Граф Рысев - Ключевской (Лёха) Алекс - Страница 5

– Вы думаете, я знаю? – она нахмурилась ещё больше.

– Вы же женщина, – я пожал плечами. – По идее должны понимать потребности детей, а кто этот котёнок, как ни дитя рыси?

– Знаете что, граф, не все женщины имеют тягу к материнству, и не все умиляются при виде милых крошек, – в её голосе прозвучал сарказм. – Так же, как не все мужчины идут учиться в Военные академии. Уж вам ли об этом не знать?

– А, собственно, почему я должен об этом знать? – голова уже просто раскалывалась, грозя на части разорваться.

– Как, а разве кроме вас у вашего дедушки есть ещё один внук Евгений, который чуть не довёл главу своего рода до удара, когда настоял на том, чтобы не брать в руки оружия? – вот теперь в её голосе прозвучала насмешка. – И хорошо ещё, что блажь эта пришла вам в голову после шестнадцати лет, хоть чему-то вас всё-таки успели обучить, – и эта язва кивнула на труп зверюги. – Ведь не в вашей же Академии изящных искусств вы научились так стрелять.

– В какой академии? – я уставился на неё, на мгновение почувствовав, что голова уже не просто болит, а кружится с невероятной скоростью.

Мария что-то мне отвечала, но я её уже не слышал, потому что земля качнулась под ногами, и я полетел в телегу, успев перевернуться так, чтобы упасть на спину. Котенок заворочался, но пищать перестал, наверное, испугался, бедняга. Но, самое главное, я его не придавил своей тушей. Эта мысль была последней, после чего я потерял сознание.

Глава 3

– Я же не знала, дядя Юра, – голос Марии, в котором уже не было столько самоуверенности, как во время нашего разговора во дворе, отразился от стенок черепной коробки, заставив прийти в себя. Может быть, это произошло из-за того, что её голос раздался у меня над головой? – Я не знала, что он ранен. Когда стрелял, выглядел вполне здоровым.

– А корку крови, запекшуюся на затылке, ты не разглядела? – А вот голос Соколова прозвучал откуда-то сбоку, и я его услышал только сейчас. – И вот как тебя в училище отдавать, если в тебе ни грамма наблюдательности нет, только гонору целый воз с маленькой тележкой?

– Дядя, я не разглядывала графа так пристально, чтобы рану его увидеть, – Мария всё ещё пыталась оправдаться. – И прав ты, известие, что приняли меня на этот первый женский факультет военного училища, голову вскружило. Да ещё и когда узнала, где граф учится.

– И это не является поводом, чтобы надоедать юноше и доводить его до бессознательного состояния. Как он вообще с таким ранением выжил? Неудивительно, что память потерял. – Так, всё-таки Тихон проболтался. Собственно, неудивительно, когда барон моё ранение увидел, то у него сразу же вопросы возникли, по-другому просто и быть не могло. – Я такие случаи видел, даже целители ничего сделать не могли. Просто однажды память возвращается резко, словно по щелчку. Или не возвращается, это уж как повезёт. Заканчивай тут, а я помогу Тихону освежевать тушу, пока окоченение не пошло. – После того, как он сказал последние слова, я его больше не слышал, наверное, он вышел из комнаты.

Ещё немного полежав, почувствовал прикосновение к своей злополучной голове, застонал, и приоткрыл глаза. Больно, как ни странно, от этих прикосновений не было, но и приятного мало, кожа на шее, к примеру, вся мурашками покрылась.

А вот память, вопреки моим ожиданиям, не вернулась. Сознание же я потерял, похоже, из-за банальной усталости и перенапряжения, всё-таки, если верить Соколову, долбанули меня по затылку не слабо. Действительно, как только жив остался?

Немного повернув голову, осмотрелся. Как оказалось, лежал я на кровати в довольно просторной комнате. Мария склонилась надо мной, замерев. Она заметила, что я очухался, но ничего не говорила, просто смотрела взглядом слегка побитой собачки. Если ощущения меня не подводят, она только что закончила перебинтовывать мою рану. Протянув руку, я дотронулся до целого тюрбана, который соорудила эта кукла на моей голове.

– Почему так много бинтов? – спросил тихо, потому что башка раскалывалась, хорошо хоть не до тошноты. Но каждый громкий звук, даже собственный голос, отдавал набатом.

