Красные врата (СИ) - Ежов Михаил - Страница 22

Сон сморил Рогбольда очень скоро, и ему привиделось следующее: города лежали в руинах, над ними кружилось вороньё, дым пожарищ поднимался к небу, а закат алел пламенем. Страны и народы покорялись ему, Рогбольду, люди простирались ниц и прославляли его имя, дрожа от страха и не смея даже надеяться на пощаду. Вся власть над всеми землями, что он знал или о которых слышал, принадлежала ему! И во сне он упивался ею, наслаждаясь каждой победой своей армии. Над поверженными землями реяли чёрные флаги с изображением синего паука, и такой же знак носили на щитах его воины.

И вдруг Рогбольд увидел себя стоящим на высокой горе. В руках сиял Найгдар, а вокруг простиралась выжженная пустыня, и обуглившиеся кости убитых врагов казались уродливым кружевом. Рогбольд вдыхал смешанный с пеплом воздух и чувствовал удовлетворение победителя. Он созерцал побоище, словно художник, закончивший новое полотно. Но в то же время где-то на периферии сознания засела длинная тонкая игла, которая не давала покоя: неужели это то, к чему он стремился⁈ Разве убивать невинных хотел он, когда сражался за Сибарг и потом — когда сорвал атаку драконов Кайена? Будто в поисках опоры Рогбольд опустил руку на эфес Найгдара, и тут же спокойствие разлилось по нему: игла исчезла, растворилась, и он понял: это был приступ малодушия, недостойного истинного воина! Нет смысла о чём-то сожалеть, всё идёт так, как должно — и кровь этих людей пролита не зря. Рогбольд раздвинул губы в безжизненной улыбке, его глаза приобрели цвет агата, и в их глубине на мгновение вспыхнули два красных огонька.

Глава 25

Караван ехал по основному тракту, поэтому довольно долго по обе стороны дороги можно было видеть деревни, крестьян и скот. Время от времени подбегали мальчишки и клянчили что-нибудь у погонщиков. Те, смеясь, кидали им монетки, а иногда прогоняли.

Через несколько дней караван прибыл в Бальдерон. Там Рилаэш рассчитался с Рогбольдом, и они расстались. Купец отправился в ратушу, чтобы заплатить налог на торговлю и арендовать место на рынке, а Рогбольд — в таверну, чтобы поужинать и переночевать.

Утром он выехал из столицы и двинулся на северо-запад, к Остронордскому лесу. Дорога эта считалась пустынной и заброшенной, поскольку никто не ездил в Кар-Мардун уже много лет, и Рогбольд удивился, когда они с Лохмачом нагнали отряд всадников: человек тридцать ехали рысцой друг за другом. На них были одинаковые синие плащи с капюшонами, скрывавшими лица, у сёдел покачивались притороченные щиты и секиры. Заслышав приближающийся стук копыт, они все разом остановились, а головной всадник поворотил коня и преградил Рогбольду дорогу. Из-под капюшона глянули блестящие чёрные глаза, и показалось бледное костлявое лицо. Остальные всадники сидели, не двигаясь, только их лошади фыркали и прядали ушами, отгоняя мух.

Рогбольд натянул поводья и положил руку на эфес Найгдара, но тот почему-то не отозвался привычным теплом.

— Что ты делаешь на этом пути? — спросил преградивший ему путь всадник.

— Это тебя не касается, — ответил Рогбольд. — Дай мне проехать.

Если бы не одинаковые плащи, он решил бы, что повстречал беззаконников.

— Куда ты направляешься?

— Я сказал всё, что тебе нужно знать! — закипая, Рогбольд пришпорил коня каблуками и двинулся прямо на всадника, но тот не шелохнулся.

— Как твоё имя? — спросил он.

— Уступи дорогу! — крикнул Рогбольд, выхватывая Найгдар и готовясь умереть в неравной схватке, ибо, хотя спутники допрашивавшего его всадника и не вступали в разговор, они наверняка были готовы поддержать своего вожака.

Однако до драки дело не дошло. Как только фламберг сверкнул в лучах утреннего солнца, противник Рогбольда осадил коня, уступая дорогу. Рогбольд проехал мимо, едва удержавшись от желания снести наглецу голову.

— Тебя зовут Рогбольд, — сказал ему вслед вожак отряда.

— Откуда ты знаешь⁈ — спросил Рогбольд, останавливаясь.

— У тебя в руках Огненный меч. Мы — твои слуги.

