Ставка больше, чем мир - Чернов Александр Борисович - Страница 44

Петр Николаевич Дурново родился 24 марта 1844 года в многодетной семье Олонецкого вице-губернатора Н. С. Дурново и племянницы адмирала Лазарева. В 1860-м он блестяще окончил Морской кадетский корпус, через два года был произведен в мичманы и около восьми лет провёл в дальних плаваниях, в том числе у берегов Китая и Японии, Северной и Южной Америки. В 1863 году, в ходе одной из экспедиций, в честь Петра Николаевича был назван островов в Японском море. Безусловно, в его лице русский флот получил блестящего, перспективного офицера. Но подвело здоровье, на карьере морехода пришлось ставить крест.

В 1870-м Петр Николаевич выдержал выпускной экзамен в Александровской военно-юридической академии и был назначен помощником прокурора при Кронштадтском военно-морском суде. В 1872-м он оставил службу по Адмиралтейству «с награждением чином коллежского асессора для определения к статским делам» и перешёл в Министерство юстиции. За двенадцать лет пройдя ряд ступеней на прокурорской и судебной службе, в 1884 году, в неполные сорок лет, Петр Николаевич получил назначение на должность директора департамента полиции МВД, в которой прослужил девять лет.

Именно в эти годы, благодаря тесному сотрудничеству с Жандармским корпусом, Департаменту полиции удалось локализовать и разгромить террористическую организацию «Народная воля». Однако очевидные заслуги перед Россией и Романовыми не спасли Дурново от монаршего гнева из-за «аморалки».

Петр Николаевич, как и многие выдающиеся личности, имел свою слабость. А конкретно – любил женщин. И многое сходило ему с рук, пока в фокусе очередного скандала не оказалась его любовница, одновременно являвшаяся таковой и у посланника Бразилии. Одурманенный ревностью, Петр Николаевич приказал выкрасть интимную переписку пассии с дипломатом прямо из посольства. Огласка этого факта взбесила Александра III, и Дурново был отправлен заседать в Сенат без перспектив на серьезную службу.

И только при Николае II, с назначением ценившего Дурново-профессионала Д. С. Сипягина в 1899 году управляющим МВД, а затем министром, Петр Николаевич стал товарищем министра внутренних дел. В этой должности Дурново остается и после гибели Сипягина, при трех следующих министрах.

Но, как это случается в России, о подлинном потенциале Петра Николаевича вспомнили только тогда, когда по-настоящему припекло. Вершиной государственного служения Дурново (в нашей истории) стала его деятельность на посту министра внутренних дел с октября 1905-го по апрель 1906 года. Именно на его плечи лег главный груз ответственности за разгром первой русской смуты двадцатого столетия. Не отдельных актов террора, а массовой, организованной смуты, от которой оставалась буквально пара шагов до падения власти. Петру Дурново хватило для подавления революции семи месяцев…

В то время, когда почти все растерялись, он напротив воспрял духом и принялся работать с раннего утра до поздней ночи. Он прекратил почтово-телеграфную забастовку, добился ареста Петербургского совета рабочих депутатов, ввел в большинстве областей Империи исключительное положение, уволил ряд нерешительных губернаторов, расширил полномочия полиции и местной администрации. Он рассылал карательные отряды, требовал немедленного введения военно-полевых судов, а на всех правительственных совещаниях твердо отстаивал сохранение всей полноты власти за Самодержцем, решительно выступая против конституционных поползновений отдельных сановников. Личной привязанности к Николаю II он не имел, но считал монархию единственной альтернативой либеральной или социалистической анархии.

