Я - Спартак (СИ) - Рыжебородый Эрик - Страница 25

По команде легионеры остановились, вновь выстроившись в когорты, и встретили галлов лоб в лоб. Нестройные ряды варваров не могли пробить закрывшиеся щитами шеренги римлян. Теперь армия консула сражалась в наиболее подходящих для себя условиях. Восставшие бились отчаянно, как это могут делать или уверовавшие в свою победу, или обречённые, а галлы были сначала первыми, а затем вторыми. Армия мятежников стремительно таяла под натиском римлян. Тем не менее части галлов удалось прорваться к дороге, идущей вдоль побережья Адриатического моря.

Тит Тулий стоял рядом с Криксом, склонившимся над телом Ганика, пронзённого мечами в нескольких местах. Галл уже умер, но кровь ещё сочилась из ран. Крикс считал себя виновным в смерти друга и десятка тысяч соплеменников: он не выполнил приказ Спартака и погубил армию. Римляне надвигались.

- Мы их задержим, - встав с колен и положив голову Ганика на землю, произнёс Крикс, обращаясь к Тулию, - Тит, уведи остальных.

Большинство хотело остаться, считая бегство позором, однако, Крикс короткой, но пламенной речью смог их переубедить, сказав, что важнее не сегодня героически пасть в бою, а завтра отомстить ненавистному врагу. Несколько тысяч галлов, изнурённых тяжёлой битвой и подавленных многочисленными смертями сородичей, во главе с Тулием направились по дороге на соединение со Спартаком, а около четырёхсот варваров вмести с Криксом кинулись навстречу врагу. Зрение UCU528 превосходило человеческие возможности и, оборачиваясь время от времени, киборг видел происходящее позади: как сшиблись на встречном движении галлы с римлянами, как Крикс пронзил одного легионера, затем второго, зарубил кинувшегося на него центуриона, а немного позже, как могучий галл упал на одно колено, поражённый копьём в грудь, и, в самом конце, как подскакавший всадник с пышным плюмажем снёс Криксу голову.

***

- Это Крикс, господин, - произнёс Квинт Арий, - бросив человеческую голову под ноги лошади консула.

- Молодец, претор, - даже не посмотрев вниз ответил Луций Геллий Публикол, - твой плебейский род уважаем и знаменит многими сильными воинами, можешь забрать себе этот сувенир.

- Немногие галлы убегают. Прикажете преследовать, господин?

- Нет. Там даже не шайка разбойников, а деморализованный сброд, не представляющий никакой угрозы. Как бы мне не хотелось скорее отправиться на помощь Лентулу, но надо признать, за сегодняшний день легионеры устали сверх меры. Передай легатам и префектам пусть разбивают временный лагерь. Ночь переждём здесь, а завтра двинемся дальше.

- Будет исполнено, господин. – ответил Квинт Арий, а затем обратившись к ближайшему солдату, добавил, - легионер, отнесёшь голову в мою палатку, как только её поставят. – и вдарив коня по бокам поскакал выполнять приказ консула.

Римлянам была нужна пауза, чтобы восстановить силы и перевязать раны. Наутро они двинулись вдоль побережья на север. Можно не сомневаться, если бы консул знал, что Гней Корнелий Лентул уже потерпел поражение и отступает в сторону Рима, то и сам бы приказал легионам идти обратно по Аппиевой дороге, но Луций Геллий Публикола прибывал в блаженном неведении и в эйфории, теперь поразившей его и всех римлян из-за победы над восставшими: ведь до этого мятежники всегда брали верх над посланными против них войсками. К полудню, ехавшие впереди легионов дозорные сообщили, что армия Спартака менее чем в тысяче парных шагов (примерно полтора километра).

Неожиданное появление мятежников, с точки зрения консула могло иметь три объяснения. Первое и наиболее вероятное: Лентул разбил восставших и сейчас перед легионами Геллия, лишь беспорядочно бегущие от преследования рабы. Второе, соответствующее первоначальному плану консулов: Спартак уклонился от сражения и выступил на помощь Криксу, а армия Лентула преследует восставших по пятам. Третье, невероятное: мятежники уничтожили армию второго консула. Первые два сулили победу, причём первый был наиболее желателен, поскольку позволял Луцию Геллию Публиколе целиком присвоить какие-никакие лавры победителя Спартака себе: ведь тогда получалось именно он добил восставших. Во втором пришлось бы делить славу с Гнеем Корнелием Лентулом. Ну, а третий… грозил поражением. Впрочем, выбора у консула не было.

