(Не)добрый молодец: Зимогор (СИ) - Птица Алексей - Страница 26

Встать он не успел. Чёрное тело очередного шакала прыгнуло на него сверху, заставив подставить под клыки левую руку.

— Грххх, грххх, — давясь от злобы, шакал терзал рукав серого армяка и толстой домотканой рубахи. Кинжал пронзил незащищённое шерстью пузо, выйдя из спины наружу. Шакал завизжал и уступил место следующему, что пытался добраться теперь до горла.

Так Вадим и барахтался вместе с кучей визжащих шакалов, что рвали на нём одежду и хватали за ничем не защищённые участки кожи. Оставляя после себя неподвижно лежащие трупы или воюющих и скулящих раненых зверей, он катался по земле, отчаянно сражаясь за собственную жизнь.

Он и сам стал на время зверем, яростным, хитрым и изворотливым зверем, бившим в самые уязвимые точки и наверняка. Вадиму некогда было ни скулить, ни визжать, ни плакать, ни ругаться, он просто боролся за свою жизнь. А бороться становилось всё труднее и труднее.

Левая рука оказалась буквально изжёвана клыками диких зверей, и оторванный рукав уже не прятал это кровавое месиво, да и всему остальному телу тоже изрядно досталось. Даже лицо ему покусали, а часть щеки болталась на лоскуте кожи.

Шакалы, не имея возможности разорвать горло скопом, хватали его за ноги, за руки, за бока. За всё остальное, до чего могли достать. Но и их ряды таяли, неся смертельные потери… И вот, наконец, последняя тройка признала его победителем и, поджав свои куцые хвосты и скуля, как слабые щенки, убралась с поля боя, метнувшись в сторону лесного чёрта.

Вадим поднялся и, сжимая обеими руками оружие, прихрамывая, направился к нему же. Вид парня представлял собой ужасающее зрелище: одежда висела клочьями, из многочисленных ран от укусов текли чуть ли не потоки крови, стекая по лохмотьям и струясь по открытым участкам кожи. Разорванная клыками шакала щека демонстрировала красное мясо, делая парня похожим на экспонат анатомички, но его руки твёрдо держали рукояти клинков.

Сказать, что он боялся мистического чёрта? Двадцать первый век несколько нивелировал пиетет перед загадочным и необъяснимым. Нет, он не боялся, а принимал окружающую реальность как данность, а чёрта — как очередного противника и супостата, как вражину, что хочет лишить его жизни. И какая разница, был перед ним человек или животное, зомби или неведомая досель сущность? Где-где, а в бою главное — победа! Это не игра, где можно обойтись участием.

Чёрт его ждал, не выказывая признаков страха.

— Силён ты, человек, силён, но всё равно слаб. Недолго проживёшь, а может, бешенством заболеешь. Выбор не богатый, но выбор за тобой.

— Я подумаю.

Вадим всё же решил, что нужно выпить зелье, что дала ему ведьма, раны оказались слишком серьёзные.

Не обращая внимания на «козла», он вернулся к поваленному дереву, выдернул свой мешок (благо, его стволом не придавило!) и достал флакон с зельем здоровья. С лихим хлопком вылетела пробка, и содержимое отправилось внутрь тела. Полегчало, но не сразу. Кинув обратно пустой флакон, Вадим подхватил мешок, надел на плечи и направился в сторону гигантской сети, туда, где недавно исчезла мышь.

— Стой, мы с тобой ещё не закончили разговор! — чёрт с недоумением смотрел на наглого человека.

— Пошёл ты…

Вадим повернулся спиной и последовал дальше, размышляя про себя. Может, он и смог бы убить фавна, а может, и нет. Скорее всего, что нет. Сбежит же, тварь. Какой вред может нанести ему Манту? Три оставшихся в живых шакала, поджав хвосты, спрятались за фавна. Эти лишь в толпе бойцы. Магией ударит или волшебством? А может, копытами в спину? Сомнительно.

Это ведь координатор мистического мира, а не боец. Бойцы все сдохли, а координатор пока ещё живой. Да и хрен с ним, тут бы самому не сдохнуть от сепсиса. Лекарство Вадим принял, значит, должен выжить. Ведьма вряд ли делала его только от потери крови, скорее всего, всё лечение в комплексе, от всякой заразы. Выпил лекарство он здесь в старом лесу, начало оно своё действие тоже здесь, тогда чего переживать?

