Квант удачи (СИ) - Карелин Антон - Страница 7

– Прямо сейчас могу предложить вам кофе и встречу с вирпом, то есть, виртуальным двойником академика Благонравова. Гарантируется соответствие вирпа оригиналу в девяносто девять и три десятых процента, а по многим вопросам до ста. Эффективность вирпа для решения большинства вопросов будет аналогична живой встрече – а ждать не нужно. Что выбираете?

Одиссей со свойственной ему старомодностью не особенно жаловал вирпов, хоть и не относился к ним заведомо негативно – как в тех мирах, где виртуальные копии разумных были запрещены. Спору нет, это крайне полезная технология, просто с большим количеством этически-смутных моментов.

Фокс уже расследовал дело Четырёх Боссов: успешный бизнесмен создал себе вирпа и клона, чтобы успевать вести дела – а клон создал собственного вирпа, чтобы снизить нагрузку. Четыре управляющих вели бизнес почти одинаково, с крошечным расхождением в личностных чертах, но в итоге оно привело к большой путанице – и драматической смерти оригинального бизнесмена. Увы, перекрёстная жизнедеятельность едино-личностей в большинстве миров была малоисследованным минным полем, а с юридической точки зрения представляла собой джунгли законодательного безумия. Кстати, и в печальной истории Ирелии Кан – именно любящий вирп её мужа стал одной из причин трагедии.

Но какой у Одиссея и Аны был выбор? Часики-то тикали.

– Давайте кофе и встречу, – кивнул детектив.

– Минутку, – улыбчивый Боб с тихим шелестом развернул верхнюю половину туловища назад и незамедлительно начал готовить кофе ручной варки. Что ж, неплохо.

Фокс оглядел большую и светлую комнату, по сути, внешнюю половину директорского кабинета: она презентовала деятельность лаборатории Дзен и портрет академика Благонравова для всех пришедших.

Белые, бежевые и светло-зелёные тона, здесь царила одновременно врачебная и натуральная атмосфера. Повсюду стояли ёмкости с кактусами разных размеров, цветов и форм, это были представители одной межзвёздной группы растений с самых разных планет. Некоторые кактусы почивали в прозрачных контейнерах, другие окружало едва заметное поле, а в потолке виднелись сеточки разводящих атмосферных фильтров – но всё равно в кабинете плыла диковинная смесь ароматов и летучих оттенков.

– Сто двадцать семь видов, настоящая коллекция, – тихо отметила Ана и попала в яблочко, вернее, в кактус, больше попасть тут было не во что.

По стенам висели сертификаты в массивных рамках: правительственные благодарности и награды, общественные ноты признания и восторга, неподвижно замершие, как часть архитектуры кабинета или музейные экспонаты. Между ними светились и медленно плавали сменяющие друг друга картинки-презентации о гендосах, их неоспоримой пользе с неизменно-счастливыми лицами хозяев. Логичная и типичная пиар-идиллическая лепота.

В них фигурировал и глава лаборатории: статный мужчина в одном и том же тёмно-синем костюме, представительный и достойный, с удовлетворённой ноткой в оценивающих глазах.

Несмотря на панорамное зрение с высокой детализацией и автофокусом, у Аны разбежались глаза. Она заметила, что Одиссей смотрит на картинку без рамки, которая висит в тени колючего тёмно-зелёного гиганта в человеческий рост. Детский рисунок: маленькая девочка между стройной мамой и высоким важным папой, а сверху светит колючее солнце в виде пушистого гендоса.

– Кофе!

Оказывается, Боб был на колёсиках и снизу типичный бочонок. Он выкатил из-за секретарской стойки с парящим подносом в руках и установил его меж диванчиками – посреди комнаты повисла пауза и удобный столик. Две зелёные чашки в виде кактусов дымились и источали бодрый кофейный аромат. На блюдце-цветке с плетёным основанием громоздились случайки: пухлые мини-зефирки с плавающим вкусом. Они медленно меняли окрас, если хочешь с персиком, хватай прямо сейчас, или подожди, пока она станет фиолетовой, как спелая муршмула, а затем дынно-жёлтой.

Детектив и принцесса успели съесть по одной зефирке и пригубить безупречно сваренный кофе, когда плавающие картины на стенах погасли, освещение сменилось с официально-яркого на умеренно-уютный – и рядом с ними возникла реалистичная визиограмма третьего кресла. Внушительный и ухоженный человек восседал в нём, как элегантный директорствующий король.

– Приветствую, приветствую! – одобрительным баритоном произнёс Виктор Благонравов. Круглощёкий и румяный, он выглядел как жизнерадостный венерианский помидор высшего сорта. – По какому вы вопросу?

– По вашей коллекции кактусов, – невозмутимо сказал Одиссей. Удивительно, но в данный момент это было абсолютной правдой, хотя следующие слова… уже не совсем. – Леди Веллетри коллекционирует редкие растения разных миров. Согласно своему происхождению, она не может обращаться к представителям младших рас. Я, как её собственность, выполняю роль переводчика.

В переводе с детективного на ассистентский это значило: «Молчи и не мешай мне вести разговор».

Волосы Аны окрасились лаймовым водопадом непонимания, но в ту же секунду она взяла эмоции под контроль и подыграла боссу: верхние пряди стянулись в плетёный венец, остальные разгладились по плечам, застынув холодной бирюзой, глаза вспыхнули тем же цветом. Она повернулась боком, и свет послушно обрисовал точёный профиль дочери Зевса. В этот момент Ана казалась отстранённой и надменной красавицей иных миров.

Даже её практичный и симпатичный комбинезон незаметно изменился и выглядел так, что встречный бугай-мужлан испытал бы когнитивный диссонанс. Ведь жадно глядя на плотно схваченную совершенную фигуру девушки, ему нестерпимо хотелось сграбастать её здесь и сейчас – и одновременно бухнуться перед Аной на колени, как перед существом высшего рода. Ах, женщины. Фоксу потребовалось некоторое усилие воли, чтобы проигнорировать всё это и сохранить невозмутимое лицо.

– О, в нашей лаборатории любят кактусы, – довольно хмыкнул Благонравов, слегка удивившись странному повороту событий. Он перекинул одну ногу на другую и устроился в кресле поудобнее. – Передайте моё почтение благородной леди Веллетри, а вам, переводчик, ммм, академический привет. Готов ответить на вопросы.

– Как образовалась коллекция кактусов? Что послужило вдохновляющей причиной для её старта?

– Разумеется, гендосы, – тут же ответил академик, ведь этот ответ подразумевался сам собой. – Мы собираем кактусы в честь удивительных существ, которых исследуем и которые принесут человечеству столько пользы.

Ни один лишний мускул не дрогнул на лице вирпа, и это подсказало Фоксу, что оригинальный Благонравов использует мимический контроллер. Логично для столь занятого человека, ведущего такое количество переговоров.

– То есть, вы начали собирать кактусы, когда возглавили исследования по симбионтам? Как символ всего направления?

– Всё так, – согласился директор. – И теперь мы чрезвычайно довольны этой затеей.

Ана выразительно посмотрела на своего переводчика и окинула быстрым взглядом многообразие кактусов вокруг. Тот кивнул, будто получил её телепатическую ремарку, и озвучил:

– Такая обширная коллекция и столько редких образцов, успевших великолепно развиться и вырасти всего за пять лет. Впечатляет.

– Только не говорите это генису системы и нашим инвесторам, а то нам урежут финансирование, – элегантно пошутил Благонравов. – И мы не сможем угощать гостей первоклассным кофе.

– Ни в коем случае, – кивнул Одиссей, пригубив зелёную кактус-кружку. – Много ли детей стали частью вашей программы симбиозов за пять лет?

– Немного, – сдержанно откликнулся Благонравов. – Мы начинали с обычных пациентов, перешли к возрастным и проблемным, и только после завершения клинических испытаний третьей волны взяли в программу детей. В настоящий момент у нас всего пятьдесят четыре носителя младшего возраста, и мы не планируем радикально увеличивать их число.

– Почему? Всё ещё есть опасения в долгосрочной перспективе симбиозов?