Художник моего тела (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 44

И все же то, как он смотрел на меня, заставляло меня чувствовать себя самым могущественным существом в мире.

Потирая рот, Гил покачал головой, как будто все еще не мог поверить, что это было на самом деле. Его рука опустилась на член. Прикусив губу, он сжал свою эрекцию, гордый и заключенный в нижнее белье.

― Я мечтал об этом, ты знала? Я столько раз мечтал трахнуть тебя.

Я не двигалась, тяжело дыша, когда его большие пальцы зацепились за боксеры и стянули их вниз.

Его рот скривился от сожаления.

― Мне снились кошмары о том, как я теряю тебя... Ненавижу себя за то, что ушел.

Мое тело вспыхнуло горячим желанием.

― Тебе не нужно было уходить.

― Я сделал это. ― Он опустил голову, когда его член вырвался на свободу, твердый и длинный.

― Это не имеет значения. Теперь мы вместе.

― Нас не может быть. ― Его голос дрогнул. ― Я не должен этого делать. У меня, блядь, должно хватить сил не делать этого.

― Может, ты и прав. ― Я сглотнула. ― Но у тебя нет выбора. У нас нет выбора. ― Еще один оргазм закручивался, горячий и влажный, только при виде раздевающегося Гила. Его ненужные боксеры соскользнули до лодыжек, только чтобы быть отброшенными, и чтобы присоединиться к его ботинкам и носкам.

Долгое мгновение он не двигался. Как будто боялся, что я осужу его и не захочу.

Меня охватил ужас, что он остановит это. Что какой бы свободы Гил ни обрел благодаря алкоголю, нам недостаточно, чтобы покончить с этим.

Но затем он сократил расстояние между нами. Два быстрых, решительных шага, даже когда осуждение нарисовало его лицо.

― Черт, я хочу тебя. ― Он наклонился и захватил мои щеки, целуя меня.

Вместо того чтобы принять поцелуй, я оторвала свое лицо. Моя рука дрожала, когда я потянулась к его члену и притянула его ближе.

Гил хмыкнул и наткнулся на меня.

Его рот открылся, чтобы заговорить.

Но было уже слишком поздно.

Его бархатистый жар был спусковым крючком для моего самоконтроля.

Мои губы обхватили его кончик. Я села повыше на колени, сжимая его горячую длину рукой. Мои пальцы сжались крепко и неумолимо, не спрашивая разрешения — точно так же, как он сделал со мной.

Гил владел мной. Попробовал меня на вкус. Контролировал меня.

Теперь моя очередь.

Мои глаза скользили по бороздам и холмам его живота, пока я не встретилась с ним взглядом. Гил вздрогнул, когда я толкнула его в рот. Зимний мороз в его глазах вспыхнул, как лесной пожар, намекая, что то, что я приняла за раздражение и гнев, на самом деле было жестко обузданной потребностью.

Он прятался за железной волей.

Не поддавался побуждениям, которые били его, пытаясь подчинить ― побуждениям между нами. Побуждения, которые всегда были там, несмотря на наш характер.

Я снова погладила его, глубоко посасывая.

Его голова откинулась назад, и его пальцы запутались в моих волосах. Он не просто держал меня крепко, он потянул меня вперед, вдавливая все больше своего члена в мой рот.

Все внутри задрожало. Моя влажность была бы неловкой, если бы я не знала, что Гил хотел меня так же сильно, как я хотела его. Я знала это по напряжению в его мышцах, по стону в груди, по ярости в его пальцах.

Я открылась шире, посасывая его объем. Мой язык скользнул под него, когда мои пальцы обвились вокруг.

Я осмелилась поскрести зубами по чувствительной плоти, проверяя его.

Гил толкнулся в меня, откидывая мое тело назад. Слезы наполнили мои глаза, когда его дикое ворчание заставило мои внутренности сжаться от пустоты.

Сосание его члена заставляло меня чувствовать себя сильной. Но я нуждалась в нем внутри себя. Иначе сойду с ума и никогда больше не смогу функционировать.

Сжав ноги вместе, я покачала головой, когда моя разгоряченная плоть заставила меня застонать. Моя челюсть болела от его размера, слюна стекала из уголка моего рта, когда я продолжала поклоняться ему.

― Блядь... ― Гил толкнулся сильнее, когда отчаянное желание кончить сжало его бедра, и соленый вкус освобождения стал сильнее. Он потянул меня за волосы, его глаза были плотно закрыты, а его член предупреждающе зашевелился.

