Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие (СИ) - Булаев Вадим - Страница 33

«Товарищ, будь бдителен! Не забудь у тёти проверить паспорт и взять домашний адрес. Возможно, пригодится. Она к нашему подозреваемому/потерпевшему неровно дышит. Чёрт знает куда попёрлась проведать одинокого мужика. Послушай, о чём говорить станут.»

Поведение Евгении Вячеславовны полностью соответствовало написанным выводам, выражаясь в сопровождавших всю поездку продолжительных вздохах, отсутствующем взгляде в окно да регулярных прикладываниях платочка к глазам.

И каждый раз, победив очередные слёзы, она проверяла в зеркальце внешний вид, а перед больницей вообще, словно взбеленилась, крайне придирчиво изучая собственное отражение.

Всю эту пантомиму инспектор наблюдал через зеркало заднего вида. Спасибо водителю, отрегулировавшему его так, что даже передний пассажир мог частично обозревать заднее сиденье.

***

— Одиннадцатая палата, — сообщила постовая медсестра. — Врач скоро подойдёт.

Такой любезной её сделала продемонстрированная Сергеем протокольная морда, помноженная на умелые уговоры и чисто правоохранительные замашки. Печать инспектор посчитал необходимым приберечь для крайнего случая, не запугивая персонал раньше времени.

Тем более, Антон Андреевич отлёживался в обычной, доступной для посещений травматологии, благополучно избежав реанимации с её драконовскими ограничениями.

Коридор, вдоль стен слоняются горемыки различных степеней увечности, запах лекарств, палата. Справа у двери — человеческая отбивная на койке. Лицо распухшее, сине-фиолетовое, с прожелтью. Вместо глаз — щёлочки, вместо губ — вареники со стежками хирургической нитки. Уши и выше, по макушку — в бинтах. Одеяло натянуто до подбородка.

— Антон Андреевич, — ошарашенно протянула женщина, всплеснув руками. — Вы ли это?

В щёлочках промелькнуло узнавание, уголок рта искривился в подобие улыбки.

— Я.

Звук дался избитому с трудом, превратившись из согласного признания в нечто шипящее, смазанное болезненным усилием. С таким не пообщаешься. Он просто не сможет. Разве что написать...

Идея с текстовым общением повисла в воздухе — ладони мужчины прятались под одеялом, потому их состояние оставалось загадкой. Скорее всего, тоже пострадали. Когда человека избивают — рукам всегда достаётся.

— Как же это вас... — стандартно начала Евгения Вячеславовна. — Да что же это творится...

Ближайшие пять реплик женщины инспектор был готов предсказать с вероятностью в восемьдесят процентов. Обычный набор положенных причитаний, повторяемых в разных интерпретациях особами, склонными принимать всё близко к сердцу.

Абстрагируясь от жалостливых формулировок, он сконцентрировался на лежащем, отмечая, что тот на него не смотрит. Сомневаясь, сдвинулся в сторону, ловя любое движение в опухших от гематом глазах.

Нет, таращится на посетительницу, словно загипнотизированный, и это очень удивляло.

Потому что на койке лежал колдун. Или ведьмак.

(*) Медвежатник — взломщик сейфов

Глава 10 Лирическая история

Инспекторы, по роду деятельности, лично знали всех более-менее серьёзных колдунов с ведьмаками в области и, частично, за её пределами. А те знали Иванова и Швеца.

В подавляющем большинстве народ это был позитивный, в меру пьющий и контактный. То ли профессиональное умение долго возиться с колбами и ретортами вырабатывало в них здоровый философский настрой, то ли понимание возможностей Департамента заставляло эту публику мирно уживаться с надзирающими органами.

Кто его разберёт? Однако, мужская половина колдовского племени считалась наименее проблемной и наиболее спокойной.

И всё бы ничего, но конкретно этого типа Сергей видел впервые. Тот тоже его не узнавал, иначе бы хоть чем-то, да выдал себя.

Аура Антона Андреевича, весьма сильная, сообщала о недюжинных базовых способностях, а её цвет, спектрально близкий к светлому, намекал на соблюдение определённых правил, принятых среди законопослушных обывателей.

Отпричитав положенное, торговка пирожками принялась обустраивать быт своего соседа по бизнесу. Поправила подушку, извлекла из сумки пару груш, припасённых для больного, стыдливо убрала их, осознав неуместность подобной пищи для человека с распухшим лицом, долго распиналась про бульон, который она обязательно сегодня сварит и завтра привезёт, крохотными шажочками фланировала вдоль постели, высматривая непорядок в одеяле и прочем белье.

