затряслись. Служанки тактично вышли. Видимо, хозяйка не любила представать перед прислугой в подобном виде.

— У меня все хорошо. — Анна погладила сестру по спине. — Не надо меня раньше времени оплакивать. — Повторила: — Все замечательно. Все целы. Ты очень заботливая. Это я все капризничаю и ворчу…

— Ты моя сестра. Единственная. Я за тебя отвечаю здесь, в своем доме. И я… вела себя слишком беззаботно, Ани. Я была неправа. Генрих чуть не напал на тебя на последнем приеме. У него глаза были, как у бешеного волка! Ужас… Теперь мы без охраны — никуда.

Анна успокоила ее:

— Хорошо. Как скажешь…

Всей охраны у Маргарет оказалось три человека.

И те, как Анна поняла, содержались скорее для статуса, для вида, нежели имели какую-то реальную боевую ценность. По крайней мере, таковыми выглядели сестрины охранники на фоне Орры.

Ну да ладно. Тут все же столица, а не лес. «Тут методы иные у убийц», — подумала Анна и поежилась. Вспомнив печальную историю предшественницы с отравлением, решила не налегать на еду и питье в общественных местах. И завидев Генриха, — вдруг все же пересекутся — держаться от него подальше, не вступая в переговоры.

И не быть одной…

До салона Одиллии Виттер добраться пришлось больше получаса. Он находился за площадью, в конце длинного бульвара, на той стороне канала.

Дом в стиле модерн встречал гостей несимметричными овалами огромных окон. На оплывшем балконе, спроектированном каким-то местным «Гауди», приветствовала гостей радушная хозяйка. Она обмахивалась расписным веером и радостно кивала вновь прибывшим.

Тут все было иначе.

И эта инаковость витала в воздухе. Таилась в ароматах духов — других, не тех, что Анна нюхала на предыдущем приеме. И в крое платьев. В их простоте и строгости. И одновременной экзотичности…

В улыбках.

Тут их было значительно больше.

Все радовались друг дружке. Кажется, даже искренне.

В богемной нарочитой небрежности.

Из пары львов, лежащих перед входом, остался только один. Место второго занял огромный рыжий кот. Живой и настоящий. Он спал, свернувшись клубком на бархатной подушке, и не обращал совершенного никакого внимания на проходящих мимо гостей.

В просторном холле чугунные вешалки были расставлены вдоль стены. Над ними висела этническая вышивка. В своем мире Анна сочла бы ее «восточной», а здесь…

Кто знает, какой тут восток?

Потолок с местами обвалившейся штукатуркой был идеально выбелен. Складывалось ощущение, будто хозяйка нарочно подчеркивает ветхость старого дома. Но вся эта мнимая разруха сильно преувеличена, наиграна и продумана. И томная экзотика таится в темном ротанге нездешней мебели, в тесноте распирающих глиняные вазоны сансевиерий, в плетеных креслах и подвесных качелях вдоль стен.

«Какое-то модное место», — подумала Анна, решив, что в ее былом мире оно точно бы было таким.

Маргарет подмигнула ей.

— Ну как тебе?

— Хорошо.

Анна чуть не вскрикнула от неожиданности, когда огромный черный дог, держась зубами за деревянную ручку тележки с напитками, подкатил свою ношу к ней и сел в ожидании.

— Возьми шоколад со взбитыми сливками или ананасовый кофе… И вот эту корзиночку со стружкой пальмового ореха, — посоветовала Маргарет.

Анна выбрала блюдце в виде звезды со стоящей в центре маленькой чашкой. Что в ней было налито — разбираться не стала. Все выглядело аппетитным. Положила рядом пирожное.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила пса-официанта.

— Одиллия Виттер умеет удивлять, — гордо объявила младшая. — Дрессированные собаки, заморские коллекции вин, книг и картин — чего тут только нет.