Я хотела заставить его распадаться. Кончить, чтобы у меня был хоть какой-то шанс понять его. Я ринулась ублажать его, засасывая еще глубже. Крепко сжав губы, поглаживала его, в массировала слюну в его жар.

Гил ахнул, отшатнувшись, когда его задница сжалась под моей свободной рукой.

― Прекрати. Черт. ― Он схватил свой член, прижимая большой палец к кончику, как будто делал все возможное, чтобы предотвратить оргазм.

Его глаза крепко зажмурились, а тело содрогнулось. Он склонился надо мной, тяжело дыша и напряженный.

Я ждала.

Боролась с желанием погладить себя и облегчить пульсирующее второе освобождение. Изо всех сил старалась не быть поглощенной самим образом голого Гила с его членом в руке.

Время странно тикало, мое сердцебиение прерывалось, когда Гил медленно выпрямился и возвышался надо мной. Его лицо было в ярости, глаза сверкали, член торчал из его великолепно поврежденного тела.

Я хотела запечатлеть этот момент. Чтобы запомнить это навсегда.

Потому что кто знает, увижу ли я его когда-нибудь таким снова.

Моя рука сама по себе переместилась между ног. Я застонала, когда коснулась себя, дразня пульсирующую потребность в большем.

Внимание Гила переключилось на мое лицо. Его лоб нахмурился, а грудь поднялась и опустилась.

― Господи, ты действительно хочешь, чтобы я умер.

Я облизнула губы.

― Ты мне нужен.

Наши глаза встретились, и порочность секса сменилась нежностью любви. Гил напрягся. Затем покачал головой. Он выглядел так, словно скорее вырвал бы себе сердце, чем прикоснулся ко мне в гневе.

Но затем тучи снова сгустились, толкая его в темноту, ― место защиты от боли.

Что бы это ни было, это не было занятием любовью.

Здесь было темнее.

Гил проглотил нежные слова и набросился на меня.

― Встань на четвереньки. ― Рухнув на колени, он развернул меня, пока я не уперлась в четыре точки. Он намеренно отвернулся, чтобы не видеть, как мне не все равно. Не нужно было бороться с нескончаемой связью, которую мы разделяли.

Я поняла.

Я согласилась.

Я хотела.

Его руки ласкали мой позвоночник и задницу, массируя меня, раздвигая меня. Его прикосновение скользнуло по моей татуировке и шрамам.

― Эти чертовы чернила. Эти ужасные шрамы. ― Его пьянящий стон заставил меня вздрогнуть, когда он провел носом по моей спине. — Думать о том, что тебе больно... ― Его зубы сжались, заставляя замолчать все, что он хотел сказать.

Его пальцы продолжали гладить мою татуировку, пробегая по совиному оперенью и страусовым перьям. Его прикосновение не было нежным, скорее, как огненное клеймо, сдирающее с меня кожу заживо.

― Ты не в безопасности со мной, ― прошипел он. ― Я подвергаю тебя опасности. ―

Мои зубы оскалились в отчаянии, откидываясь назад в его контроль.

― Мне все равно.

― Мне не все равно.

― Просто закончи это, Гил. ― Стиснув все тело, заставила себя умолять. ― Пожалуйста.

― Скажи мне остановиться. ― Его дыхание обжигало мою спину, когда он встал позади меня. ― Пожалуйста, боже, скажи мне остановиться. ― Его бедра встретились с моими. Его жар обжег меня. Его член прижался к моей заднице, когда он схватил меня за бедра и провел своей длиной по моей щелке. ― Скажи мне. Блядь, скажи мне. ― Я наклонила голову. И вонзила пальцы в пол, качаясь назад в него.

― Не буду.

― У меня нет презерватива

― Я принимаю таблетки. ― Гил выругался себе под нос. ― Я ни с кем не была... очень давно. ― Мое сердце сжалось.

― И я тоже. Я... не буду подвергать тебя риску. ― Его зубы жевали слова, как будто разговор становился все труднее и труднее.

― Я тоже. ― Я снова покачнулась, задыхаясь от искушения, что он так близок к тому, чтобы взять меня.

― Утром ты пожалеешь об этом. ― Он застонал, отстраняясь и выравнивая свой член с моим входом. ― Я пытался предупредить тебя. Жаль, что ты, блядь, не слушала.