Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Faded Emory - Проект Re. Начало Проект Re. Начало

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Проект Re. Начало - Faded Emory - Страница 1


1
Изменить размер шрифта:

Emory Faded

Проект Re

Начало

Роман

* * *

Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону.

© Emory Faded, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Пролог

За семь дней до начала. 25 марта…

Проект Re – это проект по выведению нового поколения идеальных людей. Такие люди должны превосходить обычных людей по любому показателю, будь то умственные способности, физическая сила или социальные навыки. Изначально планировалось, что они займут места в правительстве и, благодаря взращённому в них рациональному мышлению, станут такими правителями, которым будет чужда собственная выгода и желания, а процветание народа будет возведено в абсолют.

Но так было лишь изначально…

Сейчас наша страна впервые за сотни лет в непостижимом упадке: мы отстаём во всех отраслях, начиная от экономики, заканчивая военным делом. Если так пойдёт дальше… мы падём.

Последний козырь, который у нас остался – это научная отрасль и этот проект. Сейчас надежда всей страны лежит на наших плечах и на плечах подопытных, которым нет и шестнадцати…

Да, о моральной стороне вопроса даже не стоит думать, все участвующие в этом эксперименте подопытные были тут со своего рождения: они ни разу не выходили из специально созданных для них комнат; они ни разу не видели солнца; они не знают, что такое семья – для них это просто звук. А всё, что они делают изо дня в день – это совершенствуются. У них, конечно, есть перерывы на естественные нужды, но они настолько минимизированы, что это даже трудно учитывать.

Немногие выдерживают, ведь это просто дети… Но даже если вам кажется это неправильным, я не в силах что-либо сделать.

Всё же я тут лишь научный сотрудник, пусть и не последний, над нами стоят военные и правительство, которые пресекают любое вмешательство, не связанное с улучшением подопытных. А те, кто пытался перечить, не важно будь то учёный или подопытный, – быстро устранялись. И единственное напоминание, оставшееся от них – пустые комнаты.

– Привет, номер 2013, – поздоровался со мной мой коллега, номер 2070.

В этой лаборатории запрещены имена. Их нет ни у кого: ни у учёных, ни у подопытных, ни у военных. Если честно, я не знаю, с чем это связано, я всего лишь один из преподавателей высшей математики и исследователей одновременно, да и беспокоит меня это мало. Возможно, так сделали, чтобы подопытные не ощущали себя неполноценными.

– Привет, – поздоровался я в ответ. – Были какие-то инциденты? – спросил я на всякий случай.

Всё же чаще всего, когда что-то подобное происходит, об этом вмиг узнаёт почти весь комплекс, а в последнее время ничего такого не было слышно.

– Да вроде бы нет. Хотя… – он задумался, – вроде как номер 0947 немного бунтовал.

– И отчего же?

– Хотел, чтобы увеличили время на чтение книг.

Услышав это, я тяжело вздохнул.

Его вполне можно понять, книги тут для подопытных – это единственное развлечение. Но, к сожалению, даже такую на вид мелкую просьбу мы не можем исполнить, ведь их жизнь буквально расписана до минут.

– Чем всё закончилось? – спросил я, хотя уже знал ответ, ведь подобное случалось раньше.

И даже в будущем, если это место так же, как и сейчас, будет существовать, то вряд ли что-то поменяется…

– Да как всегда, – пожал он плечами, – повязали его, а после наказали.

Наказания здесь заслуживают отдельного внимания. К примеру, одно из них таково: провинившегося подопытного заводили в небольшую комнату средней освещённости с устройством, выполняющим функцию электрического стула. Оно не летально для человека, но тот, на ком его применяют, испытывает невероятную боль… После фиксации рук и ног наказуемого персонал покидал помещение и перемещался в смежную комнату за стеклом. Далее проходило само наказание, длившееся около пяти минут. Думаю, не стоит подробно описывать, что ощущали подопытные всё это время. Скажу лишь, что по окончанию истязаний бунтовщика уводили в свою комнату, и никто из них более не хотел попасть сюда вновь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Подобные наказания хоть и не убивали, но оказывали существенное влияние на психическое состояние подопытных, которое потом, тем или иным образом, выливалось в летальный исход… С запуска проекта в живых остались чуть более двухсот испытуемых, и это число медленно, но уверенно уменьшается.

