Собственность тирана - Сова Анастасия - Страница 10

– Это мне на память, – будто отвечает на немой вопрос мой мучитель.

Вздыбленная плоть дергается. Окружающая обстановка добавляет остроты. Между ног становится влажно, когда я думаю о том, как порочно и грязно выглядит все со стороны. О том, что представляет водитель и как он, наверное, тоже возбудился.

– Ну же! – обращается ко мне бандит. Он нажимает на «плей».

Проводит бархатистой головкой по моим сжатым губам.

– Открой рот.

Рассудок становится мутным. Это от страха. Инстинкт самосохранения. А я очень, очень сильно хочу жить.

Потому вбираю головку в рот и медленно посасываю. Ласкаю языком. Почти не отдаю себе отчета в том, что делаю.

– Быстрее… – хрипит мужчина, прижимая мой затылок ладонью.

Потом оттягивает мою голову назад, снимает с себя, чтобы посмотреть на мое раскрасневшееся лицо и влажные губы. А затем снова опускает на член и заставляет сосать, пока не кончает. Пока не наполняет мой истерзанный рот своим семенем.

Закашливаюсь, когда бандит отпускает меня.

– Я тебя ненавижу! – выпаливаю, даже не пытаясь больше сдержать слез отчаянья.

– Так будет только приятнее ебать тебя, – ровным голос сообщает он мне, но я впервые улавливаю в его тоне нотки презрения. – Марат, дай салфетки.

Водитель тянется к бардачку и достает оттуда небольшую упаковку. Передает нам, и бандит протягивает эту пачку мне.

– Приведи себя в порядок, Бельчонок. Сегодня нам предстоит встреча с одним очень известным человеком. И он должен за тебя порадоваться.

Глава 14

Дана

Четыре недели назад

– Это что такое? – визжу как сумасшедшая.

– Лат-те… – заикаясь отвечает служанка, и я вижу испуг в ее глазах.

Правильно, пусть боится! Не думаю, что она останется работать здесь после того, что сделала.

– С чем оно? – язвительно спрашиваю я, стараясь не закипеть раньше времени.

Но я уже киплю! Еле сдерживаюсь, чтобы не разорвать на части эту тупую дуру!

– Ко-фе и м-молоко, – в ответ еле слышно.

– Какое молоко? – сцепляю зубы. Я не пью молоко! Я не пью долбанное молоко!

– О-обычное. К-коровье.

– А я просила кокосовое! Я пью чертово латте с чертовым кокосовым молоком!

Мое терпение реально теряется. А голос почти непохож сам на себя.

Почему я должна страдать из-за того, что прислуга в нашем доме бесконечно тупая и не может запомнить простых вещей?

– П-простите, – всхлипывает девчонка.

– Простите? Просто простите? На! – выплескиваю уже остывший кофе прямо на нее, обливаю всю форму. – Сама пей, тупица!

Девушка закрывает лицо руками и начинает плакать.

Закатываю глаза. Она же сама виновата. Сделала бы все как надо, я бы и слова не сказала!

– Что здесь происходит? – в гостиной появляется папа. Вид у него недовольный. Но так часто бывает, я уже и не обращаю внимания.

– Вот, полюбуйся! – говорю ему. – Я просила кофе на кокосовом молоке, а она… – даже не договариваю. Просто выдыхаю. Мне нужен мой кофе! Я хочу свой кофе!

– Ты хоть понимаешь, что могла обжечь ее?

– Что? – от недоумения у меня изо рта вырывается смешок. Он что, на ее стороне?

– Она мне кофе принесла с коровьим молоком, пап! Я ее по голове должна была погладить?

– Простите, мою дочь, – отец подходит к нерадивой служанке и касается ее плеча. – Я обязательно компенсирую вам все неудобства.

Чего? Он в своем уме вообще? Мы за что зарплату обслуге платим?

– Идите, переоденьтесь, и можете проезжать домой.

– Спасибо, Станислав Григорьевич, – пищит девушка, всхлипывая.

Она спешит удалиться, а я с негодованием смотрю ей вслед. Это как вообще? Как, блин?

Более того, я осталась без кофе! Папа сейчас сам пойдет его варить!

– Папуль, ты нормальный? – уточняю с усмешкой в голосе, но, на самом деле, мне не смешно.

– Замолчи! – рявкает он на меня. Впервые в жизни.

И я вытягиваюсь по стойке смирно от испуга и неожиданности и обиды за себя.

– Папуль?!

