Новое оружие (СИ) - Криптонов Василий - Страница 34

Калиновский развёл руками:

— Увы, господин Барятинский. Я всего лишь передаю вам то, что пишут в газетах. Поймите: чёрные маги не привыкли проигрывать. А для того, чтобы осознать, сколь опасна Тьма, нужно обладать немалыми знаниями. Для подавляющего большинства — прорывов Тьмы, к слову, не наблюдавших никогда и судящих о них лишь по газетным заметкам — опасность этого явления не очевидна. То ли дело — ярость чёрных магов из-за утери места в Ближнем кругу! Вот тут всем всё предельно ясно.

— Вы забываете о том, что есть ещё государь император, — снова вмешался Платон. — Уж он-то в полной мере понимает опасность Тьмы!

— Безусловно, — кивнул Калиновский. — Более чем понимает. Однако высшее предназначение государя императора, как всем нам хорошо известно, следить за соблюдением баланса между чёрными и белыми. И в рамках этой своей миссии государь не может отдавать предпочтение ни белым, ни чёрным. Тем, что он в определенном смысле приблизил к себе господина Барятинского — белого мага, — государь уже дал повод чёрным разрываться от негодования! Совершенно не зависимо от цели, ради которой это сближение произошло.

— Прекрасно, — только и сказал я.

Нет — догадывался, конечно, что за победу на поединке чёрные маги вряд ли будут носить меня на руках. Но и такого уровня неспособности видеть дальше собственного носа не ожидал.

Хотя мог бы. Чёрные маги — это чёрные маги. Побеждать нужно здесь и сейчас, завтра — чёрт его знает, наступит или нет.

Прорывы Тьмы, о которых толком никому ничего не известно — это нечто эфемерное и до тех пор, пока не увидишь сам, не больно-то и страшное. А вот место в Ближнем кругу — это место в Ближнем кругу. Как говаривали в моем мире, двадцать баксов — это двадцать баксов.

Н-да…

— Разумеется, так рассуждают не все, — примирительно сказал Калиновский. — У белых магов есть свои органы печати, и они, конечно же, полностью на вашей стороне. Однако большинство газетчиков… ну, вы сами знаете.

— Знаю, — буркнул я.

Большинство газет и журналов принадлежало чёрным магам. Эту игру они вели давно и закрепились надежно.

— И что теперь? — спросил у Калиновского я. — Правильно понимаю, что Юсупов остается в академии?

— Совершенно правильно, — кивнул ректор. — Более того. Боюсь, я буду вынужден просить уважаемого Платона Степановича подать заявление об уходе.

— Да вы совсем уже… — гневно начал было я.

Платон схватил меня за руку.

— Не горячитесь, ваше сиятельство. Это справедливо. Формально, случившееся — моя вина.

— Именно, — кивнул Калиновский. — Господин Хитров подверг опасности жизнь курсанта.

— Так этот курсант сам во всем виноват!

— А вот этого мы, увы, не докажем, господин Барятинский, — Калиновский покачал головой. — Господин Юсупов будет до последнего стоять на том, что его магический уровень вырос в результате долгих упорных тренировок. Способов определения, откуда взялась его магия, не существует. А как обстоят дела с общественным мнением, я вам только что рассказал. Уверен, что уже сегодня вечерние газеты выйдут с душераздирающими заголовками в духе «Несчастный юноша, недавно потерявший отца, едва не погиб от руки преподавателя Императорской академии!» Господин Хитров совершенно прав. Самое разумное, что он может сделать — это подать заявление об уходе. Я его, разумеется, не подпишу…

— Василий! — вскинулся Платон.

—… и за одного из наших лучших преподавателей буду стоять до последнего, — твёрдо закончил Калиновский. — Если Юсуповы хотят судиться, пусть их. Суды, как известно — дело не быстрое. До разбирательства ещё немало воды утечёт. Но, тем не менее, формальности лучше соблюсти.

— Василий, — Платон покачал головой. — Ты ведь прекрасно знаешь, кто метит на твоё место! Неужели думаешь, что этот господин не воспользуется таким прекрасным поводом? Неужели не представляешь, что раздуют из этой истории газетчики? Ведь всем известно, что мы с тобой — старинные друзья!

— Уверен, что воспользуется. И прекрасно представляю.

