Наперекор всем - Додд Кристина - Страница 9

Визг спаниеля, растянувшегося у постели, разбудил графа Уэнтхейвена, и он долго лежал, не открывая глаз и прислушиваясь. Что-то шелестело в кустах под окном спальни. Что-то… нет, кто-то.

Погладив собаку, он прошептал два слова, и сука немедленно стихла. Непрошеный гость, двигаясь с ловкостью мула, поднялся через открытое окно и подкрался к кровати. Спаниель, дрожа от предвкушения схватки, выжидающе напрягся. Уэнтхейвен помедлил, пока неизвестный не подошел совсем близко, и внезапно выкрикнул:

– Взять!

Спаниель вскочил с угрожающим рычанием, женщина, лежавшая рядом с Уэнтхейвеном, вскрикнула, а взломщик цветисто выругался, мешая грубые уличные выражения с проклятиями, принятыми в более изысканном обществе. Уэнтхейвен мгновенно узнал этот низкий голос, но позволил суке вцепиться во врага зубами, пока сам искал шпагу. Только надежно вооружившись, граф отозвал собаку и, похвалив и погладив ее в награду, подошел к сэру Адриану Харботтлу:

– Что вы делаете в моей комнате?

– Проклятая грязная шавка! – вспыхнул Харботтл. – Успела все-таки укусить за руку и за ногу! Чертовски больно, и кровь идет!

– Тогда держитесь подальше от моего ковра, он совсем новый и довольно дорогой, – резко ответил Уэнтхейвен.

– Не сомневаюсь!

Обернув запястье платком, молодой человек ступил на вымощенный каменными плитами пол.

– Позвольте все-таки узнать, что вы делаете в моей комнате?

– Пришел кое-что выяснить. И отомстить, конечно.

– Отомстить?! Но за что? – Держа шпагу наготове, граф, однако, не преминул нанести словами не менее глубокие раны: – За то, что предложил вам гостеприимство? Позволил съесть больше, чем хватило бы на несколько человек? Терпел вашу грубость и невежество?

– И строили планы, как погубить меня!

– Я… погубить вас?! Я… Дорогая, – проворковал Уэнтхейвен, – будь добра, зажги свечи. Те, что на ночном столике, луна еще только поднялась, и мне хотелось бы рассмотреть это жалкое создание, гордо именующее себя человеком.

Женщина дрожащими пальцами высекла огонь. Трепещущий огонек осветил комнату, отбрасывая тени на стены и потолок.

– Ну да, зато в вашей постели пухленькая хорошенькая девчонка и в вашем красивом замке посреди озера полно гостей, которые ловят каждое ваше слово и готовы исполнить любое ваше желание, но только ради денег и богатства, можете в этом не сомневаться…

– Но ведь и вы в их числе, – перебил Уэнтхейвен.

– Я пришел сюда с чистым сердцем, благодарный за еду и крышу над головой. И не знал при этом, что придется платить за все это своей честью.

– Честью? – громко расхохотался Уэнтхейвен. – Какая честь может быть у младшего сына? Ваш брат – барон, но у вас нет никаких надежд на будущее… разве что какая-нибудь богатая вдова польстится на смазливое лицо. Честь? Увольте меня!

– Хотите, чтобы я делал такое, на что не решится ни один порядочный человек? – процедил Харботтл. Мрачное лицо поблескивало от пота. – Требуете от меня подслушивать, подсматривать, выведывать, заглядывать в темные углы, где прячется зло?

– Но вы словно рождены для подобных дел!

– Неправда! – завопил Харботтл.

Уэнтхейвен понял, что с молодым человеком необходимо обращаться деликатнее. Природа одарила Харботтла ослепительной красотой, и сознание этого вконец избаловало его. Победы над женщинами стали его привычкой, но нельзя было отрицать в нем расчетливости и силы.

Да, Мэриан нанесла удар не только самолюбию, но и тщеславию Харботтла, а мужчина, оскорбленный столь жестоко, несомненно, захочет отомстить. Вспыльчивый, горячий, уверенный в собственном совершенстве и непогрешимости, Харботтл напоминал Уэнтхейвену неприрученного звереныша, растерявшегося, рвущегося в бой… Но разумный, опытный хозяин может многому его обучить. Уэнтхейвен привык усмирять чистокровных лошадей и соколов… в конце концов, принципы те же самые.

Взмахнув шпагой, он предложил:

– Налейте себе вина. Лучшее из моих погребов.

