Проклятый наследник 2 (СИ) - Афинский Владислав - Страница 42

— Что делает Харольд? Он один из сильнейших магов нашей школы, — спросил Хемон, глядя как за окном перемещается шар света: это страж проходил по улице, неся в руке фонарь.

— Он не желает нам помогать. Но он нас и не сдал, раз мы все не в тюрьме.

— Думаешь он предатель?

— Я думаю он по натуре своей простолюдин. Не хочет принимать решения, потому что боится ответственности.

— Значит мятеж ему не нужен?

— Если и нужен, то меньше других. Вон, Альвира желает выступить на стороне короля-колдуна. Зуб даю, она уже подбила учеников из своей группы, они поддержат его интервенцию.

— Появление военных сил другого государства будет расценено как объявление войны.

— И что наш король сделает? Он за своей дочерью даже не уследил! — в сердцах воскликнул молчащий до этого Верон, поставив кружку с элем на стол и положив рядом вторую руку, но уже без кисти. — Чёртовы мятежники… чёртовы короли… будь всё трижды проклято!

— Тише, Верон, нас услышат.

— Нет! Не буду тише! Я в отличие от вас на войне был! Руку, бляха, отдал! И что⁈ Вернулся калекой! Теперь работать не могу, а магическое обучение просто сожрало все мои деньги! Чтоб этот король сдох!

— Верон! — ещё громче на него шикнул Хемон, после чего попытался усадить того на место, но не смог.

— Да гори оно всё… — уже со слезами на глазах произнёс изрядно выпивший Верон, после чего вскочил и побежал на выход.

Он буквально влетел в дверь, после чего споткнулся о порог и упал. Но не лицом в грязь, а прямо на меня.

— Алексиар? — протирая глаза удивлённо спросил он, сразу заметив мои волосы и цвет глаз, а затем перевёл взгляд на моего товарища. — Торвальд?

Взяв его за шкирку я вошёл внутрь и спокойно снял капюшон, показав всем в таверне собственное лицо. Я оглядел собравшихся посетителей и удивился тому насколько они были запуганы неопределенностью будущего. И запугали они по большей части сами себя. Сидели все за разными столиками, обсуждали одни и те же события, боясь даже своим давним друзьям чётко заявить кого они поддерживали.

Но они не выглядели жалко, скорее просто казались невероятно уставшими. Уставшими от королей, от мятежников, от всяких внешних врагов и от собственных защитников. Все хотели их поиметь, но так уж сложилось, что подобной судьбы им было в любом случае не избежать. Сильный всегда будет притеснять слабого, становясь ещё сильнее. И только сильный может защитить, то что для него важно. Они не были сильными, не стремились к силе, не желали её и теперь станут жертвами, как и все слабые.

Без лишних слов я вышел в центр таверны, окинул уже явным взглядом всех собравшихся. Они узнали меня и теперь оценивали, с любопытством ожидая что же я попытаюсь им втюхать. Но с первых же слов я планировал разорвать их шаблон мировосприятия.

— Удивлён вашим сборищам в тавернах, — тихо, но достаточно для того, чтобы меня все слышали начал говорить я. — Радостно удивлён. По-настоящему. Ведь наконец-то даже самые тёмные из вас начали проявлять зачатки сознания. Это демонстрирует ваше понимание, что в скором будущем решится будущее города, нет, всего королевства. И вашего в том числе!

Последние слова я сказал с восклицанием, чтобы взбодриться слушателей. У них сейчас отвисла челюсть, ведь вместо того чтобы рассказывать какие они хорошие, я фактически плюнул им в лицо. И тем самым я заставил их слушать крайне внимательно, после чего встряхнул их эмоции. Теперь никто не останется равнодушием, а равнодушие — первое, что нужно побороть прежде чем на что-то подбить смертных. Пусть эти эмоции пока что скорее отрицательные, дальше всё пойдёт уже легче.

— У нас есть два будущего! Сохранить единство или быть разорванными! Другого выбора нам не дадут! Никто не останется в стороне, в случае поражения всех вас загонят в поля и заставят работать по двенадцать часов, отдавая всё! А затем вы пойдёте ещё и впахивать на фабрики, чтобы уже там заработать медяк на прокорм своей зимы, которая переживёт зиму, но не в полном составе!