Третья битва за последние дни оказалась не менее кровавой: потери обеих сторон исчислялись тысячами. Римляне были разбиты наголову, лишь немногим, в том числе консулу, удалось бежать. Спартак вновь наглядно показал, что с ним надо считаться и полумерами в подавлении восстания не обойтись.

Вечером гладиаторы праздновали победу и отмщение Крикса. Несмотря на потерю друзей и соратников у мятежников нашлись поводы для веселья. Люди радовались, что сами остались живы, что разгромили врага и их жизням в настоящий момент ничего не угрожает, они сыты, а зрелище обеспечил Спартак, вновь устроивший гладиаторские бои с участием захваченных в плен легионеров. Тех, кто отказывался сражаться друг против друга, тут же убивали на месте. В итоге набралось примерно сто пятьдесят пар.

- Пирамида Маслоу во всём великолепии, - мрачно заметил вслух Сурков, сидя на склоне и наблюдая за происходящим внизу смертоубийством и веселящимися мятежниками, - удовлетворили базовые потребности в безопасности и физиологии, теперь развлекаются.

- Не суди их строго, это нормальное поведение в состоянии постоянного стресса, в котором они пребывают, - произнёс за его спиной UCU528, неслышно подошедший к Игорю.

- Тит, какой-то пир во время чумы выходит.

- Нет. Такое время и таковы их нравы. Нельзя подходить к людям и событиям прошлого с современными мерками. То, что тебе кажется диким, здесь норма. Мы не можем их изменить.

- А события изменить можно? Сомневаюсь. Пока я не видел ни одного отклонения от того, что рассказывали мне на уроках истории.

- Конечно. Ведь ты же ничего не знаешь о Македонской империи после смерти Александра III Великого.

- Не знаю, - пробормотал Сурков, - она развалилась.

- Вот видишь. На самом же деле изначально империя существовала сотни лет и лишь наше вмешательство, то бишь, устранение первого императора уничтожило огромное государство. Так, что историю можно изменить. Я это точно знаю.

Киборг дружески похлопал человека по плечу и снова ушёл во тьму, оставив Игоря один на один с сомнениями и раздумьями.

Глава 10. Новые планы, старые грехи

Холодный ветер безжалостно пронизывал с головы до ног, ледяной поток без труда находил мельчайшие отверстия в одежде, обжигая плоть. Единственное тепло, хоть как-то согревавшее человека, шло от лошади. «В отсутствии седла есть определённый смысл, – невольно думал Сурков, тщетно стараясь на ходу плотнее завернуться в видавшую виды хламиду, – зато задница и причиндалы не на морозе». Он бросил короткий взгляд на своих немногочисленных путников. Проводник по-прежнему бодро ехал впереди на муле, его словно не беспокоила вьюга: пушистые снежинки застыли на бровях, а борода заледенела. Трое сабинян, замыкавших группу, явно мёрзли, кутаясь в солдатские плащи. Они хоть и обитатели предгорий Апеннин, то есть, по сути, горцы, но климат на их родине всё же намного мягче, чем в Альпах. Последний и самый важный участник отряда – женщина верхом на муле, которого постоянно держал за поводья Игорь. Продрогшее животное не стремилось убежать, тем более на узкой горной тропинке это довольно непросто. А вот человек вполне мог попытаться развернуть скотину в обратном направлении. Жена Спартака не горела желанием покидать армию мятежников и любимого супруга.

После унизительного разгрома консулов практически ничто не мешало восставшим продолжить путь на север Италии. Хотя многие мятежники настоятельно требовали идти на Рим, предвкушая лёгкую победу и богатую добычу, Спартак решительно не согласился изменить план. Его армия заметно сократилась в численности, а враг мог выставить на оборону города, по крайней мере, пять-шесть полнокровных легионов, включая уцелевших солдат Гнея Корнелия Лентула, милицию, ополчение и прочие формирующиеся подразделения. Цизальпинская Галлия представляла Спартаку хорошую возможность существенно пополнить ряды добровольцами. Здесь, как и на родине вождя восставших, местным предоставили римское гражданство, но с той же особенностью включения жителей в трибы, не позволявшей избирать в сенат достаточного числа представителей и тем самым влиять на принимаемые высшим органом республики решения. В итоге недовольных римской властью хватало как среди бедноты, так и среди богатейших слоёв общества.