– Мы вас принесли в дом, граф, ваш денщик и дядя сумели вас раздеть и смыть грязь, меня, естественно, не пустили, чтобы помочь, – ну ещё бы, кто тебя, дитя неразумное, пустит на голого мужика смотреть? – А когда Тихон корку кровавую смыл, то кровь пошла. И никак не останавливалась. – Я покосился на девчонку, которая в этот момент разглядывала собственные руки. Что-то ты уже не настолько дерзкая и боевая, как хотела казаться, подруга.

– Я могу ошибаться, но количеством бинтов кровь не остановить, – в голове, кроме нарастающей пульсирующей боли ничего не было. – Тут какое-нибудь обезболивающее есть? Хоть анальгин банальный? – пробормотал я, прикладывая руку к глазам, в которых боль отражалась горением.

– Я не понимаю вас, – отняв руку от глаз я посмотрел на девушку, которая смотрела на меня немигающим взглядом. – Вы про нечто новое говорите? Или то, что в изнанке используется, где ваша Академия стоит?

– Вот кто бы знал? – я снова закрыл глаза. – Мария, вы вообще слышали, что вам дядя говорил? Я ни черта не помню из-за ранения, и вы мне собственными ручками тюрбан намотали, непонятно, правда, зачем.

– Не нужно со мной разговаривать как с недалекой заносчивой дурочкой, – девушка вскочила со стула, на котором сидела и прижала руки к горящим щекам. – Я пытаюсь извиниться, но вы не даёте мне такой возможности.

– Ваше сиятельство, – в комнату вошёл Тихон, неся в корзинке жалобно мяукающего котёнка. – Я уже не знаю, что делать. Кроха кушать хочет.

– Так накормить надо, – по-моему, ответил я вполне логично, вот только Тихон вздохнул и сунул корзинку мне в руки.

– Дык, не знаю, чем, – денщик развёл руками. – Уже всё перепробовал, не есть ничего.

– И чем же всем пробовал? – я приподнялся на локтях, посмотрев на денщика.

– Хлеб размачивал, мясца предлагал… – начал перечислять Тихон. – Вы уж меня, ваше сиятельство, извиняйте, но я же из вояк потомственных, не знаю, что там котята мелкие едят.

– Ты бы ещё крови нацедил с той хреновины, которую я застрелил, – судя по метнувшемуся взгляду, цедил и пробовал кормить. – Охренеть, – резюмировал я, откинувшись на подушку. – А молоко не пробовал найти?

– Нету, – Тихон снова развел руками. – Я же не совсем без понятия, ваша светлость. Это первое, что искать кинулся.

– У меня кобыла жеребенка кормит, может, можно попробовать как-то у неё добыть? – внезапно спросила баронесса, которая внимательно следила за нашим разговором.

– А жеребенок где? – я повернул голову в её сторону. Очень осторожно, чтобы не спровоцировать тошноту. – Его, случайно, не порвали, когда вы от тварей драпали?

– Нет, ну что вы, мы не думали, что задержимся, и оставили его на конюшне. У барона Свинцова целая конюшня. А жеребенок уже взрослый, ему материнское молоко не нужно, чтобы выжить. – Ответила Маша, а я долго и пристально смотрел на неё. Она глаз не отвела, за что уважаю, но вот всё остальное… М-да. Я хоть и без памяти, но такое помню, как разделку туши, например, или стрельбу.

– То есть, вы хотите сказать, что до сих пор не избавили несчастное животное от страданий?

– Что вы хотите этим сказать, граф? – Маша поджала губы. – Вы считаете, что я способна убить кобылу, только потому, что рядом с ней нет жеребенка?

На этот раз я смотрел на неё ещё дольше, прежде, чем задать вопрос.

– Где вы проходите обучение, баронесса?

– Мои документы приняли на первый курс Иркутского военного училища, – в голосе девушки прозвучала такая гордость, что я невольно восхитился.

– Понятно, – я отвёл взгляд от хорошенького личика и принялся подниматься с постели, стараясь не делать лишних движений. – Вы даже не представляете, как я за вас рад, просто счастлив. Вот только я не имел в виду, что лошадь нужно пристрелить. Её нужно подоить, потому что ей больно, но, вы всё равно не поймёте, так что даже не пытайтесь вникать.