— Что за шутки⁈

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я совершенно серьёзен, господин! — всадник откинул капюшон, и Рогбольд увидел узкое лицо, глубоко посаженные глаза, тонкий, плотно сжатый рот и абсолютно гладкий череп. — Мы должны сопроводить тебя в Кар-Мардун, куда ты, очевидно, и направляешься. Мы ждали тебя. Этот путь опасен, но мы защитим тебя.

— Кто вас послал? Откуда вы знали, что я поеду здесь?

— Это единственная дорога, — ответил всадник, пожав плечами. — А послал нас тот, кто дал тебе Найгдар.

— Так вы служите ему, колдуну⁈

— Нет, мы служим тебе.

— Не понимаю.

— Мы поклоняемся Синему Пауку. Сейчас он заключён в твоём мече, и поэтому мы служим тебе. Верховный Жрец Паука, колдун, о котором ты упомянул, рассказал нам, что мы найдём тебя здесь, на этой дороге.

— Вот как! — Рогбольд покачал головой и внимательно осмотрел фламберг, который продолжал держать в руке. — А откуда вы взялись?

— Из разных городов. Нас много, и сейчас мы собираемся под твою руку в Кар-Мардуне. Ты поведёшь нас, исполняя волю Паука. Ты избран, ты — Пророк! — глаза всадника блеснули. — Весь мир будет принадлежать Пауку!

— Ясно, — мрачно остановил его Рогбольд. — Я так понял, вы хотите охранять меня по дороге в Ничейную землю, верно?

— Именно так, господин.

— Ладно, я не против. А пока расскажи мне обо всём, что знаешь. Что это за Паук?

— Как прикажешь, господин. Я с удовольствием исполню…

— Постой, как тебя зовут?

— Разабай.

— Рассказывай, Разабай.

— Синий Паук — могучее божество, покровитель битв, он живёт в самоцветах, время от времени меняя свои драгоценные тела. Недавно он пробудился от долгого сна и теперь жаждет власти. Он щедро одарит храбрых воинов, которые будут сражаться за него. Все они получат бессмертие.

— И откуда вы об этом узнали? — Рогбольд не стал говорить, что слова собеседника походили на бред.

— Верховный Жрец рассказал нам. Это началось года два назад. Сначала нас было мало, но теперь почти в каждом городе Синешанны есть община. Её члены, так же, как и мы, держат сейчас путь в Кар-Мардун, где собирается великая армия, которую ты, господин, поведёшь в битву. Неужели ты не знал всего этого?

— Впервые услышал от тебя, — признался Рогбольд. — Этот меч я получил от колдуна, но он мне ничего не говорил о Синем Пауке.

— Значит, такова воля божества! — заключил Разабай, благоговейно склонив голову.

Поздним вечером они остановились на ночлег. Разожгли костры, выставили часовых и начали готовить пищу.

Рогбольд сидел на расстеленном плаще и думал над сказанным Разабаем. Получалось, что его направляет некое могущественное божество, вероятнее всего, жестокое и злое. Оно избрало его и сделало своим орудием. Это несколько оскорбляло самолюбие Рогбольда — он не привык быть чьей-то марионеткой. Но ведь в то же время Паук давал ему силу и власть, наделил слугами. А в будущем обещал сделать чуть ли не повелителем целых народов. Рогбольд взглянул на Найгдар. Фламберг был так прекрасен — поистине достойное тело для божества! И владел им он, Рогбольд! Если подумать, не так уж это и оскорбительно, даже, наверное, лестно. Да, пожалуй, что так.

В это время ему принесли ужин, и Рогбольд принялся за еду. Мясо было приготовлено отменно, хлеб оказался довольно свежим, а вино — приятным и лёгким.

После ужина к Рогбольду подошёл Разабай и, поклонившись, спросил:

— Ты примешь участи в ритуале, господин?

— В каком?

— Прославлении Паука. Сейчас как раз настало время.

— Думаю, нет. Посмотрю сначала на вас.

— Как пожелаешь, — слегка разочарованный, Разабай удалился.

Вскоре он и его товарищи достали из седельных сумок разнообразные металлические предметы и быстро собрали из них треножник. На него водрузили чашу, которую наполнили из кожаных фляжек приятно пахнувшими составами. Под чашей установили масляный светильник, который постепенно нагревал её содержимое, и вокруг распространялся терпкий аромат, от которого кружилась голова. Рогбольд наблюдал за тем, как послушники, окружив треножник, начали распевать молитвы, а затем повалились на колени — все, кроме Разабая, который взял черпак с длинной ручкой и, окунув в чашу, по очереди обошёл товарищей и каждому дал пригубить, после чего моления продолжались, причём голоса звучали всё громче и громче.