Чтобы относительно номеров не возникало путаницы, я поясню, номера подопытных идут с первого и до двухтысячного. Номера учёных и сотрудников – с две тысячи первого до трехтысячного. А военные идут с три тысячи первого и до пятитысячного. Военных тут, кстати, больше, однако именно эти две тысячи живут с нами в центральном комплексе. Основная же часть военных находится сверху, над этим подземельем. Зачем тут так много военных?

Ответ очевиден: чтобы не было возможности побега и утечки данных следом. За эти шестнадцать лет, что я тут работаю, было две попытки подобного: один раз был организован побег подопытными и второй раз – сговор военных, младших сотрудников и некоторых учёных. Как итог: обе попытки оказались провальными, а те, кто пытался сбежать – мертвы.

И если в первый раз погибло всего лишь около сорока человек, пускай они и были детьми; то во второй раз погибло порядка трёхсот, среди которых были также мои друзья и коллеги…

– А что насчёт недавно испробованных препаратов?

Да… мы мало того, что лишаем этих детей детства, так ещё и ставим над ними опыты, как над обычными крысами…

– Ты о «P46» и «Re78»? – поинтересовался он, начав копаться в куче бумаг, не очень аккуратно разложенных на столе.

– Именно.

Вообще мы испытываем не только эти два препарата, но эти самые интересные – особенно второй.

– Хм… – начал он, вглядываясь в найденную бумагу. – С «P46» ничего интересного: подавление боли всё ещё не полноценное, хотя мы и усилили дозу гемоксита.

– Ожидаемо.

Всё же создать препарат, который навсегда убирает боль, далеко не просто…

– А что там с «Re»?

– Ну… – произнес он, уже вглядываясь в другой лист, – тут уже всё лучше: организм начал пытаться отрастить потерянные конечности, правда, боль даже под «пэшкой», говорят, ужасная… Подопытные кричат, пока им не вколют транквилизаторы.

Не хотел бы я это слышать… Но, если честно, уже поздно считать себя чистым, всё же я тут с самого основания, в отличие от многих моих коллег.

– Даже Первый кричал?

– Если бы… Сидел себе и делал вид, что ничего не происходит. Чёртов монстр…

Может, это и неправильно, но тут я понимаю своего коллегу.

Первый… он… его трудно назвать человеком, пускай мы сами и виноваты, что буквально сотворили его таким своими руками.

– На нём точно не работает «пэшка»?

– Ему её даже не вкалывали…

Жестоко… но…

– Я не про это. Может быть, одна из прошлых «пэшек» была удачной?

– Не-а… – отмахнулся он. – Вот возьми, – всучил он мне в руки лист бумаги. – Это замеры его сердцебиения и пульса. Стоит ему начать испытывать боль, как они вмиг повышаются, так что боль он точно чувствует.

– А это нормально?

– Что именно, мы так-то много чем ненормальным занимаемся?.. – с усмешкой спросил он.

– Я про то, что ему не вкалывали «пэшку», и он должен был испытывать чудовищную боль. Это, случаем, не повредит его сознание?

– Не думаю, что это возможно… и мне кажется, со мной солидарно большинство учёных. Знаешь, нельзя сломать то, что уже сломано.

А можно ли считать Первого – сломанным? Пускай он и странный, но монстром его считают всё же за его способности: все тесты, которые он проходит, проходит идеально. Начиная почти с самого раннего детства он прилагал максимум усилий к учёбе и быстро в ней преуспел.

Я не помню, чтобы он сдал тест не на все сто баллов. Притом не важно – был ли этот тест на академические, физические или социальные способности. Итог всегда был один – он набирал максимум.