Подземелье Иркаллы (СИ) - "Alexandra Catherine" - Страница 84

— Вставай! — рявкнул Гаральд целителю и кинулся за возлюбленной.

Акме, потирая красные руки, неслась вперед, чувствуя, что проснулась вся Иркалла, что почти все проходы полны врагов. Путники не могли остаться в этом зале и отдохнуть. К ним стекались все демоны, жаждущие благословения родной им силы. Акме же жаждала добраться до сердца Иркаллы и покончить с тем, что так мучило её и весь Архей.

Ужас пробрал до костей и слезами горя брызнул из агатовых глаз, и она шла не оборачиваясь. В ушах стоял невообразимый шум от кунабульских голосов, от того шума, который поднимали многочисленные демоны.

Преодолев несколько огромных пустынных помещений, несколько темных проходов, гудевших жизнью и силою, путники наткнулись на узкую, разбитую временем лестницу. Она спускалась в большой зал с разрушенными колоннами. Стены встретили Акме вспыхнувшими факелами. Она услышала эхо от шума битвы: скрежет железа, крики раненых и погибающих, рычание и визг демонов кружились в воздухе и молотом били о камень.

— Вы слышите? — выдохнула Акме, остановившись.

— Что мы должны услышать? — серьезно спросил Лорен, напрягая слух.

— Битва… — прошептала та, прислушиваясь: эхо то исчезало, то вновь усиливалось.

— Нет, Акме, — задумчиво проговорил Хельс. — Лишь ветер. Иркалла молчит.

Она присела и коснулась пола. Звуки стали столь отчетливы, что Акме различила несколько реплик на древнем языке, который она весьма углубленно изучала в Орне.

Стены хранили воспоминания о событиях прошлых лет, они впитывали в себя все, что слышали, и ветра вечность разносили по залам Кунабулы эхо древности. Послушав еще немного песен прошлого, Акме улыбнулась. Щеки запылали от восторга и, обратив к спутникам сияющие глаза, она выдохнула:

— Атариатис был здесь со своею армией. Я слышу звуки звон мечей и голоса воинов.

— Союзные армии? — предположил оживившийся Авдий Веррес. — Сударыня, вы слышите всю Иркаллу. Быть может, войска уже здесь и натолкнулись на кунабульцев?

— Едва ли солдатам союзных армий угодно использовать мертвое наречие во время боя.

— Откуда ты знаешь, что это мертвое наречие? — с вызовом осведомился Сатаро, несколько недоверчиво поглядев на нее.

— Будущие целители изучают его в Орне.

— И ты знаешь это наречие? — с восхищением воскликнула Плио, обращаясь к Лорену.

— Я не изъясняюсь на нем свободно, ибо не достает практики, — последовал ответ. — Но моих познаний хватает для целительства, ибо это наречие используется в названии лекарств и болезней.

— Мне неведомо, какое из наречий вы называете мертвым, — с достоинством отвечал Цесперий. — Но, судя по тем старым сведениям об этом мире, которые я почерпнул из библиотек Заашты и Мернхольда, это наречие весьма сильно напоминает то наречие, на котором изъяснились фавны на моей родине. Вы называете эти края Заземельем.

Члены кеосского отряда очень внимательно поглядели на него, ибо впервые при них он соблаговолил упомянуть неведомые земли, но сейчас не было времени подхватывать столь успешно начатую тему, посему путники понадеялись выудить из него ценные сведения позже.

— Мало того, что ты ведьма, так еще и прорицательница? — усмехнулся Ягер.

— Нет во мне дара прорицания, — холодно возразила та. — Я лишь слышу мысли Иркаллы. А она хранит воспоминания обо всем, что было в этих стенах.

— Что ж, сударыня! — провозгласил кронпринц Густаво, восхищенно улыбаясь. — Полагаю, вас и вашего брата Иркалла запомнит надолго!

В каменном полу зала было высечено множество древних письмен, похожих на руны.

— Руны могут прочесть лишь фавны, — заметил Буливид, касаясь их пальцами. — Вместе с ними в Заземелье ушло и это искусство. В силах ли вы, господин Цесперий, прочесть то, что здесь написано?..

Диковинные глаза фавна зажглись усмешкою.

— Нас учат этому искусству лишь с четырнадцати лет. Мне было десять, когда господа из Зараколахона забрали меня.

Это звучало, будто упрек.

