Загадка чёрного цветка - Руэ Анна - Страница 27

Но ничего подобного не произошло, поэтому я осторожно распахнула дверь пошире, и мы проскользнули внутрь.

Глава 22

В доме было тихо. Перед нами простирался коридор. Справа – закрытая дверь, слева – лестница наверх. Матс стоял прямо за мной, так близко, что я затылком чувствовала его дыхание. Впрочем, он почти сразу же прокрался вперёд и прижался ухом к двери. Я ждала. Приложив указательный палец к губам, Матс махнул рукой в сторону лестницы. Пол здесь, к счастью, устилали толстые ковры, поэтому мы ступали совершенно бесшумно.

Внутреннее убранство дома разительно отличалось от виллы «Эви», хотя тоже напоминало о далёком прошлом. В глаза сразу бросались многочисленные зеркала в вычурных позолоченных рамах и тёмная деревянная мебель. Всё казалось каким-то слишком уж огромным и помпезным.

Я невольно вспомнила о баронессе фон Шёнблом, которая прекрасно вписалась бы в здешние интерьеры – с этими её нелепыми бархатными платьями а-ля принцесса и крошечными шляпками на туго завитых локонах. А когда я впервые встретила баронессу, у неё вдобавок ко всему был с собой ещё и зонтик от солнца! Она не просто выглядела пережитком прошлых веков – она им и была. Как и всё в этом здании.

В эту секунду мне вдруг стало абсолютно ясно, куда привёл нас Даан. Это, должно быть... Этот дом мог принадлежать только баронессе! Ведь на бланках именно её заказа мы нашли герб Амстердама с двумя львами!

Едва мы успели подняться на второй этаж, как снизу раздался звон дверного колокольчика. Я прижала к себе Бенно и замерла, словно превратившись в соляной столп. Роскошная винтовая лестница в конце коридора вела вниз. Наверное, там располагался холл парадного входа.

Я уловила едва ощутимый запах – и по коже у меня тут же побежали мурашки. Это был тот самый запах земли, так хорошо знакомый мне по Виллему. Запах «вечных».

Внизу распахнулась какая-то дверь, и до нас донеслись голоса мужчины и женщины. Вернее, крики. Они говорили на таких повышенных тонах, что первые фразы я даже не смогла разобрать. Потребовалось несколько секунд, чтобы уши привыкли.

– Я вас предупреждаю! – прокатились по холлу раскаты низкого мужского голоса, который я сразу же узнала. Даан!

– Вы можете требовать всего, чего только соблаговолите, глубокоуважаемый господин де Брёйн, – проговорил в ответ женский голос, вне всяких сомнений принадлежащий баронессе. – Однако я не считаю себя обязанной учитывать ваши пожелания в какой бы то ни было форме.

– Речь идет о моём метеоритном порошке! – негодующе воскликнул Даан.

– И он послужит нам весь, до последней крошки, – ледяным тоном ответила баронесса. – Сеньор Сирелл не допустит других вариантов!

Сирелл? Кого это она имела в виду – Сирелла де Ришмона?! При звуке этого имени руки у меня покрылись гусиной кожей. Я посмотрела на Матса, который, кажется, тоже содрогнулся от ужаса. Значит, баронесса и этот подозрительный производитель парфюмерии, о котором мы читали в Интернете, и впрямь связаны. И Даан, очевидно, прекрасно об этом знал.

– Охотно верю, – перебил её Даан. Его голос вдруг зазвучал тише и словно бы утратил силу. Но, прокравшись к перилам и украдкой взглянув вниз, я невольно улыбнулась. Даан смотрел на баронессу повелительно и совершенно невозмутимо, так, словно его ничего не могло вывести из себя. – Только что бы там себе ни думал месье де Ришмон – скоро вам придётся обходиться без метеоритного порошка. На «Аромат вечности» он расходуется в огромных дозах, и любые запасы рано или поздно иссякнут. Чем раньше вы свыкнетесь с этой мыслью, тем лучше.

Баронесса визгливо рассмеялась. Этот голос я бы не спутала ни с чьим, и он с каждой секундой вызывал во мне всё большее отвращение. А вот внешний облик её, напротив, изменился почти до неузнаваемости. Волосы совершенно побелели, а всё лицо покрылось морщинами.

– Это мы ещё посмотрим, – сказала она. – Определённо известно одно: вы давно не в том положении, чтобы влиять тут хоть на что-то. Этот шанс вы упустили много лет назад!

Раздались шаги. Потом вновь открылась входная дверь.