Провожаемый растерянным взглядом чёрта, Вадим почти дошёл до границы, как возле него будто из-под земли возникла рысь. Она мурлыкнула, мягко коснулась его лапой и прыгнула вперёд. Белозёрцев шагнул за ней. На какое-то мгновение ему показалось, словно он прорывается сквозь тонкую плёнку, как это ощущение исчезло. А на руке, в области локтя, загорелось маленькое коричневое пятнышко, быстро принявшее форму затейливой руны, что осталась на его коже навсегда.

Они ещё некоторое время шли поодаль друг от друга, пока рысь, несколько раз свернув, не перекинулась обратно в девушку.

— Ну, что, Зимогор, я выполнила условия нашего договора.

— Согласен, Роса, но почему ты не пришла мне на помощь?

— У нас нет на то договора, чтобы я тебя защищала. Ты должен защищать себя сам, ты же воин.

Вадим нехотя кивнул, соглашаясь. Аргумент был убийственным, и это стоило признать.

— А я не умру от бешенства?

— От бешенства — нет. Ты же выпил зелье, оно от всего, в том числе и от «злой» слюны. Ты не заболеешь, можешь не беспокоиться. Ну, что же, наши пути расходятся, мне надо бежать назад, а тебе идти вперёд. Куда ты хочешь идти?

Вадим нахмурился, думая, как поступить лучше. Идти в Калугу далеко, да и дорога чревата неизвестностями, и одному идти тяжело. Нужно, пожалуй, возвращаться обратно и убеждать стражу пропустить его в Козельск, и им это будет выгодно, и ему не одиноко.

— Я пойду обратно в Козельск. Шакалы славно подрали меня, один до Калуги не дойду, да и, наверное, нет пока в этом смысла.

— Как знаешь, — пожала плечиком Роса, — тогда мы с тобой расстаёмся. Тебе в ту сторону, — махнула она рукой.

Вадим кивнул, немного замешкался под пристальным взглядом девушки и, наконец, произнёс.

— Роса, я отдал последний золотой ведьме. А это подарок тебе! — и он протянул найденное в кошеле тонкое колечко. — Спасибо, что ты была рядом.

Глаза девушки, до этого внимательно смотревшие на парня, на краткий миг вспыхнули огромной радостью. Не удержавшись, она шагнула к Вадиму, лизнула его в щёку и тут же отпрянула. Вадима обдало жаром девичьего тела и природной силой. Всё в нём на краткий миг вспыхнуло, но тут же угасло, он был изранен, да и не мог не понимать, что их отношения всего лишь иллюзия.

Может быть, всё это ему только снится или вообще морок. И он, внезапно сделав шаг, очнётся и всё забудет. Всё может быть. Но, вопреки собственным мыслям и здравому смыслу, он всё же сделал шаг навстречу. Роса быстро отстранилась.

— Спасибо! — Роса заколебалась, стоит ли дарить человеку большее, но тот уже и сам всё понял.

— Прощай! — отозвался Вадим и, нахмурившись, зашагал в ту сторону, куда указала Роса, в сторону Козельска. Ему было плохо, очень плохо, но у него не было другого выхода. Не хотелось жить, не хотелось существовать, не хотелось куда-то идти и что-то делать. Ничего не хотелось…

Но он шёл, упорно брёл, механически передвигая ноги и заставляя себя не реагировать на боль, поставив перед собой пока одну, весьма незначительную, но цель: ему нужна вода.

Много воды, чтобы помыться, чтобы смыть с себя всё дерьмо. Кровь, пот, слезы, что редкими крупными каплями стекали по лицу и щипали свежие раны. Он не успел ничего приобрести, но многое потерял. И эти потери нужно было выдержать, нужно идти вперёд, не обращая внимания на боль, страх и отчаянье! Нужно вырваться из этого подлого мира и вырваться навсегда и забыть всё, как страшный сон. Надо вырваться, вырваться. И он шёл, шёл и шёл…

Роса стояла и смотрела ему вслед.

— Меня зовут Роксолана, — еле слышно прошептала девушка ему в спину, но он не услышал её, занятый своими мыслями. Роса сморщила носик, сердце защемило так сладко. Зимогор расстроился. Глупое прозвище, что дала ему ведьма, не нравилось Росе. Зимогор — это путник, бродяга, скиталец, и Ва-дим не похож на него, скорее он походил на наивного чужака, а не скитальца. И ей хотелось ему помочь и даже оказаться с ним рядом.

Да он человек, а она оборотень, он должен стать сильнее и физически, и духовно, и тогда у него появится шанс завоевать её любовь. Ведь полюбила же её мать незнакомого воина, сможет полюбить и она. Но ей нужен спутник жизни, что будет на равных с ней, а не слабее. Пока Вадим таким не ей не казался.