Теперь все были в бешенстве, я посмел сказать им неприятную правду в лицо. Первые слова они пропустили мимо ушей, но это тоже было не важно. Главное что я сказал это вслух и услышанное так или иначе уже отложилось в подкорочке. Теперь же, когда эти люди готовы были меня выкинуть через окно таверны, я начал объяснять причину того, как это получилось, что все они сдохнут.

— Да, судьба незавидная! Но ничего другого вам не уготовили! Эти дворяне… ха-ха-ха… я же сам был одним из них, — важный акцент на слове «был», но поверить в это куда легче, ведь я бастард, грязный выблядок флорианской давалки или как там говорят в народе. — Лицемерные, лживые, жадные и такие… такие бездарные! Богами им дано права решать за нас, но что они порешали⁈ К чему привели их глупые решения⁈ Да любой мужик с полей лучше бы справился! Нужно было укреплять державу! Готовиться к войне! Делать всё ради защиты наших земель! Это и делают наши враги, а что делает король⁈ Честно говоря не знаю!

Короля и дворян сейчас ненавидели многие, ведь всю вину валили только при каждом случае ещё до появления зачатков мятежа. А король позволял это делать, как и дворяне измельчали, зажрались и из-за заплывших харь забыли, что факт рождения в именитом роду не делает их исключительными. В это же время их враги строили козни, не смея недооценивать даже эти жирные рожи.

— Да, эти жирные рожи во всём виноваты! — уже громко и яростно говорил я, ведь и сам ненавидел дворян. — Я был на войне! Вы все наверное уже слышали про бастарда пожирающего врагов! Да, это правда, я жрал их и потрошил прямо на поле боя, вонзая свою рапиру в спины бегущих ублюдков! Потому что моя отец был родом из Лоры! Он был великим человеком, достойнейшим! Моя мать это сразу поняла, но разве мог род Флорианов допустить брак своей дочери с заклятым врагом⁈

Это была ложь или вернее сказать демагогия. Я изначально знал, что используемый мной факт не верен, однако поворачивал всё так, чтобы доказать свою правоту. И народ в это верил, он ещё сильнее начинал ненавидеть дворян, всех сразу и чуть больше Флорианов. Ну а то что мой отец якобы был из Лоры… они теперь считали меня за своего чуть больше.

— Дальше вы и так все знаете, что случилось… Трагедия и вечное клеймо изгоя. А ведь я всегда хотел как лучше… и сейчас желаю лишь лучшего, но…

— Что ты врёшь, предатель⁈ Для кого-то ты лучше хочешь⁈ Да разве что для себя и никого больше! — воскликнул какой-то молодой юноша, как раз вовремя, ведь оппонент нужен был мне для поднятия своей репутации.

— Как ты смеешь уличать меня в предательстве, ты, червь⁈ Где ты был, когда я сражался за наше королевство⁈ ГДЕ ТЫ БЫЛ, КОГДА ЕМУ ОТРЕЗАЛИ РУКИ⁈ ДА ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ СКОЛЬКО СОЛДАТ ПОЛЕГЛО В БИТВАХ НА ЮГЕ⁈ — взревел я, попутно указывая на Верона.

Я орал настолько громко и яростно, что выбивал из равновесия своего оппонента. Мы не были философами на споре, мы сейчас занимались политикой. И поэтому важно было громко, яростно и уверенно кричать. Мой голос должен был стать громче внутреннего голоса каждого из слушателей. Они этого не понимали, ведь не знали даже азов пропаганды и поэтому каждый раз ими пользовались.

— А чего это я тут распинаюсь⁈ — воскликнул я, после чего оглядел собравшихся. — Если ли тут кто-то из Зорильды?

— Ну… я… — неуверенно руку поднял какой-то мужик, а мой оппонент тут же воспользовался возможностью удалиться со своими покрасневшими ушами: не вывез громких криков, юнец, нельзя ему в дебаты лезть, тут зубки нужны, да больше чем у дракона.

— Может помнишь кто спас твою деревню от кротогнилов? Расскажи, не стесняйся.

— Вы и спасли… да и не только мою деревню. Вы тогда по всем окрестностям ходили, сначала с Кайлом, а затем уже без него, но с Красавицей.

— Вот именно, а что взамен я просил?

— Сколько не жалко… мы вроде два мешка муки дали, но у нас тогда времена тяжёлые были. Я сам хотел потом найти вас и отплатить как полагается, но вот… ещё хуже всё стало.