– Я не ребенок, которого можно подкупить сладостями, – запротестовал Харботтл, но все же налил в бокал вина и пригубил его. Лицо мгновенно озарилось. – Превосходно.

– Конечно. Ну а теперь садитесь.

Харботтл снова нахмурился:

– Ни за что!

Сильный удар, а потом ласка. Уэнтхейвен приставил острие шпаги к груди Харботтла.

– Пожалуйста, сядьте.

Мгновенно смирившись, словно послушная гончая, Харботтл печальными голубыми глазами следил, как хозяин, в свою очередь, наполняет вином золотой кубок и садится напротив.

– Смею подумать, – начал он, – что я недооценил ваши таланты. Нужно было сразу понять, что вашей утонченной натуре претит заниматься таким низким делом, как добывание сведений.

– Нет!

Харботтл выпил, и Уэнтхейвен сделал знак женщине, в нерешительности стоявшей у постели. Та принесла кувшин и вновь подлила вина в кубок Харботтла.

– Действительно нет? – Уэнтхейвен сделал вид, что пьет, но на деле лишь позволил вину коснуться языка. – Сегодня вы доказали силу вашей шпаги.

Вскочив в порыве негодования, Харботтл завопил:

– Не позволю смеяться надо мной!

– Кто смеется? – удивленно поднял брови Уэнтхейвен. – Я совершенно искренне хотел сделать вам комплимент. – И, заметив, что молодой человек колеблется, показал шпагой на стул: – Садитесь.

На этот раз Харботтл безропотно повиновался. Хозяин мог быть доволен результатом дрессировки.

– Когда я согласился на ваш поединок с леди Мэриан, – начал он, – нужно было предупредить вас о ее коварстве. Всем было очевидно, что вы стараетесь сдерживать силу из уважения к слабому полу, и, поняв это, дама постаралась воспользоваться преимуществом.

Полные губы Харботтла приоткрылись.

– В самом деле?

– Ни у кого не осталось ни малейших сомнений. Все только и говорили о вашем исключительном искусстве владения шпагой.

– Это правда, я хорош! Чертовски хорош! Именно шпагой я добывал средства к существованию, и вы прекрасно это знаете.

– Откуда же?

– Вам все всегда становится известно. Готов побиться об заклад, что все эти прихлебатели, которые едят и пьют за вашим столом, платят за еду и вино тайнами и секретами. Клянусь, лучше осведомленного человека не сыщешь во всем королевстве!

– Вы льстите мне, – заметил Уэнтхейвен и, задумчиво постучав кончиком ногтя по зубам, решил, что настало время помахать морковкой перед носом осла. – Но мы собрались здесь не для того, чтобы говорить обо мне. Потолкуем о вас. О вас и о страстной леди Мэриан. Не правда ли?

При упоминании имени Мэриан рука Харботтла дрогнула, а голос поднялся на целую октаву.

– Что насчет меня и леди Мэриан?

«Кобель, почуявший запах суки», – определил Уэнтхейвен.

– Вы хотели узнать ее поближе, не так ли? Мэриан не замечала вас, и я предложил послать ей вызов, в полной уверенности, что в случае поражения она начнет испытывать к вам нечто вроде почтения. – Уэнтхейвен печально вздохнул. – Жаль, что я не сумел предусмотреть, к чему это приведет. Вероятно, ваше внимание отвлекла ее великолепная фигура.

– Хм…

Он вгляделся во влажные глаза Харботтла, и тот отвернулся.

– Здесь нет никакого позора. Да позволено мне будет сказать, лучших грудей, чем у леди Мэриан, не сыщешь во всем королевстве. Конечно, красотой ей с вами не сравниться, но не так много мужчин может сравниться с ней ростом, как вы. Представляю, как повезет тому счастливчику, который окажется в ее постели и обнаружит, что она способна дважды обернуть вокруг него ноги.

Воздух вокруг Харботтла ощутимо накалился. Позволив себе чуть улыбнуться, Уэнтхейвен впустил кобеля в конуру суки.

– Леди Мэриан училась владению шпагой у меня, но я не глупец. И не научил ее всему. – Харботтл громко, со свистом выдохнул, и Уэнтхейвен спросил, стараясь придать голосу как можно больше искренности: – Не хотите ли взять несколько уроков? Буду рад научить вас всему, чего она не знает.

Харботтл немедленно попался на удочку.