Наперекор всем - Додд Кристина - Страница 35

Королевские ублюдки, конечно, ничего не стоили, не играли никакой важной роли, особенно если приходились детьми низложенному королю, но у Уэнтхейвена были свои подозрения относительно обстоятельств рождения мальчишки. И, в конце концов, пусть он даже ошибается. Что ему терять? Граф приходился родственником вдовствующей королеве со стороны Вудвиллов, и по мере того, как Генрих все прочнее укреплялся на троне, все меньше ему имело смысла пытаться сохранить преданность Уэнтхейвена, да и остальных Вудвиллов. Уэнтхейвен с горечью наблюдал, как его положение с каждым днем становится все более шатким, а клятва верности, данная Генриху, не могла идти ни в какое сравнение с принесенным в юности обетом добиться власти и могущества.

Так что он был даже благодарен Мэриан. Она принесла в его дом королевское дитя, и теперь можно было начинать большую игру. Может, она вовсе ничего не замышляла и не хотела, чтобы он строил замыслы, но, в конце концов, он – ее отец и знал, что лучше всего для дочери.

Граф утешал себя тем, что хорошо знает дочь. Она ненавидела жизнь в глуши, вдали от веселой, полной развлечений жизни при дворе. И, конечно, хотела для сына всего самого лучшего. Мэриан, несомненно, по достоинству оценит его усилия, когда они увенчаются успехом! Поэтому Уэнтхейвен строил планы в ожидании подходящего момента. Теперь же, когда этот момент настал, Мэриан сбежала – бросилась в объятия какого-то мелкопоместного валлийского рыцаря, вообразившего, что он достаточно хорош для дочери графа!

Уэнтхейвен судорожно прижал руку к животу. Будь проклята Мэриан! Это она зажгла в его внутренностях огонь, погасить который не сможет и море вина! А поглядите только на ее верного защитника Билли! Удрал на другой конец комнаты и с тоской поглядывает на дверь в поисках выхода.

Находилось немало людей, убеждавших Уэнтхейвена, что тот в приступе ярости становится похожим на дьявола… но сейчас слишком многое было поставлено на карту, чтобы давать волю гневу. По всей видимости, сейчас главное – войти в доверие к Билли, задача отнюдь не из легких, поскольку Билли столько лет был свидетелем явного пренебрежения родительским долгом. Но при умелом подходе можно многого добиться, а Уэнтхейвену этого умения было не занимать.

Как убедить этого болвана, что он заботится только о безопасности Мэриан? Конечно, можно силой заставить Билли сказать правду о том, где скрывается дочь, и о роли Гриффита в ее исчезновении, но он не сможет вынудить стражника сделать что-то, грозившее причинить зло Мэриан или ее сыну. Пытаясь успокоиться, граф позвал:

– Хани! Сюда, девочка!

Собака села и восторженно завиляла хвостом, а когда Уэнтхейвен похлопал себя по колену, прыгнула в объятия хозяина с такой готовностью, словно доверяла ему жизнь. Да так оно и было. Этот пес – любящий, верный, готовый на все, чтобы угодить, – никогда не подведет его, никогда не предаст… как, впрочем, и он его. Хани боготворила графа и чувствовала, какой великолепный контраст представляла ее золотистая шерсть с богатой тканью его дублета. Но сам граф настороженно наблюдал за Билли, предчувствуя его реакцию.

Ни один человек, заслуживший такую безусловную любовь собаки, не может быть таким уж плохим. Ни один человек, так трогательно заботившийся о своей любимице, не может желать зла дочери. Уэнтхейвену даже не надо было смотреть на Билли, чтобы понять: с каждым взмахом руки, гладившей спаниеля, Билли все больше и больше терял бдительность. Почувствовав, что настроение стражника изменилось, граф небрежно бросил:

– Билли, принеси нам со стола каравай хлеба и сыр. Нужно немного подкрепиться, прежде чем ты поведаешь мне, каким образом сэр Гриффит принёс тебе обет.

Взвешивая каждое слово, Билли заговорил:

– Он шел по следу леди Мэриан, совсем как я. Ну… не мог же я оставить его одного, разве что он сам решил бы бросить поиски. Когда я в последний раз видел сэра Гриффита, он следовал за ней в Уэльс.

– В Уэльс? – не веря, повторил Уэнтхейвен. – Что заставило ее отправиться в Уэльс?

