Драконье питание (ЛП) - Дюньяк Жан-Клод - Страница 3

Из кубов доносился запах тухлой пищи. Походило на казарму, где я отбыл свой срок еще в эпоху великой войны с хоббитами. Не того первого раунда, о котором все знают, а Реванша, той войны, которую мы выиграли... Мы, тролли, умеем сражаться сто к одному. А они нет. Надо сказать, что «один» — это как раз были они.

С тех пор хоббиты — охраняемый вид. Давненько я ни одного из них не затаптывал, даже нечаянно.

Я схватил С’этля за шкирку. Пасть у него была перемазана красным, и на миг я было решил, что он нашел труп рыцаря (запах может ввести в заблуждение). Но, принюхавшись получше, я почувствовал отвратительную вонь овощей и приправ.

— Оставь это, мерзкая тварь, — проворчал я, вытянув его по заду. — Ты испортишь себе аппетит!

Он принялся лаять мне в лицо, пока я не заставил его примолкнуть. Новообретенная свобода в сочетании с действием укрепляющего, прописанного магом, сделала его до невменяемости агрессивным. Я обтер ему морду бумажкой с гербами владельца замка, которую нашел в металлическом кубе, и обошел строение в поисках главных ворот.

Со времени моего последнего визита здесь все сильно переменилось. Перед входом выстроилось два десятка лошадей, закованных в броню по самые уши. Не в силах пошевелиться под тяжестью давящего на них металла, они озирали обстановку своими большими стеклянными глазами, в которых читалась удручающая покорность. Когда я подошел к ним, из их внутренностей вырвался истошный вопль, а глаза вспыхнули. Поистине плачевное зрелище.

Рыцарей нигде не было видно, но изнутри здания доносилась музыка. Я понял, что здесь полно питания для драконов. Мои поиски почти завершены.

Шумиха, царившая с момента моего появления, усилилась. Откуда-то доносился приближающийся гомон большого отряда. Из общего крика вырывались отдельные фразы и лозунги, которых я не мог уразуметь. Галдеж становился все ближе, вопли сладкоголосых сирен смешивались с визгом голодных гарпий. Я замешкался у освещенного входа в замок, останавливаемый недобрым предчувствием. Потом решился переступить порог, с надежно устроившимся у меня под мышкой С’этлем.

В уши потекла приторная мелодия. Гномья песня — из тех, какие никто, если он в здравом уме, не вздумает насвистывать по дороге на работу. Большой зал был оформлен в насторожившей меня манере: у входа стояла скульптура балаганного шута в ярком наряде, с лицом, перепачканным в муке и саже, и с огненно-рыжими волосами; вместо привычных стоек для оружия (и разбросанной по полу соломы) повсюду виднелись только гладкие блестящие поверхности, разрисованные неправдоподобного размера овощами. Какой владетель, даже в мирное время, может позволить себе держать такой открытый стол для всех? Или заменить копья луком-пореем?

— Чем вам помочь?

Обратившаяся ко мне молодая женщина размахивала длинной вилкой в знак приветствия. Ее волосы, покрытые шапочкой с гербом ее господина, источали запах горячего масла.

— У нас специальная акция на наггетсы, — объявила она. — Плюс шесть в каждой суперупаковке. По той же цене!

Я подошел к девушке, попутно приметив, что С’этль к ней совершенно равнодушен. Я постарался удержаться от каких-либо выводов; хотя...

— Я ищу рыцарей, — сказал я как можно куртуазнее.

— Вот жалость! — Похоже, ей было искренне жаль. — Джедаи в подарок у нас шли в прошлом месяце. Со вчерашнего дня у нас идут Смурфики.

— Не думаю, что моему дракону они понравятся, — сказал я, надувши губы.

Она, кажется, прониклась сочувствием — чего, по моему опыту, никогда не сделает девственница. Возможно, этим обстоятельством и объяснялось отсутствие вооруженных мужчин в округе, но мне оно никак не помогало. Под мышкой у меня снова завозился С’этль.

— Не знаете ли, где мне еще поискать?

— Боюсь, здесь открыты только мы. — Она, похоже, внезапно обратила внимание на доносящиеся снаружи крики, и покачала головой. — И вообще сомневаюсь, что мы еще долго протянем. Здесь такой менталитет — прямо средневековье!

