Квест а, б,в, г… (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 60

— Сгинула. Сидела с хересом, и — фьють! — испарилась, — пояснила француженка.

— Черт с ней. В смысле, счастливого пути, — махнул рукой князь. — У вас-то есть конкретный план по пополнению сувенирных наличных?

— Тут, буквально в двух шагах, особняк одной дамочки. Балерина, та еще вертихвостка. Но весьма-весьма состоятельна, — деловито пояснила фон Штайн. — От нее не убудет.

— Вы что, ограбление предлагаете⁈ Нет, девочки, это перебор, — запротестовала Васко.

— Откуда же ограбление⁈ — ужаснулась Ольга. — Хозяйка в отъезде, дом пуст. Сейф в кабинете, ему скучно и одиноко.

— Видимо, планируемое деяние классифицируется как «кража», — догадался Бро. — Слушаете, мы вам жутко симпатизируем, но это уже явный зашквар выходит. Кроме того, у нас в этом ремесле никакого опыта. Какие из нас соучастники?

— Mon cher, это бесчестно! — поджала губки прямолинейная француженка. — Выжить нас из России, соблазнить и направить в дикие края ты считаешь нормальным, а помочь с деньгами на дорогу — жуткое преступление⁈

— Да что ж я вас все время соблазняю⁈ — изумился князь.

— Нет, а кто? Кто всё это затеял? — удивилась Ольга. — Впрочем, не в этом дело. Мы же не собираемся требовать от вас невозможного. Нужно всего лишь отвлечь привратника. Он там один. Пустяковое дельце.

— Это револьвер к носу ему приставить? — уточнил Бро.

— Нет у нас никаких револьверов, — поклялась д’Обиньи. — Действуем тихо, быстро, без насилия и театральности. Собственно, вы все равно не местные, никто вас не опознает. Поймите, мы в безвыходной ситуации. Куда нам без денежек?

Бро весьма сомневался в бедственном положении авантюристок. Не тот у них опыт, чтобы без наличных в решительный момент остаться. С другой стороны, это их прощальная гастроль…

— Все же уезжают, надо бы помочь, ведь это в последний раз, а? — прошептала порой очень добросердечная и склонная к необоснованному хулиганству Васко.

— Что-то у меня термин «канальи» на языке вертится, — пробормотал князь. — Но я, конечно, никогда не позволю себе сформулировать эту мысль полностью. Что ж, пошли…

Извозчик получил три рубля и остался ждать за углом Малой Дворянской. Фонари у забора особняка светили ярко, городовой отсутствовал, крупяной снег шел гуще — все условия для совершения дерзкого преступления.

— Прекрасная погода, mon cher! — воскликнула д’Обиньи, сбрасывая пальто. Под верхней одеждой авантюристки оказался полумужской костюм, видимо, спортивно-фехтовальный. Трико плотно обтягивали стройные бедра, выше тоже был полный порядок. Красавица воинственно подтянула свои знаменитые красные перчатки.

— Жюли! — грозно напомнил князь. — Там невиновные люди.

— Ни капли крови! — поклялась француженка и показала трость — Клинок даже не обнажаю, исключительно как легкую «фомку» использую.

— Да идите же, девушка простудится, — поторопила фон Штайн.

Двоечники под руку двинулись по тротуару, поребрик уже порядком замело снегом.

— Мечтала погулять по Питеру, но не с такой же сомнительной целью, — прошептала Васко.

— Еще погуляешь и просто так. Но вообще-то волнует ситуация…

— Эстет и извращенец.

— Это я от декадентов набрался, — оправдался князь и порывисто обнял возлюбленную.

Соболий мех шубки искрился снегом, еще ярче сияли взволнованные глаза Васко, губы подрагивали, хищно и беззащитно. Ах, двоечница…

От поцелуя перехватило дух. Подруга сочла, что сдерживать порыв неуместно, повисла на шее, язык ее припомнил порочные французские манеры.

Эксгибиционизм чистой воды: под фонарем, в центре столицы, прямо напротив роскошных ворот особняка, на глазах прошенных и непрошенных свидетелей.

Бро понял, что подруга висит на нем полностью, обняв ногами. Кажется, смысл происходящего начал исчезать под напором… иных чувств.

Скрипнула, распахиваясь, кованая калитка у ворот особняка. Взволнованный бас воззвал:

— Господа, нельзя же так! Неприлично-с!