При этом всё общение шло на «вы», что, наверное, позабавило бы инспектора, если бы не трогательная искренность в каждом движении Евгении Вячеславовны.

Она действительно была неравнодушна к тёзке напарника, но не знала, как это сказать напрямую. Или, по старым правилам воспитания, ждала первого шага со стороны мужчины.

Антон Андреевич лежал ни жив, ни мёртв, благодарно водя зрачками вслед за хлопочущей женщиной, и изредка жмурился от стыда за свой внешний вид.

Разговор у них не клеился. Торговка неумело задавала одни и те же вопросы о самочувствии; избитый, по больше части, мычал, бодрясь изо всех сил.

Про инспектора они и не вспомнили, полностью поглощённые друг другом, а Серёга украдкой вышел в коридор, чтобы выяснить, когда пациент сможет нормально общаться.

— Придётся подождать, — без конкретики ответил лечащий врач. — К концу недели должен разговориться.

Далее эскулап разразился потоком медицинских ребусов, сводящихся к банальному: «Отстань от старичка. Ему и так досталось.»

С самочувствием Антона Андреевича парень поделать ничего не мог, потому дождался труженицу пирожковой промышленности, с долгими уговорами запихнул её в ожидающее такси и отправил домой, заранее оплатив проезд.

Возвращаться к пенсионеру с особыми талантами он не видел смысла. Тому ещё лежать и лежать, подбрасывая в утку работы санитарам.

Набрал Швеца.

— Я в квартире у нашего торговца. Подходи... — навигатор обозначил, что к упомянутой в адресе пятиэтажке добираться не так уж и далеко.

— Скоро буду.

***

Дверь щёлкнула замком, впуская инспектора. Швец без стеснения включил свет.

— Чувствуй себя как дома. Хозяин не скоро появится.

— Я в курсе, только что от него. Бревном лежит. В сознании, но говорить ему пока нечем. Сильно избит. У тебя какие новости?

Освоившийся в чужом жилище, Антон прошёл на довольно современную кухню, попутно интересуясь о чайных предпочтениях напарника.

— Наш человек, — довольно сообщал он. — Чаю шесть сортов держит. Все штучные, из дорогих... Чёрный, зелёный?

— На твой выбор, — проследовал за ним Серёга, даже не подумав осуждать призрака за самоуправство.

Они здесь по работе? По работе. Хозяин бы им чаю предложил? Скорее всего. Человек он, по первому впечатлению, неплохой. А если бы запамятовал, так они бы сами попросили. С улицы чайку — самое оно.

Как следствие — можно считать прелюдии опущенными и сразу воспользоваться предложением, не напрягая владельца ухаживанием за гостями.

— В общем, побывал я у участкового, — призрак расставил чашки, насыпал заварку. — Почитал бумаги. Их там мало. По сути — ничего интересного. Неизвестный или неизвестные побили дедушку. Без свидетелей и догадок, кто это мог сделать. Опросить его не получилось по объективным причинам. Конец.

Электрический чайник, вскипев, отключился. Антон захлопотал, разливая кипяток и воспитанно протирая взятой с мойки тряпочкой случайно пролитые капли.

— Совсем конец? — усомнился Иванов.

— По материалам в полиции — да. Но в целом — нет. Я после участкового в больницу отправился, где каратисты отдыхают. С моими способностями это на раз-два. Всё равно ты в такси через половину города трясся.

— И как они?

— Больше шума, чем ущерба. Здоровые лоси. Уже по коридорам наперегонки бегают. Поговорить с ними я не смог, там мамки, папки и вообще, народу полно. Однако кое-что занимательное у врача узнал. Получилось с ним парой слов переброситься... У-у-у! Вкусно! — сослуживец отхлебнул из чашки, блаженно улыбнулся. — В день нападения, вечером, на улице собрались разные люди, общим числом восемь человек. Мужчины, женщины и девочка лет десяти. Стояли, смотрели на окно палаты. Их родня заметила, когда первую партию апельсинов для скорой поправки принесла. Позвали персонал, те вызвали охрану. Секьюрити вышли, поинтересовались, что за несанкционированный митинг, а в ответ — тишина. И рожи такие... каменные.