– Сэр Гриффит объяснил, что она решила, будто он не догадается искать ее там. Боюсь… – Билли постучал по лбу мясистым пальцем. – Думаю, ее гнал страх.

– Но чего она могла испугаться?

– Не знаю.

– Она провела ночь в спальне сэра Гриффита?

Билли покачал головой.

– Неужели не призналась тебе? И, готов биться об заклад, сэр Гриффит тоже промолчал.

Билли явно потерял равновесие и уверенность в том, что правильно оценил характер Гриффита, и Уэнтхейвен поздравил себя с успешной атакой.

– Ну… а теперь поговорим о благополучном возвращении леди Мэриан.

– Ее благополучном возвращении? – тупо повторил Билли.

– Конечно. – Уэнтхейвен почесал собаку за ухом. – Леди Мэриан должна вернуться?

Билли нервно надломил кусочек хлеба.

– Но… только не в том случае, если она решит отправиться в Уэльс с сэром Гриффитом.

– Билли, но ведь речь идет не о крестьянской девушке. Мы говорим о дочери графа Уэнтхейвена. Если сэр Гриффит хочет на ней жениться – а я не сомневаюсь, что это именно так, – будь уверен, он делает это отнюдь не из горячей любви. У леди Мэриан богатое приданое. Конечно, его семья захочет узнать, сколько за ней дадут, а мне нужно осведомиться, какова будет вдовья часть, если муж леди Мэриан безвременно скончается. Необходимо обсудить брачные контракты, списки белья и одежды, которую привезет с собой Мэриан. Леди Мэриан просто необходимо вернуться – ведь нужно приготовить акты о передаче земли и денег.

Билли, шаркая, поплелся к хозяину и, уставясь на хлеб с сыром, которые по-прежнему держал в руке, пробормотал:

– Сэр Гриффит женится на леди Мэриан не ради денег.

– Возможно, нет. Порежь, пожалуйста, хлеб. Не хочется тревожить собаку, когда она так уютно устроилась. Но Пауэл, конечно, не откажется от денег. Мое богатство достанется валлийцам! Перенести это невозможно!

– Это беспокоило и меня. Не ваши деньги, конечно, а то, что сэр Гриффит – валлиец. – Билли, достав нож из-за пояса, отрезал ломоть хлеба и передал графу. – Думаете, он все же дикарь?

– Не хотелось бы встретиться с ним на поле брани, если, конечно, ты это имеешь в виду. Но сомневаюсь, что он причинит зло леди Мэриан. – Уэнтхейвен скормил Хани корочку хлеба. – По крайней мере серьезное зло. – Подняв глаза, граф встретился с перепуганным взглядом Билли. – Но вот Харботтл… Я вышвырнул его из замка.

– Рад слышать, милорд! – искренне ответствовал Билли.

– Да, он дурной человек. Но и со стороны Гриффита было настоящим зверством так хладнокровно вывернуть правую руку Харботтла из сустава! – Уэнтхейвен откусил кусочек хлеба и задумчиво прожевал. – Не заметил ли ты сломанных костей у леди Мэриан, когда та покидала замок?

– Н-нет, – пролепетал Билли. – И синяков тоже. Правда, было слишком темно, чтобы ясно видеть.

– М-м… хорошо. Возможно, она сбежала от Гриффита в порыве глупого девичьего смущения. Она, конечно, не девственница, но нее возможно.

Хлеб и жирный сыр немного успокоили желудок Уэнтхейвена. К тому же его усилия очернить Гриффита оказались даже слишком успешными. Откинувшись на спинку кресла, он снова начал плести паутину:

– Хотел бы я верить, что она по доброй воле решила выйти за него замуж, и готов сделать все, чтобы она не стала пленницей в крепости Пауэлов. Но как я могу просить добропорядочного англичанина проникнуть на чужую территорию, только чтобы не терзаться беспокойством за свою дочь?

Билли поднял руку, но Уэнтхейвен жестом успокоил его:

– Нет, Билли, дай мне подумать. – Он отломил кусочек сыра для Хани. – У меня много валлийских наемников, и они легко могут сойти за своих, но, по правде говоря, я им не доверяю. Они наверняка позабавятся с леди Мэриан, прежде чем вернуть ее, да еще и платы потребуют.

– Умоляю, милорд…

– Будь какой-нибудь способ…

Уэнтхейвен откусил большой кусок, набив рот так, что не смог говорить, и Билли наконец взорвался:

– Но, милорд, способ есть! Поставьте меня во главе наемников!