— Тогда подпиши заявление.

— И не подумаю. — Калиновский встал. — Господин Барятинский, десять штрафных баллов за драку. Платон Степанович, жду заявление. Позволю себе напомнить, что перемена уже заканчивается. Вам обоим, вероятно, стоит поспешить. Всего доброго, господа.

Калиновский поклонился и ушёл.

— О ком он говорил? — спросил у Платона я.

— Догадайтесь сами, ваше сиятельство, — вздохнул тот.

— Неужели Илларион Юсупов?

— Ну, конечно. Кто же ещё.

— Но у него всего лишь двенадцатый уровень! Куда ему до Калиновского?

— Увы, — Платон покачал головой. — Ректора Императорской академии определяет, как известно, сам император, а его резоны никому неведомы. Я знаю лишь то, что чёрные бьются за своего ставленника не первый год. И из того казуса, что случился сегодня, извлекут, разумеется, всё возможное. Всеми силами будут пытаться подтолкнуть Его Величество к правильному решению.

— Ясно, — сказал я.

Платон с подозрением взглянул на меня.

— Вы что-то задумали, ваше сиятельство?

— С чего ты взял?

— С того, что знаю вас не первый день! И убедительно прошу…

— Не волнуйся, дружище, — я хлопнул Платона по плечу. — Ничего такого страшного я не задумал. Просто мне кажется, что мне тоже стоит подтолкнуть кое-кого к правильному решению.

Глава 18

Следующего воскресенья я едва дождался.

Широко известный в узких кругах трактир «Два сапога» стоял всё там же, на Гороховой улице, и гудел всё так же. Вот только Федота я там не нашёл. А спросив у одного из местных, когда он будет, получил в ответ округлившиеся глаза и сдавленный голос с придыханием:

— Они-с нас больше не балуют визитами-с. Высоко подняться изволили-с.

— Ага, — только и сказал я, прежде чем выйти из злачного заведения.

Федот Комаров — мой давний знакомец — был человеком непростой судьбы. Бандит, поднявшийся с самых низов. Ныне — один из некоронованных королей криминального Петербурга. Весьма уважаемый в Чёрном Городе человек.

В своё время Комарову «повезло» скупить долговые векселя моего отца, и после его смерти он затребовал от рода Барятинских долг. Денег на тот момент не было — о чём Федот, несомненно, знал, — и он предложил уладить дело, взяв в жёны Нину. Таким образом ему бы удалось породниться с дворянским родом, что было его давней мечтой.

Нина Романовна Барятинская, моя двоюродная тетушка и ослепительная красавица, такому жениху, мягко говоря, не обрадовалась. Но и денег на уплату долга у Барятинских не было. Особняк в Петербурге был уже заложен, а для того, чтобы расплатиться с Комаровым, пришлось бы продать ещё и загородное имение. Что случилось бы с родом Барятинских дальше, предсказать не сложно, но тут в мире аристократов случился я.

Не вполне ещё оправившись от стресса, вызванного переносом сознания и смертью прежнего тела, я отправился решать вопрос кардинально. К моему счастью, боевые навыки прошлой жизни сослужили хорошую службу даже в новом вялом, нетренированном теле шестнадцатилетнего Кости Барятинского. Мне удалось взять Федота в оборот и вынести из его дома серьёзную сумму денег. Из этой суммы род и покрыл долги.

Согласен, не слишком-то достойный поступок для белого мага. Но и Федот играл не честно. К тому, чтобы мой отец оказался по уши в долгах, он изрядно приложил руку.

Федот, конечно, быстро догадался, кто обнёс ему хату столь наглым образом, однако и ответку врубать поостерёгся. Даже наоборот — начал активно втираться ко мне в доверие.

Поначалу я на его потуги смотрел настороженно. Потом привык, да и раскусил нехитрую мотивацию. Старому бандиту до смерти надоели детские игры на улицах Чёрного Города. Хотелось спокойной старости в подобающем статусе. Иными словами, Федот Ефимович Комаров до зарезу желал стать дворянином.

Ставку он сделал правильную, не прогадал. Мечта Федота исполнилась — во многом благодаря мне. И теперь Федот, видимо, начал рвать нити, связывающие его с криминальным прошлым. Перестал ходить в свой любимый кабак, например.