Адмирал Империи 17 (СИ) - Коровников Дмитрий - Страница 1

Адмирал Империи — 17

Глава 1

Место действия: звездная система HD 22048, созвездие «Эридан».

Национальное название: «Таврида» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: не определен — спорный сектор пространства.

Претенденты: Российская Империя, Американская Сенатская Республика.

Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 198 световых лет.

Точка пространства: орбита планеты Херсонес-3.

Дата: 28 февраля 2215 года.

— Да слезь ты с меня, падла! — не выдержал я, изо всех сил, насколько мог замахнуться из лежачего положения, отвесив оплеуху на секунду оцепеневшему и растерявшемуся польскому адмиралу, который продолжал сидеть на мне сверху и душить меня.

Вишневский, получив удар латной перчаткой по лицу, разжал смертельные объятия и повалился на бок. Но куда больше Мариуша поразил не мой удар, а то сообщение, которое он услышал в динамике, а именно — информация о появлении в секторе какой-то вражеской эскадры. Какая эскадра⁈ Откуда⁈ Как могли русские появиться в критической близости от кораблей польской дивизии⁈ Все эти вопросы крутились сейчас в голове Вишневского-младшего, и вот этой заминкой я и воспользовался, сбросив своего противника с себя и снова вскочив на ноги.

Вокруг кипела битва, Алекса и Кузьма Кузьмич вдвоем, как загнанные в угол львы, сражались сразу с несколькими десятками хайдутов, которые в свою очередь пытались с ними рассчитаться за гибель двух своих товарищей, несколько секунд назад бывших секундантами Вишневского и сделавшими все, для того, чтобы умереть. Алекса продолжала стрелять очередями из двух пистолетов по наседавшим полякам, а Дорохов, не сумев из-за огромного скопления людей вокруг, добраться до своей штурмовой винтовки, просто работал руками, разбивая лица и черепа и ломая руки ближайших к себе поляков…

Я понял, что несмотря на всю стойкость и силу Кузьмы Кузьмича, а также боевые характеристики Алексы, продержатся они, а вместе с ними и я, не более полуминуты, слишком неравными были силы, а это значит, что принимать решение мне нужно было моментально. Однако первое, что я сделал, это не бросился к лежавшей в нескольких метрах от меня плазменной сабле, которую выбил у меня из рук Мариуш Вишневский, а засунул руку себе под доспех и нашарив там портативную аптечку, нажал на кнопку, впрыснув себе в кровь очередную, и как предупреждал мой начмед, смертельную дозу стимуляторов.

Я не знал, да, если честно, и не верил, что мое сердце может не выдержать еще одной инъекции допингового коктейля. Но вот что я знал, так это то, что если этого не сделать, то умрем мы втроем здесь в этом огромном аудиенц-зале польского авианосца точно и очень даже быстро. Счет шел на секунды, Алекса и Кузьма Кузьмич были буквально сметены с ног волной жаждущих мести хайдутов, а мой соперник — Мариуш Вишневский уже стоял на ногах, пытаясь активировать свое холодное оружие, которое мне каким-то чудом удалось на время отключить.

Стимуляторы горячей волной захлестнули мое тело, растекаясь новой порцией неограниченной физической силы по мышцам и сухожилиям. Я одним прыжком оказался возле своей лежащей на полу сабли, схватил ее и сделав еще один бешеный рывок, вырос перед ошарашенным моей реакцией и скоростью польским адмиралом. Вишневский попытался было нанести мне удар в лицо бронированной рукавицей, но я легко его блокировал, отведя руку поляка в сторону.

Мариуш так и не успел активировать оружие, когда мой светящийся плазменной кромкой клинок был приставлен к его голой, не защищенной броней шее.

— Пора договариваться, пан-адмирал, — выкрикнул я, стараясь, чтобы Вишневский в этом хаосе боя меня услышал и главное понял. — Отзывай своих псов, — я кивнул на кучу мала, в которую превратилось место рукопашной, где Кузьма Кузьмич и Алекса дрались из последних сил и, так скажем, мощностей своих приводов.