Бро хотел сказать «пардон», но оказался не в силах прервать отвлекающий маневр. Краем взгляда видел, как резко метнулась к калитке затаившаяся под оградой фигурка фехтовальщицы. Огромный привратник охнул, хрюкнул… д’Обиньи чертыхнулась, заволакивая его внутрь.

— Да хватит же вам, действительно, совесть поимейте! — призвала пробегающая мимо целующихся Ольга.

Двоечница без особой охоты нащупала ногами тротуар. Бро осознал, что это был, похоже, самый сногсшибательный поцелуй в его жизни. Впрочем, нужно экспериментировать, искать, пробовать — ибо нет предела совершенству.

— Пойдем? — задыхаясь, прошептала Васко.

— Да уж надо, наверное.

Двоечники прошли через двор, зашли внутрь дома. Вестибюль был не то что огромен, но производил изрядное впечатление: каждая деталь дизайнерски вылизана, барельефы изящны, круглая люстра по-театральному парадна, но размерами строго пропорциональна помещению. Привратник сидел связанный под роялем, на его голову был надет ароматный мешок из-под кофе.

— Мокко. Стильно работают девушки, — прошептал Бро, задвигая замысловатый запор на двери.

Сдержанно блестели стройные бронзовые светильники на колоннах лестницы, портики и полупортики, изобильные гроздья мраморного винограда и иных признаков благоденствия.

— Все же чересчур пафосно, — раскритиковала Васко, крепко сжимая руку напарника.

Двоечницу порядком колотило — то ли от преступности происходящего, то ли от неприличности предыдущего эпизода, но скорее, от всего вместе.

Начали подниматься по недлинной, но весьма парадной лестнице. Сверху, из глубин дома, доносились неясные криминальные звуки — видимо, будущие эмигрантки вскрывали дверь кабинета.

— Просторно, — сказала Васко, озираясь. Тянулся парадный зал, уводящий, видимо, к зимнему застекленному саду.

— Скоро здесь будет бронедивизион, партийные заседания и солдатская газета. Это в 1917-м. Многолюдно, весело, демократично, на роялях поразвесят бушлаты и винтовки.

— Помню. Ощутимо продвинулись мы в изучении истории, — признала двоечница.

Навстречу неслышной тенью явилась д’Обиньи:

— Ола сейфом занимается, ей нужны сосредоточение и тишина. Вы бы тоже отдохнули, mes chers, у вас есть минимум тридцать четыре полноценные минуты.

Разрешение было не только милостивым, но даже своевременным.

— Ладно, осмотрим памятник аристократического северного модерна, — сказал Бро.

Прошлись анфиладой темного коридора и остановились перед резной высокой дверью. За ней обнаружилась спальня с широкой постелью в стиле… да каналья знает этот стиль, видимо, «самодержавный псевдо-римский-новый византий», но ложе широкое. «Однако какие у нас интуитивно правильные ноги — сами ведут» подумал князь.

— Как думаешь, они прямо здесь развратничали? — пробормотала Васко, рассматривая уникальный предмет меблировки.

— Кто?

— Да царь же. Великие князья. И эта балерина. Ты, Бро, историю учишь или нет?

— Учу. Но считал целесообразным идти от дат, переворотов и политических реформ, оставляя великосветскую личную жизнь на потом. Теперь, конечно, обращу особое внимание.

— Так обращай. У нас уже, наверное, меньше получаса осталось, — вздохнула двоечница уже в объятиях напарника и добавила — Только на это адюльтерное ложе я падать и не подумаю.

К счастью, в спальне имелись кресла, представленные не в единственном экземпляре, с виду вполне невинные, непричастные к балетно-монаршим безобразиям.

«Самообманываемся мы с этим толкованием исторических деталей»– подумал Бро, и больше уже ни о чем не думал, не отвлекался.

В начале ХХ века петербургские дамы, даже молодые, носили достаточно много одежды, в том числе всяких нижних кружевных штучек, весьма качественно и красиво сшитых, но неизвестно как называющихся. Бро однозначно мог определить лишь шелковые чулки и белые стринги, последние явно привнесенные из родного времени. Обидно. Нет, не за маленькие податливые трусики, разумеется, а за свою вопиющую безграмотность. Вот правильно говорят — это проклятое ЕГЭ абсолютно неверно систематизирует знания учащихся.