Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Стилист (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 6


6
Изменить размер шрифта:

[1] Сергей Калугин — российский поэт, музыкант, автор песен. Музыка Калугина сочетает в себе как классическую гитару, так и традиционные мотивы рок — музыки, при этом используются различные этнические направления, барокко, фламенко. В настоящее время — вокалист, гитарист и автор большинства текстов группы «Оргия Праведников», но также активно выступает сольно.

[2] Ими Лихтенфельд родился в 1910 году в семье венгерских евреев в Будапеште. Детство провёл в Братиславе, куда переехала его семья. С конца 1930—х годов в Словакии начались антисемитские выступления, и Лихтенфельд участвовал в организации отпора радикальным националистам. Тогда же начал разрабатывать систему самообороны, впоследствии получившую название крав — мага (в пер. с иврита «контактный бой»). В 1948 году, когда Израиль появился на карте мира, а вместе с ним и Армия обороны Израиля, Лихтенфельд был назначен Главным инструктором по физической подготовке и боевому искусству крав — мага в Школе боевой подготовки АОИ.

Глава 2

В себя я пришёл от ощущения холода в спине, словно лежал на каком — то металле. И тут же, не успев открыть глаза, принялся отхаркивать воду, которой, к счастью, набралось в лёгких недостаточно для того, чтобы отправить меня на тот свет. А вот напряжения 220 В вполне бы для этого хватило. Но раз я жив, значит, преступный замысел банкира и его подельника не был всё — таки доведён до конца. Интересно, что этому помешало?

Откашлявшись, я наконец — то смог встать на колени и осмотреться. И понял, что нахожусь не в джакузи и даже не в своей студии. В данный момент я пребывал в какой — то допотопной, эмалированной ванне, причём сухой, если не считать нескольких плевков откашлянной лёгкими воды. И находился я не в менее допотопной ванной комнате, к тому же совмещённой с санузлом в виде древнего унитаза, от задка которого наверх шла смывная труба, а сверху свешивался шнур с пластиковым набалдашником. Охренеть!

Куда я вообще переместился из своей студии и своего джакузи? Почему — то вспомнился фильм «Константин», там герой при помощи воды тоже перемещался, правда, в параллельную, адскую реальность. То, куда я попал, на ад было непохоже. Хотя… Может быть, это одна из его разновидностей? Тогда, нужно признать, не самая плохая. Во всяком случае лучше, чем быть вмёрзшим в дантов лёд[1] или вариться в котле с кипящей смолой. Хотя Ледяное озеро Коцит мне вряд ли грозит, туда, по мнению Данте, попадали предатели. Читали, знаем… Скорее всего как раб похоти и сладострастия я бы угодил во 2—й круг Ада.

Ещё один волнующий меня донельзя вопрос: что с Кистенёвым? Его — то тоже должно было крепко шибануть переменным током. Я искренне надеялся, что выжить удалось только мне, а этот урод плавает в моём джакузи жопой кверху. Но где джакузи и где я?!

Кто меня переместил в эту древнюю ванную комнату, пока я находился без сознания?

Пожалуй, пора всё — таки вылезти из этого раритетного чуда и провести рекогносцировку на местности. Помимо ванны и унитаза тут имелась раковина для умывания, над которой было прикреплено прямоугольное зеркало. Не удержавшись, я взглянул на своё отражение. Состроил гримасу, крутанулся, оглядывая спину. Вроде бы всё тот же, каким себя помнил, включая вытатуированного цветного дракона, перетекающего с левой лопатки на левое же предплечье. Лишний жирок, кстати, появляется на животе, надо бы собой поплотнее заняться.

Блин, тут только что мною занимались два неприятных типа, и в самом деле, не до жиру, быть бы живу. Я с чувством лёгкого недоумения кинул взгляд на гранёный стакан, из которого торчали три зубных щётки доисторического образца и помятый тюбик «Поморина». Рядом мыльница с сиротливо почивавшим внутри обмылком серого цвета. Тут же ещё один стакан, в котором видавший виды помазок и станок из — под безопасной бритвы. На тумбочке у раковины обнаружились одеколон «Шипр» и стеклянная бутыль с этикеткой шампуня «Лада». Охренеть, даже я, повидавший всякое, такого шампуня не знаю! Прямо, прости господи, какой — то парк юрского периода.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Продолжение паноптикума ожидало меня за дверью, когда я, с обёрнутым вокруг пояса полотенцем, миновал застеленный паркетом маленький коридорчик с антресолями наверху и оказался в небольшой комнате — пенале, обставленной в лучших традициях советского прошлого. Дальний её конец заканчивался балконной дверью, занавешенной полупрозрачной портьерой, но проникавшего снаружи света хватало, чтобы я мог более — менее ориентироваться. Примерно треть комнаты занимала отполированная стенка с замершим внутри хрусталём и массивной радиолой, напротив располагался застеленный клетчатым пледом диван — раскладушка, над ним — не первой молодости ковёр, в углу приткнулся телевизор (похоже, чёрно — белый) на четырёх деревянных, покрытых чёрным лаком ножках. «Рекорд» — прочитал я облупившиеся буковки на логотипе.