— Ты и твои люди сдохнут, — вырвалось из груди скрежетавшего зубами поляка, который в бессилии что-либо сделать, прожигал меня ненавидящим взглядом. Гордость молодого человека, до этого поединка, считавшего себя непобедимым мастером клинка, была невероятно уязвлена.

— Тогда внимательней слушай своих вахтенных с мостика, — я указал глазами на продолжающий орать на весь отсек динамик, из которого доносилась тревожная речь одного из дежурных операторов авианосца «Король Владислав», где лейтенант перечислял вымпелы русской дивизии внезапно появившиеся вблизи расположения польской хоругви и уже выстраивающиеся для атаки…

— Головными: авианосец «Екатерина Великая», а также тяжелые крейсеры: «Пантелеймон» и «Транзунд», во второй «линии»: легкие крейсеры: «Цесаревич Георгий», «Сивуч» и «Адмирал Лазарев», замыкающими — три эсминца! Пан-адмирал они уже в расстоянии выстрела! Прошу приказаний!

— Ого! — услышав названия кораблей, я удивился не меньше, чем Мариуш Вишневский. — Так это не Хромцова! Это же наша 10-ая «линейная»!

Больше конечно я расстроился, чем удивился, потому, как кому-кому, а вот господину Красовскому мне менее всего хотелось приносить слова благодарности за собственное спасение и спасение «Одинокого» с «Баязетом». Уже вижу эту слащавую, надменную физиономию Александра Михайловича и его надменный, покровительственный тон со словами, мол более опытные должны помогать малышам…

Однако, ладно хоть Красовский со своими кораблями подоспел, это лучше, чем ничего, да и вопрос выжить лично для меня до сих пор находился явно в подвешенном состоянии с учетом того, что я и мои друзья сейчас были окружены двумя сотнями вооруженных и разгоряченных поляков на борту их же корабля…

…В это самое время на орбите Херсонеса-3 разгоралось очередное космическое сражение, в котором корабли Александра Михайловича Красовского, а это действительно были именно вымпелы нашей 10-ой дивизии, выстроившись в «фалангу», с хода атаковали разбросанные по орбите планеты и абсолютно не ожидавшие нападения польские крейсера Вишневского.

На мостике авианосца «Екатерина Великая» в капитанском кресле с резными подлокотниками в задумчивости сидел контр-адмирал Красовский все такой же ухоженный и следящий за своим внешним видом. Настроение у Александра Михайловича было, прямо сказать, не к черту. И причиной тому явились не вражеские корабли, которых хоть и было больше, но которых Красовский совершенно не опасался, прекрасно зная характеристики легких польских крейсеров и возможности вымпелов своей дивизии.

На плохое настроение влияло даже не то, что Красовскому приходится спасать крейсер «Одинокий» — флагман его чуть ли не главного противника и конкурента в этой жизни этого неугомонного и неприятного до ужаса контр-адмирала Василькова. Нет, невеселые мысли Александра Михайловича были сейчас далеко отсюда, а именно, у Херсонеса-9, где сейчас стоял в полном и обновленном составе Черноморский космический флот…

Вот именно, что в полном составе, не было в этой фразе никакой ошибки. В полном составе, несмотря на понесенные за этот месяц колоссальные потери. Красовский знал, что Иван Федорович Самсонов — командующий флотом самовольно переподчинил себе все до одного резервные дредноуты, пришедшие из «Екатеринославской», после чего Черноморский космофлот без преувеличения стал еще более мощным, чем перед войной с американцами.

Все бы хорошо, вот только адмирал Красовский со своей дивизией к этому дележу новеньких номерных крейсеров и линкоров командующим допущен не был. Самсонов до сих пор не мог простить Александру Михайловичу невыполнения последним прямых приказов командующего во время сражения у Херсонеса-9 и действий у перехода «Таврида-Тарс», и затаил на командира 10-ой «линейной» обиду. Хотя затаил, неправильно будет сказать, Самсонов прямо и прилюдно высказал Красовскому все, что он о нем думает, отчего у Александра Михайловича до сих пор горели уши и в бессилии сжимались кулаки.