Я - Спартак (СИ) - Рыжебородый Эрик - Страница 20

Когда рассвело, римляне не заметили ничего необычного. Все часовые восставших находились на своих постах и бдительно смотрели вокруг. Из лагеря мятежников то и дело раздавался звук горна, отдающего команды на проведение тех или иных работ. Несколько десятков человек разыграли спектакль идеально, введя противника в заблуждение и давая своим друзьям уйти максимально далеко.

День прошёл в бездействии, а в сгустившихся сумерках, разведчики развели поярче костры и покинули лагерь, уйдя в горы по тропинке, показанной Публипору греком Леонидасом. Они выиграли для Спартака более суток, чего было достаточно, чтобы римляне не успели догнать или обойти восставших.

***

Сурков метнул очередное копьё, но безуспешно: широкий скутум защитил легионера, хоть от удара тяжёлого предмета о щит боец несколько замедлил бег.

Публий Вариний обнаружил новый лагерь восставших и сейчас его солдаты штурмовали деревянный частокол. Претор не стал повторять своей ошибки, выжидая удобной ситуации, как в прошлый раз, а отдал легионерам приказ немедленно атаковать. Впрочем, одновременно солдаты Гая Торания занялись укреплением собственного лагеря римлян. Публий Вариний делал всё, как предписывали правила.

Правда, ситуация по сравнению с месячной давностью кардинально поменялась. После неожиданного бегства мятежников из казалось захлопнувшейся ловушки, претор отвёл войска к Кумам, где планировал пополнить армию добровольцами и получить необходимую для продолжения преследования рабов провизию. Однако, оказалось: бывшие когда-то независимыми полисы Великой Греции испытывают явные симпатии не к римлянам, а к мятежникам, помогая правительственным войскам крайне неохотно. Зараза вольнодумства поразила многих жителей Кум. В итоге лишь силой принудив снабдить легионеров едой и не получив новобранцев, Публий Вариний при первой же возможности направился к лагерю Спартака. Претор оказался в роли врага на земле, принадлежащей Риму много лет, а получившие римское гражданство греки, казалось, только и мечтали избавиться от его присутствия. Напротив, армия восставших непрерывно пополнялась, с окрестных ферм и из ближайших городов прибывали караваны с продовольствием. Спартака встречали, как освободителя от гнёта ненавистных римлян. Самые бедные жители бывшей Великой Греции, как и ранее самниты, охотно вливались в армию восставших, надеясь в том числе и на личное обогащение – ведь Спартак не отступал от своих правил, продолжая всю добычу делить поровну.

Публий Вариний не был простачком и наивным как Гай Клавдий Глабр, отдавая себе отчёт в происходящем и прекрасно осознавая: его силы тают, а восставших растут. Потому хотел быстрее вступить в открытый бой с мятежниками и разгромить Спартака, пока время не упущено. К сожалению римлян, претор опоздал. Когда его солдаты пошли на штурм лагеря Спартака, легионеры уже в несколько раз уступали по численности восставшим. Фактически Публий Вариний начал сражение, не имея ни единого шанса на победу. Мятежники без особого труда отбили атаку, заставив противника отступать, а затем, не давая передышки, начали преследование, сминая ряды римлян и безжалостно убивая отстающих. Не помог и спешно укреплённый Гаем Торанием лагерь. Имея значительный численный перевес и зажав врага в тиски, восставшие добились убедительной победы, уничтожив армию и второго претора, посланного против них. Сам Публий Вариний потерял коня и всех ликторов. Ему и немногим римлянам чудом удалось избежать плена, покинув поле боя и благополучно добравшись до Кум, где их, не без ожесточённых споров между собой, укрыли богатые отцы города, всё же не решившиеся публично выступить против Рима, страшившиеся возможных последствий, а как потомки Ромула и Рема умеют беспощадно наказывать, греки прекрасно помнили на примере геноцида самнитов, учинённого Луцием Корнелием Суллой не так давно, и вполне обоснованно опасались повторения незавидной участи горцев.