В этот момент через порог перелетел первый камень, который подкатился к моим ногам. С’этль радостно залаял. Драконы любят подраться, особенно когда нападающие съедобны.

На нас посыпался дождь разнообразнейших снарядов, большинство из которых уже порядком подгнили. Я узнал характерные кляксы овечьего сыра, размазавшегося по стенам. В ту же минуту ко входу начали подступать угрожающе выглядящие фигуры. То были племенные самцы, каких я увидел впервые за долгое время, и меня охватил приступ ностальгии. Я прикинул, а изменились ли они на вкус.

— Не стойте здесь столбом, бабушка, — заявил их вожак с возбужденно подрагивающими густыми усами. — Мы уничтожим это логово нездоровой пищи и преподадим урок этим америкосам, которые растят мясо на гормонах!

Он выглядел как типичный безденежный шевалье и на его одеждах не виднелось никаких гербов; на запястье болталась нелепая металлическая цепочка толщиной едва ли с мой мизинец. С’этль бы им не заинтересовался даже в качестве закуски.

— Вот это слова истинного рыцаря, — покивал я, не трогаясь от порога. — Какой господин послал вас?

— Никакой ни хозяин, ни бог, ни идеология, ни партия, — категорично провозгласил он. — Скажите, вы не могли бы нас пропустить? Скоро здесь объявятся флики, и хотелось бы немного побуянить до их приезда.

— У меня тоже есть проблема... — С’этль извивался у меня под рукой как бешеный, и я с силой съездил его по рылу. — Я ищу рыцарей с великодушными сердцами, готовых прийти на помощь бедной женщине, чья дочь-девственница попала в плен к дракону. По одному комплекту доспехов на человека будет как нельзя более кстати!

— Мы боремся с драконами глобализации, — перебил он. — Поберегись, Сиэттл!

Услыхав свое имя, С’этль широко раскрыл пасть и оскалил зубы. Широко улыбнувшись, я ослабил хватку. Мы вступили на знакомую территорию.

— Приятного аппетита, — воскликнул я, отпуская его.

Но, к моему изумлению, он не обратил внимания на нападавших и помчался в сторону задней части здания.

Когда все завершилось, я оглядел опустошенную местность с удовлетворением от хорошо выполненной работы. Дракон носился по зданию, грызя все, что бросалось ему в глаза, и сметая хвостом остальное. Он разгромил огромные кухни и опрокинул котлы с кипящим маслом, которые защитники не успели вылить с крепостных валов. По мере того, как он лакал дымящую жидкость, в его горле разгоралось пламя. Девушка сбежала при первых признаках агрессии, но ее певучий голосок все еще перечислял какие-то непонятные заказы через дырки в потолке.

Стоило начаться разгрому, как статуя у входа ожила. Ее руки на шарнирах задвигались, как у древних големов, стоящих в роботических мастерских для однообразных операций. Бульканье, доносящееся из ее густо накрашенного рта, быстро стало действовать мне на нервы, и я заставил его помолчать, дав щелчка по мигающему носу. Ее голова ударилась о плитку в дожде искр.

И тут меня осенило: то, что я принял за замок, оказалось не более чем логовом некроманта самого дрянного толка. В доказательство хватило бы его постыдного пристрастия к овощной росписи стен, но вскоре я обнаружил и другие улики. На дне котлов шипели длинные съежившиеся кусочки, похожие на эльфийские пальцы. Флаконы на столах, когда их разгрызал С’этль, с чмоканьем брызгали густой кровью. Из разбитого фонтана хлестала черная пенистая жидкость — неиссякаемым с виду потоком. Когда лужа достигла входа, даже нападавшие попятились.

— Откуда этот настырный запах? — воскликнул я.

— Это не нашатырный, — не разобрал вожак, — хотя на желудок эта бурда действует ровно так же.

Вопли С’этля достигли такой силы, что заглушили пение сирен снаружи. Струя жгучего красного пламени мгновенно обуглила ломти замороженного мяса, разложенные на столе. Он слопал их в три глотка, и его тело начало раздуваться, пока сами стены не треснули под напором его чешуи.

— Я же говорил, что гормоны опасны, — возбужденно вскричал усач. — Даже собаки их плохо переваривают!