Нашлось место и для трельяжа. Здесь я обнаружил небольшой баллончик лака для волос «Прелесть», габаритами и дизайном совсем непохожий на тот, который я когда — то использовал в своей работе, а также синий флакон парфюма «Pani Walewska Classic».

«Духи, которыми пользуется женщина, расскажут о ней гораздо больше, чем её почерк», — заметил когда — то Кристиан Диор. Я мог бы что — то сказать о дамах, пользующихся «Chanel Gabrielle» или «Fleur D'Argent», но о той, что использует польские духи… Честно сказать, затрудняюсь.

Судя по высоте потолка, с которого свисала аляповатая люстра, я оказался в какой — то «хрущёвке». Ладно, осмотрим оставшиеся помещения. Ещё одна комнатушка, совсем маленькая. Аккуратно застеленная кровать с металлическим каркасом и сидящей на подушке страшненькой куклой. Похоже, здесь обитает девчонка. Древний письменный стол с такой же древней настольной лампой и стопкой потрёпанных учебников. Сверху покоится «Родная литература» за 7 класс с портретами на обложке Пушкина, Гоголя, Толстого, Горького и прочих классиков русской и советской литературы. Всю стену над кроватью занимает карта Союза Советских Социалистических Республик.

Далее босыми ногами я прошлёпал на кухню. М — да, грустная картина. Нет, всё было достаточно чистенько и аккуратно, но обстановка… Где вытяжка, где электрическая плита, где элементарная микроволновка?!! Плита стояла, но газовая и тоже попахивающая антиквариатом, на четыре конфорки. Маленький кухонный стол, под ним три табуретки, на столе хлебница с забралом из прозрачного пластика, внутри — полбуханки чёрного и половина нарезного батона. На стене часы с кукушкой и отрывной календарь…

Внезапно раздался грохот, заставивший меня вздрогнуть. Тьфу ты, зараза! Мотор холодильника марки «Юрюзань» перепугал меня почти так же, как попавшего в квартиру Шурика царя Иоанна Грозного.

Кстати, под ложечкой посасывает. Последний раз я что — то кидал в желудок вчера поздно вечером, в 10 утра проснулся и полез в джакузи, где меня и застали эти двое немолодых отморозков. Обычно по пути в свой открытый первым и остававшийся головным салон на Ильинке завтракаю я в «Кофемании». У меня там уже есть свой столик, а мой портрет, что характерно, красуется на стене в главном зале в числе звездных посетителей кофейни. Я затесался между Нюшей и Ксенией Алфёровой.

Похоже, я в квартире один, почему бы не проинспектировать содержимое холодильника? Сказано — сделано! Внутри «Юрюзани» я обнаружил кусок колбасы, семь яиц с размазанной фиолетовой печатью на каждом, пару плавленых сырков, паштет «Шпротный», ещё одну плоскую банку с наклейкой «Завтрак туриста», полную бутылку кефира с крышечкой из фольги зелёного цвета и молочную пирамидку с надрезанной верхушкой. Там же стояла небольшая кастрюлька, вытащив которую, я обнаружил под крышкой суп со звёздочками. Поморщившись, вернул кастрюльку на место.

«Наверное, это квартира — музей не юрского, а советского периода, — мелькнула в голове мысль. — Только она действующая, вон даже продукты более — менее свежие».

Поколебавшись ещё несколько секунд, я извлёк из холодильника колбасу и бутылку кефира, достал из хлебницы батон, и вскоре наслаждался бутербродом под кисломолочную продукцию, употребляемую прямо из горлышка. Вкус несколько непривычный, но с голодухи выбирать не приходилось. Тем более что, доедая солидных размеров бутерброд и допивая кефир, я уже как — то приноровился к вкусовым качества продуктов, они даже казались мне очень даже приличными.