– Даже если и так! – резко ответил ей Даан. – Я всё равно вас всех переживу! С этим фактом вам придётся смириться, ведь любые запасы аромата рано или поздно иссякнут! Вы ещё пожалеете об этом разговоре, Шёнблом, когда на коленях приползете умолять меня о помощи!

Входная дверь с грохотом захлопнулась.

Судорожно сглотнув, я посмотрела на мальчишек. Где-то в животе у меня шевельнулось нехорошее чувство. Даан знал куда больше, чем мы изначально предполагали, и всё-таки отказался нам помогать. Чего он вообще хотел добиться своим приходом сюда? Он же был вынужден уйти ни с чем!

Матс толкнул меня в бок. Теперь снизу до нас доносилось множество голосов. Нескольких человек даже было видно, и я отшатнулась от перил, чтобы они меня не заметили.

– Начнём! – сказала баронесса.

Голоса, постепенно удаляясь, стихли.

Матс указал на лестницу, и я молча кивнула ему в ответ. Нужно было спуститься, хотим мы того или нет. Вот только как это сделать, чтобы нас не застукали в ту же секунду, я пока не понимала. Когда мы осторожно подошли к помпезной лестнице и посмотрели вниз, сердце у меня колотилось как бешеное. Там всё сияло и блестело – люстры, канделябры и даже паркет.

Не успела я поставить ногу на верхнюю ступеньку, как в холле вдруг раздались чьи-то быстрые шаги. Мгновенно отшатнувшись, мы пригнулись. По холлу торопливо прошла женщина в чёрном платье с белым фартуком. С ума сойти – она была одета в точности как горничная из старых фильмов! Свернув в один из многочисленных коридоров, она исчезла так же быстро, как и появилась.

Мы замерли на случай, если женщина сразу пойдёт обратно, но всё было тихо, и мы, набрав в лёгкие побольше воздуха и не дыша, поспешили спуститься вниз.

В холле нам сразу бросилась в глаза высокая дверь, поэтому догадаться, куда вдруг пропали все люди, не составило труда. Мы подкрались к ней поближе, и я улыбнулась, заметив, что она была не заперта, а лишь неплотно прикрыта. В нос мне ударил землистый запах. Бенно тут же поднял на меня глаза – в его взгляде ясно читалось отвращение.

За дверью о чем-то спорили. До наших ушей доносилось множество голосов, были тут и громкие крики, и раздраженное ворчанье. В этой какофонии я сразу выделила знакомый голос баронессы – и ещё один. Его я тоже узнала: он, вне всяких сомнений, принадлежал Виллему. Внутри у меня всё похолодело. Выходит, всё обстояло именно так, как мы и думали: Виллем был заодно с «вечными».

И всё же... Что-то тут не клеилось. Голос Виллема звучал так, словно он пытался защищаться и оправдываться. Баронесса же громогласно негодовала, и её слова, разносясь по дому, едва не сотрясали стены.

– Ненавижу! – бушевала она. – Стареть – это совершенно неприемлемо! Неприемлемо! – Она на секунду смолкла, а затем продолжила: – Как и большинство из нас, в последнее время я была вынуждена сильно сократить дозировку аромата. И вот что с нами стало буквально за несколько недель! Если так будет продолжаться, мы все превратимся в дряхлых стариков! – Баронесса сделала ещё одну многозначительную паузу. – От всего этого, – продолжила она, – Сирелл де Ришмон тоже будет не в восторге!

В эту секунду за дверью стало совершенно тихо, словно помещение вмиг опустело. Я даже забеспокоилась, как бы там не услышали наше взволнованное дыхание. Я строго-престрого посмотрела на Бенно, словно бы говоря: «Не вздумай сейчас даже пикнуть!»

Осторожно прильнув к дверной щёлке, я заглянула внутрь и увидела потрескивающий в камине огонь, ковры с толстым ворсом на полу и тёмные обои на стенах. В центре зала располагался большой стол, за которым и собрались «вечные».

Сама баронесса в поле моего зрения не попала – должно быть, сидела где-то на дальнем конце стола. Впрочем, мне сразу бросилось в глаза, что все люди в этом помещении были одеты точно так же старомодно, как и хозяйка дома в нашу первую встречу. Мужчины с нелепо подкрученными кверху усами были облачены в строгие сюртуки с жилетками. А некоторые из них были даже с моноклем! Не покажи мне мама прошлой зимой в музее этого предка современных очков, я бы даже не поняла, что это такое.