В одной из телеграмм губернаторам П. Н. Дурново настоятельно требовал: «Примите самые энергичные меры борьбы с революцией, не останавливайтесь ни перед чем. Помните! Всю ответственность я беру на себя». Обращаясь к командиру Семеновского полка Г. А. Мину, в чью задачу входило подавление мятежа в Москве, Дурново так инструктировал полковника: «Никаких подкреплений вам не нужно. Нужна только решительность. Не допускайте, чтобы на улице собирались группы даже в три-пять человек. Если отказываются разойтись – немедленно стреляйте. Не останавливайтесь перед применением артиллерии. Пушками громите баррикады, дома, фабрики, занятые революционерами». «Эти инструкции, – вспоминал позже жандармский генерал А. В. Герасимов, – произвели нужное впечатление, ободрив Мина. Он стал действовать решительно, и скоро мы узнали о начавшемся переломе в Первопрестольной».

«…Маленький, сухонький человек с ясным умом, сильной волей и решимостью вернуть растерявшуюся власть на место, – писал о нем начальник Московского охранного отделения А. П. Мартынов. – Несколько ясных и твердых распоряжений – и сонное царство ожило. Все заработало, машина пошла в ход. Начались аресты, изъяли вожаков, и все стало приходить в норму».

Дурново, по словам В. И. Гурко, «выявил ту последовательность, даже беспощадность, которые должны были внушить народу уверенность, что власть не играет словами и осуществляет принятые ею решению до конца». В итоге «сильная власть главного руководителя сразу почувствовалась ее исполнителями, как столичными, так и провинциальными, и каким-то магнетическим током передалась им».

Решимость Дурново, по его собственному признанию, усиливало то, что в отличие от многих прочих сановников он не заботился о том, как к нему отнесется общественное мнение. После громкого скандала с бразильским дипломатом, превратившего Дурново в объект насмешек и издевательств, ему уже не было дела до того, что напишет о нем пресса. Говоря о революции, он признавался в частном разговоре: «Все власть имущие хотели ее ударить, но не решались; все они с графом Витте во главе опасаются пуще всего общественного мнения, прессы; боятся – вдруг лишат их облика просвещенных государственных деятелей, а мне же – по…, в сущности, мне терять совершенно нечего у прессы. И я фигуру революции ударил прямо в рожу. И другим приказал: бей! Ответственность – на мою голову».

Но, как это у нас обычно водится, когда кризис отступил, пропала надобность и в «боевом» министре. Вновь – Сенат, членство в Госсовете. Почетная отставка. Лидерство у консерваторов. И наконец, нетленная вершина государственной мысли поистине великого человека и гражданина: Меморандум (записка) царю о пагубности войны с Германией. За полгода до ее начала.

Основные тезисы меморандума видны из названия разделов: 1) будущая англо-германская война превратится в вооруженное столкновение между двумя группами держав; 2) трудно уловить какие-либо выгоды для России в результате ее сотрудничества с Англией; 3) жизненные интересы Германии и России нигде не сталкиваются; 4) в области экономических интересов русские польза и нужды не противоречат германским; 5) даже победа над Германией сулит России неблагоприятные перспективы; 6) борьба между Россией и Германией пагубна для обеих сторон, как сводящаяся к ослаблению монархического начала; 7) мирному сожительству наций более всего угрожает стремление Англии удержать ускользающее от нее господство над морями.

Иначе говоря, в этом документе предсказано всё, что случилось в последующие годы. Предсказаны война и конфигурация держав: с одной стороны, Германия, Австрия, Турция, Болгария, с другой – страны Антанты: Англия, Россия, Франция, Италия, США, Япония. Совершенно точно предсказан ход войны и ее влияние на внутреннее положение в России. А закончится всё это, по убеждению Петра Николаевича, очень плохо: революциями в России и в Германии, причём русская неизбежно примет характер социалистической. Дума, либеральные партии будут сметены, и начнётся анархия, результат которой предугадать невозможно.

Вместо пагубной для России Антанты Дурново предлагал более устойчивую геополитическую модель мировой безопасности. Будущее, по его утверждению, принадлежало более тесному сближению России, Германии и Франции. По сути, он предлагал реализовать континентальную геополитическую модель. Царь предпочел другой путь. Итог известен. Слава богу, Петр Николаевич его не увидел. Он умер в 1915 году.