Глава 8. Тени прошлого и будущего (вычитка)

Сурков, переминаясь с ноги на ногу, стоял на пирсе, погружённый в глубокие, как простиравшийся перед ним Тарентский залив Ионического моря, раздумья. Отрываться от реальности небезопасно: портовые гопники могли не просто срезать кошелёк, а проделать эту манипуляцию предварительно пырнув богатенького лоха ножом и сбросив тело в воду. Однако, он ничего не мог с собой поделать: выбранное место безупречно подходило для размышлений в одиночестве, ибо ничто не отвлекало, мысли текли свободно, как волны, бьющиеся о причал.

Буквально неделю назад Тулий несказанно поразил Игоря откровением. Хотя Сурков и предполагал: Тит перенёсся в эту эпоху не просто так из чистого любопытства, свойственного типичному учёному. Но изменить историю, обрушить римскую империю, заменить Спартака - казалось уж чересчур фантастичным. Теперь Игорю уже не считал странными потрясающее владение оружием, демонстрируемое путешественником во времени, удивительная способность того к языкам, умение подражать речи собеседника. Всё это не столь нужное простому наблюдателю было весьма полезным, или даже необходимым, для человека, стремящегося совершить величайший переворот в развитии цивилизации.

Тит успокоил Суркова, опасавшегося влияния непредсказуемых последствий, волн коррекции событий, которые могли прокатиться по времени, как в рассказе про раздавленную случайно бабочку в позднем меловом периоде: Игорь не пострадает ни при каком раскладе, поскольку находясь в прошлом, закрыт как-бы хронополем от изменений, неизбежно возникающих в последующих эпохах. Кроме того, здесь и сейчас Сурков находится под непосредственной физической защитой Тулия. Надо только не лезть на рожон, не удаляться далеко от Тита и делать то, что тот говорит.

Мотивы Тулия Игорь не понимал, вернее, не хотел принимать: «Ну наступит «светлое» будущее на сто-двести лет раньше. И что? Пусть вместо шести мировых войн станет три. И что?» Сурков в своём времени жил вполне себе нормально, даже хорошо. Коммунистическую формацию в обществе Игоря давно считали утопией, сказкой. «Она неизбежна и человечество к ней придёт в любом случае! Странно, ну пусть так. Зачем прошлое ворошить? Тем более, если, как утверждает Тит, итог один. К тому же, если при победе Спартака, наступит всеобщее равенство уже в двадцатом веке, то вернувшись домой я всё потеряю! Не будет двухэтажной квартиры, собственной фирмы, денег на счёте. Ни-че-го!»

Игорь бросил голыш в воду. Блинчики не получились. В отличие от пруда, поверхность моря никогда не была абсолютно спокойной.

Спартак Суркову нравился как человек и как руководитель. Тут возникало серьёзное противоречие: Игорь не желал смерти вождю восставших, соглашался всеми силами помогать Тулию в защите Спартака, обеспечению безопасности, выявлению потенциального убийцы, но, давая возможность мятежникам победить, он лишал себя ясного и сытого будущего, чего делать совершенно не хотел. Куда он потом вернётся? Не стоило забывать: борьба с Римом продолжится не один год, кто знает может и десятилетия, если Красс не разгромит Спартака, как было до вмешательства Тита. Получается Суркову в этом времени куковать до старости. «Нет, здесь прикольно, конечно, но не до такой же степени!»

Игорь снова кинул камень. Опять безрезультатно, как и мысли, которые не могли выстроиться в стройную цепочку на пути к достижению собственной цели, своей выгоды.

Возвращение тоже большой вопрос. Тулий объяснил почему они попали сюда с разбросом в несколько лет, хотя вошли в портал одновременно. А обратно? Они за годы поведённые здесь изменятся. Вон, Вика уже невероятно увеличилась в объёмах, их суммарный вес станет ещё больше отличаться от «оригинального» Тулия и Костромина. Куда их забросит? Не попадут ли они прямиком в двадцать третий век? Путешественник из будущего не мог дать однозначный ответ на подобные вопросы. Правда, у Игоря имелся и более важный вопрос, задать который не решался, хотя при каждой беседе с Тулием язык так и чесался спросить, а вернее, потребовать: Сурков хотел бросить Вику здесь, взяв в своё время Лукрецию.