– Мне это надоело, поняла?! Вот ты у меня где сидишь! – отец сжимает ладонью свое горло.

Я не нахожусь, что ответить. Шок. Папа поднял на меня голос. Впервые.

– Вчера тебе неправильно заправили постель, позавчера разводы оставили на машине после помывки, а ты в порыве гнева снесла зеркало. Дальше что? Я столько людей из-за тебя уволил!

– А в чем я, прости, виновата? – искренне не понимаю. Пытаюсь врубиться, но не выходит! – В том, что кто-то не умеет выполнять свою работу?

– А ты? – внимательный взгляд отца очень меня пугает. – Что умеешь ты?

Не отвечаю. Только часто дышу, высоко вздымая грудь. Его претензии ни в какие ворота!

– Тебе девятнадцать лет, Дана! Ты окончила школу, а в университет идти не захотела. Все, чем ты сейчас занимаешься – прожигаешь жизнь!

– Я могу себе это позволить! – выпаливаю.

– Да что ты говоришь? – Отец выставляет перед собой ладонь и начинает загибать пальцы: – Шмотки тебе покупаю я, рестораны оплачиваю тоже я, за обслугу плачу я, даже тусовки твои сраные проходят за мой счет! Ты хоть представляешь, сколько бабла мне пришлось заплатить, когда твои обдолбанные дружки разнесли несколько витрин в ресторане?

– Ну, так не я же! – возмущаюсь. Вот последнее было реально не заслуженно.

– Что у вас здесь случилось? – голос старшего брата поселяет внутри меня облегчение.

– Егор скажи ему! – молю его. Понимаю, что поможет – братишка души во мне не чает. Папа, как я думала, тоже.

– И это я уже молчу о твоих откровенных нарядах! Я уважаемый человек! Меня в стране все знают! А моя единственная дочь, вырядившись, как шалава, шляется по клубам и вообще ничего не хочет делать!

– Егор! – взвизгиваю. Он должен это остановить! Папу уже заносит. Сильно заносит!

– На самом деле, отец прав, Дан.

– Что?

– Тебе пора взяться за голову. Хотя бы пойти учиться.

У меня глаза на лоб лезут оттого, что сейчас произносит мой брат. Впервые в жизни он не на моей стороне. От шока задыхаться начинаю.

– Я хотела! Предлагала ему!

– Что ты предлагала? – рявкает папа. – Чтобы я купил тебе диплом? Это? У тебя ветер в голове! Ты вообще ни о чем не думаешь! Что будет, девочка моя, если денег вдруг не станет?

– Как это не станет? – на полном серьезе недоумеваю.

– А вот так!

– Пап, не неси чушь! Ты завелся на пустом месте! – напоминаю ему.

– На пустом месте? – кричит отец, срывая горло. – На пустом месте, блядь?!

– Что она опять натворила? – вздыхает Егор.

– Тебе список только за сегодня дать или вообще?

– Пап, успокойся! – брат, кажется, начинает волноваться за папу.

– Сегодня ты вылила кофе на Леру, – ее Лера, оказывается, звали?! – На прошлой неделе вылила ведро с грязной водой на голову другой девушке, разбила зеркало в машине, я тебе ее, между прочем, купил только неделю назад! Напомнить, как в прошлом году ты сбила на пешеходном переходе старушку?

Нет, это уже выше моих сил!

– Остановись! – прошу я.

– Напомнить, что ты тогда сказала? – не унимается отец. Егор трет лоб и раздувает щеки.

– Не надо! – огрызаюсь. Я все помню, и до сих пор не считаю себя виноватой. – Та вонючая бабка жива-здорова, и я вообще не вижу смысла это припоминать!

– Знаешь, что? – к этому моменту папа становится таким красным, что может посоперничать с любым, даже самым спелым помидором. – Я лишаю тебя всех денег!

– Пап?! – одновременно восклицаем мы с братом.

Испуг становится таким сильным, что меня обдает жаром. Сильно. Сразу по всей поверхности тела. Как это лишает денег? Я не смогу без денег!

– С этой самой минуты, поняла меня?!

– Папуль?! – из моего пересохшего рта сейчас выходит только взволнованный шепот.

– Может быть тогда ты начнешь ценить других людей? Ценить работу? Деньги, в конце-концов?

– Отец, давай, обсудим, – предлагает Егор, но даже я понимаю, что бесполезно. Станислав Тихонов из тех, кто держит обещания, и это я знаю точно.