— Полагаю, Провидица может, — сказала Акме. — Ели кто-то из нас вернется, ей не составит труда перевести эти надписи…

Она запнулась. Совсем рядом услышала она топот многочисленных пар ног и сиплые голоса, выкрикивающие фразы на языке, который Акме не могла разобрать, но уже слышала однажды. Холод сковал ужасом от воспоминаний, ненавистью и медленно закипающим бешенством. Она стояла выпрямившись, прислушиваясь к смутно знакомым воплям, тяжело дыша, пытаясь унять дрожь злобы, волнами поднимающейся в душе ее.

— Кунабульцы! — воскликнул Арнил, тотчас все поняв. На этот раз шум услышали все.

— Нет… — прорычала она, сжимая кулаки до боли. — Коцит…

— Здесь мне понадобится ваша помощь, — сказала девушка, выхватив свои резвые кинжалы. — Я могу лишь запугать их своим огнем, но не убить.

— Когда мы спасали Его Высочество Густаво, ты разметала коцитцев, будто пыль, — воскликнул Мирослав.

— Демоны поклоняются мне, но коцитцы никогда не склонят передо мной голову, — ответила та, направляясь вперед. — Они совсем близко.

На Коцит непременно у всех путников имелся зуб. Кеосский отряд мечтал отомстить коцитцам за Акме и Плио, нодримцы — за своего кронпринца и принцессу, зараколахонцы их просто презирали.

Акме не думала о себе, когда ожидала увидеть своих заклятых врагов каждую минуту. Она помнила об Августе, лишенной родителей, вынужденной делить жизнь свою с изуверским шрамом, несовместимым с ее красотой. Психика ребёнка сильно пострадала в том краю, и неизвестно, как это отразится в будущем. Она помнила об истерзанной Фае, лишённой облика и сожжённой на жертвенном костре, о других узниках, погибших ли на алтаре и от пыток. Перед глазами вновь появились те женщины, которых за волосы уволокли дикари. Несчастные были вынуждены покориться под страхом смерти, плодить для убийц сыновей или своими глазами видеть, как убивают их новорожденных дочерей. Среди коцитцев было много полукровок.

Они вылавливали и мучили людей десятилетиями, и никому не было до этого дела.

«Я с вами покончу, — в неистовстве думала Акме. — Даже если ради этого мне придется продать душу дьяволу. Клянусь, я отомщу!..»

К ней быстро и бесшумно подошел Гаральд. Уверенно взяв ее за руку, он потащил её назад, говоря:

— Я не хочу, чтобы ты в этом участвовала.

Он повёл её туда, где под стражей толстого кольца атийцев и нодримцев находилась златокудрая принцесса, норовившая прорваться к Лорену в первые ряды.

— А ну отпусти! — прорычала она.

Герцогский сын громко усмехнулся и осведомился:

— Да сейчас прям!

— Уймись, герцогский сынок, если желает она повоевать, пусть воюет! — усмехнулся Ягер. — Шутки шутками, но эта барышня — весьма ценное оружие…

— Она не оружие! — вмешался принц Арнил. — Она гробит себя, а вы помогаете ей!..

— Прекрати вырываться! — возмутился Гаральд. — Мне тебе приказать, что ли?

— Ты кто такой, чтобы мне что-то приказывать?! — возмущённо взвизгнула Акме, топнув ногой.

— Человек, за которого ты согласилась выйти замуж. Забыла?

Атийцы потрясённо зароптали. Должно быть, им не понравилось известие, что возможный следующий герцог Атии задумал взять в жёны кунабульскую ведьму. Лорен опешил, Плио восхищённо захлопала в ладоши.

— Так положено в Атии? — злилась Акме. — Жених считают невесту своей собственностью?

— Не совсем. Но если это поможет тебя остановить, считай, что да, чёрт бы тебя побрал! — рявкнул Гаральд.

— Ты говоришь с моей сестрой, — холодно заметил Лорен.

— Я говорю со своей невестой.

— Я не давал согласия на этот брак.

— Да ну?! — хмыкнул атиец, подойдя к нему вплотную. — Память у тебя короткая, целитель. Вспомни наш разговор в Мернхольде. Если я нахожу её, ты мне в моём желании не препятствуешь.

— Я сказал: сначала найди.

— Поздно, Лорен, — прошипел Гаральд так, чтобы никто больше не услышал, зло улыбаясь. — Она сказала «да». После Кунабулы я отвезу её так далеко от всех вас, от Карнеоласа, от всех королей, что никто её не найдёт.