Они принесли крылья в Арктику - Морозов Савва Тимофеевич - Страница 2

Вскоре Борис узнал о подписанном 2 июля 1918 года В. И. Лениным постановлении СНК о финансировании гидрографической экспедиции Западно-Сибирского района Северного Ледовитого океана, а еще через два года — о походе торговых судов через Карское море в Сибирь за хлебом для голодающей России.

Красного военморлета Чухновского гражданская война бросала по иным краям: то Волжская военная флотилия — бои против мятежных чехословаков и колчаковцев, то Каспий — бои против белогвардейцев и английских интервентов, то Азовье — поддержка наших морских частей, добивавших Врангеля.

Но вот наступила долгожданная мирная пора, и слушатель Морской академии Б. Г. Чухновский засел за извлеченные из флотских архивов отчеты Я. И. Нагурского. Было тут над чем поразмыслить, чему поучиться! С каким трудом Нагурский и его механик матрос Евгений Кузнецов доставляли от Мурмана к Новой Земле на пароходе разобранный по частям «Фарман». Гидроплан с мотором всего в 70 лошадиных сил был способен развивать скорость не более 100 километров в час, поднимая полезный груз до 300 килограммов.

Нелегко было перевозить ящики с деталями на шлюпках к пустынному берегу, а там собирать машину под снегом и дождем. Каждое утро начинать с очистки фюзеляжа и крыльев от нараставшего за ночь льда!

Каких волнений стоил первый полет! Но и сколько радости принес он, когда с километровой высоты авиаторы увидели и гористый берег, и плавучий лед в открытом море, и невзломанный припай в бухтах. Не прошли бесследно и поломка компаса, и перебои в моторе, и повреждение поплавка о камень при посадке, когда садиться на волну пришлось планируя, а потом вызывать шлюпку, чтобы буксировать гидроплан к берегу.

Проникаешься огромным уважением к пионерам авиации в Арктике, когда читаешь интервью, данное Нагурским по возвращении на Большую землю:

«Если бы мотор был сильнее, сил 90-100, можно было бы забрать с собой провизии на два месяца… Если бы к этому еще прибавить склады с бензином и маслом на Панкратьевских островах, на мысе Желания и Земле Франца-Иосифа, то можно было бы лететь к Северному полюсу».

Далеко вперед смотрел Ян Иосифович Нагурский — о смелых географических открытиях помышлял он.

И Чухновский воспринял как ценнейшие советы такие его строки в рапорте на имя начальника Главного гидрографического управления:

Пожелтевшие листы, подписанные Нагурским в 1914 году, Борис Григорьевич читал и перечитывал спустя почти девять лет. И думал: нет, не прав шекспировский Гамлет, не порвалась связь времен! Тем-то и сильно человечество, что существует преемственность поколений. Пусть затерялись в бурях гражданской войны следы Яна Нагурского, дело, начатое им, продолжат советские авиаторы в содружестве с гидрографами. Работает же, плодотворно работает в гидрографии Красного Флота Николай Иванович Евгенов — в прошлом штурман экспедиции Б. А. Вилькицкого, первым обнаруживший в сентябре 1913 года неведомый дотоле архипелаг Северная Земля.

Интересно, поучительно дружить с Николаем Ивановичем! Так хочется быть полезным ему в предстоящем плавании к Новой Земле в составе экспедиции профессора Н. Н. Матусевича, основавшей в 1923 году самую северную по тем временам обсерваторию в Маточкином Шаре.

Новую экспедицию гидрографов в район Маточкина Шара, снаряженную год спустя, летом 1924 года, возглавил тот же Матусевич. Он пригласил с собой не только Евгенова, но и художника Н. В. Пинегина — в прошлом бывшего спутником Г. Я. Седова.

Нашлось место и для военморлета Бориса Чухновского. Свой одномоторный «юнкерс» на поплавках он погрузил по частям: крылья — на пароход «Юшар», фюзеляж — на угольную баржу, шедшую на буксире с запасами топлива.

Добрую неделю штормовали корабли в Баренцевом море, пока, наконец, на горизонте открылись заснеженные вершины новоземельских вечных ледников. Изрядно помучился Борис Григорьевич вместе с механиком Оскаром Санаужаком — старым фронтовым товарищем, прежде чем им удалось собрать машину на берегу, часто заливаемом волнами.

Вот наконец можно идти в воздух, подниматься в арктическую высь, впервые после Нагурского. Хоть и доброе десятилетие прошло с той поры, но «Юнкерс-20», построенный немецкой фирмой, имевшей концессию в Советской России, немногим превосходил своего дореволюционного французского предка «Фармана». Касалось это и мощности мотора, и грузоподъемности машины. На считанные часы хватало горючего. Всего одно место (кроме пилотского) было в тесной кабине. Не очень-то удобно чувствовали себя в ней спутники Чухновского.

Первые свои впечатления он описывал так: