Подземелье Иркаллы (СИ) - "Alexandra Catherine" - Страница 14

У выхода он услышал знакомый шорох. Отдохнувшая, умытая, переодетая в чистые штаны и светлую рубаху, Плио догнала его.

— Ты уходишь? — тихо выдохнула она.

— Я хочу найти церковь Святого Петра.

Плио опустила глаза. Лорен видел, как сильно желала она пойти с ним, быть рядом в горе его, но не смела просить разрешения сопровождать его.

— Не желаете пойти со мною?

Плио вскинула на него свои глаза, и лицо ее озарилось. Она не посмела улыбнуться, но глаза ее засверкали столь красноречиво, что Лорен грустно улыбнулся сам.

— Могу ли и я пойти с вами? — прохладно спросил Арнил, приближаясь к ним.

Лорена захлестнула волна раздражения и гнева. Он желал один помолиться за Акме. Рядом с Плио душа его могла открыться навстречу Богу, но принц не даст ему успокоиться. Однако он помнил, что принц любил Акме, посему решил, что не в праве отказать им помолиться вместе.

Яркое солнце золотом заливало многолюдные улицы Мернхольда. Горожане радовались теплому дню и улыбались друг другу. Лорен, подавленный горем, изумлялся их радости. Ему казалось, весь мир должен был оплакивать его горе. Он невольно изумился, оттого что здесь продолжалась жизнь.

Здания в несколько этажей возвышались сплошной горной цепью. Ставни на окнах были распахнуты навстречу летней духоте, и до путников доносились густые, заглушенные стенами, редкие голоса. Неподалеку звякнула дверь лавки с вывеской, и одинокая, просто одетая женщина с большой плетеной корзиной, вошла внутрь.

Мимо, едва не сбив путников, пролетели громом хохочущие мальчишки в узких штанах и длинных светлых рубахах, схваченных крепкими черными ремнями. Сапожки их звонким эхом ударялись о выложенную булыжником улицу и стены, а вслед за ними, дружелюбно лая, пробежал большой лохматый пес.

Вскоре они набрели на сад с развесистыми деревьями, голубыми елями и кустами отцветшей сирени. И во всём этом изумрудном, оттенённым прохладой благолепии, словно в ласковых материнских объятиях, утопала маленькая высокая церквушка.

Когда компания приблизилась, то услышала, как весь сад озаряет церковный хор, чистым журчанием вечерней реки окутывая и тихую дорожку, и мирный шелест листвы, и измученные души путников, готовящихся еще многое испытать, многое выстоять.

Безмолвие церкви, дрожащее в пламени сотен свечей, пело сладкой безмятежностью и чистой глубиной ангельского многоголосья, к сводам церкви посылая молитвы свои и радость праздничного дня.

Маленькая церковь была многолюдна, но до конца службы оставалось немного времени. Плио направилась к ближайшим к выходу скамьям, чтобы занять последние свободные места.

И вдруг Лорен заметил Гаральда Алистера. Молодой мужчина, как и все прихожане, стоял на коленях, подальше от остальных, опустив голову, то ко лбу, то к губам прижимая белый палантин Акме, расшитый золотом. Всё, что осталось ему от неё.

Сердце Лорена сжалось, но он сделал вид, что не заметил герцогского сына и отвернулся от него. Вместе с Плио они сели ближе к алтарю. Арнил тихо опустился рядом с Гаральдом.

Лорен оглядел небогатое убранство церкви: витражные окна радугой проливали на прихожан свой мягкий свет. Церковь была столь проста и приятна, что сюда хотелось приходить каждый день и размышлять, и молиться, и наслаждаться снизошедшим покоем. Люди здесь молились разные, кто бедно, кто богато одет, пожилые и молодые, но все, как один, стоявшие на коленях, обратившие глаза свои в себя и свои мысли.

Лорен толком не умел молиться, не знал, как правильно. Он был окружён светом свечей, пением неземных по красоте голосов, и ему стало так тепло и хорошо, что, погрузившись в забвение, он не заметил, как начал просить Бога о её возвращении.

Плио, замечавшая каждое движение Лорена, положила маленькую ладонь свою на его широкое плечо и нежно сжала. Дрожь тела его, мелкая, частая, пронзила её кожу, но руки она не убрала. Лорен сжал ладонь Плио в ответ, молча прося её помолиться вместе с ним.

Арнил и Гаральд, погрузившись в мысли свои, не проронили ни звука. На бледных лицах их тенью лежала скорбь. Принц, закрыв глаза и безмолвно шевеля губами, ко лбу прижал сжатые руки, всем образом своим выражая покорность, смирение и мольбу даровать покой душе Акме.

Гаральд, редко посещавший церкви, редко обращавшийся к Богу, обескуражено глядел в одну точку широко распахнутыми мертвыми глазами, будто не ведая, с чего начать молитву.

Но он чувствовал, что женщина, зверски убитая на столбе, наполовину сожжённая, лишь походила на Акме, но не являлась ею. Неожиданному месторасположению подвески можно было отыскать кучу объяснений.

— Я полюбил её, — глухо произнёс Гаральд Алистер, пустынно взглянув на принца.

Арнил медленно, внимательно и недоверчиво посмотрел на своего старого друга. Несколько долгих мгновений пронзительные голубые глаза тяжело рассматривали Гаральда, затем Арнил спокойно, с тенью горечи прошептал:

— Чего же стоит наша любовь, если мы не смогли уберечь возлюбленную?..

Арнил, впервые за все годы дружбы наблюдавший мучения друга, глубоко вздохнул, похлопал его по плечу и вновь обратил слух свой к службе. И Арнил любил её. Он горько усмехнулся своей мысли: никогда бы ранее не подумал он, что он и его самый верный друг полюбят одну и ту же девушку, а достанется она третьему сопернику, — погибели.

Но между ними была разница: Арнил поверил в её смерть, Гаральд — нет.

Четверо вышли на приглушённый сияющей тенью свет и огляделись. Смирение начало опускаться на Лорена, но ровно настолько, чтобы взять себя в руки и наполниться силой идти дальше. И искать.

— Кто-нибудь спал сегодня? — со вздохом спросил целитель.

— Едва ли, — последовал ответ Арнила. — Зато Хельс завалился сразу.

— Вам надо хорошо отдохнуть, ибо скоро путь будет продолжен, — строго бросил Лорен.

— А ты как же? — тихо спросила Плио, Арнила взяв под руку.

— Мне нужно посмотреть, чем богаты местные лекари. Мои запасы истощились.

— На лекарственные травы, снадобья, и даже на яды богата Акидия, но никак не Полнхольд, — тихо, безэмоционально проговорил Гаральд Алистер.

— Я всё же пройдусь, — сказал Лорен.

— Полагаю, ты не прогонишь нас, если мы присоединимся к тебе, — заметил Арнил, искоса наблюдая за тем, как краснеет принцесса Плио.

Лорен кивнул. И они направились вверх по улице.

Целитель ломал голову над тем, как объяснить Авдию и остальным свой отъезд на поиски Акме. Возможно, после его поступка отряд будет распущен, но целителя это мало волновало. Он сам отправится в Кунабулу, но позже, когда найдёт сестру или убедится в её гибели. Лорен задумал обсудить это решение с Гаральдом: агент мог дать ему ценные советы о поисках и пути. Без него отыскать хоть что-то в разрушенном Куре будет сложно.

— Я хотел поговорить с тобой, Гаральд, сразу после возвращения в таверну, — тихо сказал ему целитель.

— Мне кажется, я даже знаю, о чём, — ответил тот, словно безразлично. — Да, мы поговорим.

Гаральд Алистер, как и Авдий Веррес, безошибочно ориентировался на улицах города. Он шёл быстро и прямо, мертвыми глазами своими разглядывая улицы, прохожих, дома. Народу на улицах стало больше, но не так много, как в центре. Яркий свет утра залил узкие брусчатые улицы, и все радостно и деловито засверкало. Июньский воздух накалялся с каждым днём всё более, но здесь к полудню он уже становился невыносим.

Горожане непрекращающимся потоком сновали туда-сюда с необыкновенно сосредоточенными лицами, осветленными праздничным сиянием солнца. Все были страшно заняты даже в воскресенье, и Лорен удивился: в Кибельмиде только Бейнардий Фронкс позволил бы себе работать в воскресный день.

Лёгкий ветерок приятно обдувал многолюдье пыльных улиц, многоцветье домов и нарядов. Многоступенчатый гул голосов, скрип телег, цокот копыт вздымался ввысь, будто пожар, и наполнял город мелодичным дымом. Многие женщины, одетые богато или скромно, несли в руках маленькие светлые корзинки, застланные то ярким шёлком, то крашеным льном, а поверх пушились яркие цветы самых разнообразных оттенков. Цветами украшались дома, головные уборы женщин, пояса, платья, волосы.